Мечтатели - Музиль Роберт - Страница 27

Томас. Это правда. Но любить их необходимо - иногда... если не хочешь обернуться кошмарным фантомом! Вот в чем дело.

Регина. Так же как необходимо есть и спать; но я больше не могу!!!..

Пауза.

(Ищет слова.) Томас! Не смейся надо мной: я хочу принести жертву. Тебе, тебе одному. Я хочу стать хорошей и доброй не ради чужих правил, а ради тебя, ведь ты такой же, как я, только сильнее. Я вернусь к Йозефу.

Томас. Бредовая мысль, Регина, даже думать не смей.

Регина. Но я хочу... не смейся... хочу раз в жизни послужить идее!..

Томас. Йозеф меня не тревожит. Ансельму он теперь ничего не сделает, а мне... мне?.. мне его интриги уже безразличны.

Регина. Мне тоже безразлична собственная участь. Не отказывай, мне и так ужасно трудно... Нет, если я теперь начну все это себе представлять, вряд ли что получится.

Томас. Не малодушничай! Пожалуйста, не малодушничай. (В ярости и бессилии бросается на скамью, где прежде сидела Регина.)

Регина. Странно, намерения у тебя добрые... но кто знает, что ты мне сейчас причинил?..

Томас. Как это понимать?

Регина. Слышишь? Кто-то идет. Потом скажу, наедине. (Уходит.)

Томас сидит, подперев голову руками. Из темноты входят Йозеф и Штадер;

поначалу они ничего не видят; у Штадера в руке свеча.

Йозеф. Щекотливая ситуация - бродим ночью по чужому дому.

Штадер. Желание установить истину превыше низменных обстоятельств.

Йозеф. Да помолчите же! Что вы без конца философствуете!.. Хотя бы потише... (Протирает очки и озирается, как слепой.)

Штадер открыл какую-то дверь и почти исчез за нею; ясно, что и он не видит

Томаса.

Вы точно знаете, где папка?

Штадер. Надо пройти дальше; там, в конце коридора, кабинет. Я помню дорогу, хорошо все разведал.

Йозеф (яростным шепотом). Не кричите вы так! Чего доброго, разбудите кого-нибудь! Ситуация-то позорно неблаговидная. Вам, конечно, этого не понять... (Вздыхает. Как бы про себя.) Но мне ни минуты покоя не будет, пока эти бумаги в чужих руках. (Надевает очки.)

Штадер возвращается за сконфуженным Йозефом. И теперь оба замечают Томаса, который встает с лавки. Неизвестно зачем Штадер торопливо задувает свечу.

Томас. Возьмите ключ. Папка в среднем ящике стола. (Протягивает Йозефу ключ.)

Йозеф берет ключ и машинально передает его Штадеру; Штадер тотчас уходит:

радуясь, что выбрался из щекотливой ситуации; на прощанье он бросает ласково-испытующий взгляд на Томаса. Йозеф нерешительно и смущенно следует

за ним, но в дверях оборачивается, пытаясь объясниться.

Йозеф (виновато). Бумаги надо уничтожить... Знать о них не хочу. Я бы и этого типа укокошил (кивает в сторону Штадера), которому все известно, да не могу пойти на убийство...

Томас втаскивает Йозефа обратно в комнату, а тот пытается загладить эту

фамильярность чопорной уступчивостью.

Я начал вновь мысленно анализировать факты. И пришел к выводу, что речь может идти только о патологическом смятении чувств! Любовь тут ни при чем!

Томас. Да, любовь ни при чем. (Со странным смешком отпускает Йозефа.) Ищи, ищи! Арестуй его! Натрави на него свою полицейскую ищейку!

Йозеф. Ты... (с красноречивым жестом) переутомлен.

Томас (бросается на стул). Я очень устал.

Йозеф (стоя прямо перед ним). Поменьше эмоций, милый мой Томас; здесь способны помочь только принципы!

Томас. Поменьше эмоций? Н-да, а Мария говорит, эмоций у меня никогда не было.

Йозеф. Ну, женщина есть женщина; нынче она, возможно, будет думать иначе. Как бы там ни было, я вчера уже сказал свое последнее слово насчет этого заразного больного, которого ты терпишь у себя в доме!.. Как бы там ни было, я вправду велю арестовать его, пусть только придет утро и можно будет звонить по телефону... (Смягчаясь.) Это все от избытка эмоций. Нельзя все воспринимать так эмоционально, разве только великое и прекрасное, тогда от эмоций не будет большого вреда... Ты был очень разочарован?.. Ну, я имею в виду, ты же человек ясного рассудка, а сбить себя с ног позволил оттого, что непомерные эмоции этого идиота поначалу заражают всех и каждого.

Томас (устало, уступчиво, однако польщенно). Не посидишь немного со мной?

Йозеф (намереваясь последовать за Штадером). Нет, увы, не могу - пока ты не придешь в себя.

Томас. Наберись терпения, еще чуть-чуть, победа все равно за тобой.

Йозеф (опять смягчаясь). Я бы тоже не смог выдержать. А теперь я должен еще раз проштудировать документы этих заблуждений. Чтобы существовать, мне нужна прочная, надежная основа. (Уходит.)

Томас садится за массивный стол посреди комнаты и опять подпирает голову

руками. Входит Мария, садится напротив, смотрит на него; он поднимает голову, а она плачет, уронив голову на стол. Томас встает, молча садится

рядом, гладит ее по волосам.

Мария (поднимает голову). Я прямо как авантюристка.

Томас. Ты должна это сделать. Если всей душой делаешь что-то во имя некоего дела, оно задним числом стоит того.

Mapия. Я и хочу, и боюсь.

Томас. Ожидание истощает силы, и когда приходит время действовать, их уже не остается.

Мария. Такое ощущение, будто все, что я хочу сделать, давным-давно позади. Зачем же я это делаю?! Зачем?! Но часовой механизм продолжает свой бег.

Томас. Ты должна это сделать. Ведь в конце концов только по результату ты сможешь определить, что это было.

Mapия. То же самое ты говорил об Ансельме; ты выталкиваешь меня вон.

Томас. Должно быть, это вроде как прыжок вниз головой: сначала есть только решимость, и больше ничего, а потом вдруг уже новая стихия, и ты двигаешь руками и ногами. Когда свершаются жизненно важные решения, человек, собственно, бывает как бы в прострации.

Мария. Да ты знаешь ли вообще, что я хочу сделать?!

Томас (глядя ей в глаза). Я не хочу снова на тебя давить.

Mapия. Я хочу еще раз поговорить с Ансельмом. Может быть... я верну его сюда?..

Томас. Я вижу опасность, но раз ты идешь на риск, я должен принять такую ответственность.

Мария (опять испытывая его). А если я не вернусь? Что ты станешь делать?

Томас. Не знаю.

Мария. До сих пор не знаешь?

Томас. Нельзя все время твердить: это должно произойти, а то - нет. Подождем. Не знаю я, что придет мне на ум. Не знаю, и все тут!