Ныряльщик за жемчугом (СИ) - Фомина Фанни - Страница 8

Нет

В движении взбесившихся планет

Твоей песни

Твоей сказки.

И пусть мне кто-то скажет «это бред»,

Я жажду

Твоей ласки.

Пусть губы твои шепчут не спеша

О вечном,

Бесконечном,

И плавится душа,

Так хороша…

Она сглотнула ком в горле. Душно. Надо было срочно выйти, потому что слёзы досады, навернувшиеся на глаза, вряд ли удастся списать на восторг и умиление от эксклюзивного концерта. Бешеной газонокосилкой взревела гитара…

Ясмин нашарила ручку, изо всех сил дёрнула на себя, и вывалилась в коридор, мгновенно захлопнув за собой тяжелую дверь. В ушах звенело от кошмарно-громкого звука… интересно, а им, когда они на сцене, уши не закладывает, ведь там-то динамики посерьёзнее… и тут только она поняла, что звон в ушах — это на самом деле трель мобильника, закопанного в рюкзаке.

Иногда чудеса случаются: девушке потребовалось пять секунд, чтобы нашарить в трубку, негнущимися ватными пальцами нажать клавишу «ответить», пролететь коридор и выбраться по короткой лесенке во внутренний двор, где хоть как-то работала связь.

— Аллё!

— Привет, — сказал невозмутимый, пробравший до самых костей, голос. — Куда ты там бежишь?

— Никуда… это просто… да так. В институте.

— Сколько у тебя пар?

— Ещё две. То есть эта, и ещё одна… — пробормотала она, мысленно костеря себя идиоткой, от того что разговор получался катастрофически дурацкий. Какая нафиг ещё одна пара, раз уж взялась прогуливать, так не идти же на вторую половину занятия к философу с извинениями…

— Понял. Я заеду.

Адам положил трубку. Ясмин — нет, ещё некоторое время вслушивалась в тишину и звон, так и не унявшийся в голове от непотребно громкой песни. А может быть, от фантастического, накатывающего волнами облегчения.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подвал, стоит, опершись на перила, Кот. Курит, и внимательно её разглядывает.

— Что? — спросила она, изо всех сил стараясь делать вид, будто ничего не происходит. Кот даже ухом не повёл, и, кажется, вообще её не услышал.

Спеша исправить ситуацию, она пошла ему навстречу, мастеря непринуждённую улыбку.

— А здорово получилось. В смысле песня. Только очень громко… И текст хороший…

— Ясмин, — тихо и очень серьёзно сказал Кот.

— Что? — беззаботно но фальшиво спросила девушка.

— Смотри, не влипни, — он кивнул на телефон, который она всё ещё сжимала в ладони.

— А я уже, — неожиданно для самой себя брякнула девушка, и тут же поняла, что это правда.

Кот помолчал ещё. Потом покачал головой, и встряхнулся.

— Шестнадцатого, в пятницу. Жду! И попробуй только не придти!

Она послала приятелю воздушный поцелуй, и побежала через двор к основному корпусу.

С сигареты осыпался столбик серого пепла.

Из огромных, от пола до потолка, окон открывался чудесный, просто фантастический вид на город. Заходящее солнце расплавленной медью растекалось по крышам, антеннам, проводам, пятнами плясало на оконных стёклах, и в то же время над домами нависла осенняя туча, тёмная, бесшумная и низкая, как море перед штормом.

— Нравится? — улыбнулся Адам, жестом предлагая ей сесть в довольно низкое мягкое кресло у небольшого столика неправильной формы.

— Обалдеть, — выдохнула Ясмин, забыв даже подумать, что простым смертным вроде неё самой, походы в такие места не свойственны, да и не нужны, наверное — так поразила её панорама.

То, что Адам снисходительно обозвал «кафе» представляло из себя зимний сад на крыше какого-то вроде бы офисного здания на окраине. По глянцевой тонировке снаружи было не понять, что внутри может скрываться подобное великолепие. Столики располагались прямо между ароматных густых кустов можжевельника, туи и самшита. На столешницах, формой весьма напоминавших кляксы, стояли живые фиалки и ландыши в белоснежных горшочках. Тени живой изгороди надёжно скрывали каждый столик от всех остальных, создавая непередаваемое ощущение уюта и уединения. Смотреть на закатный город, сидя в волшебном саду, было само по себе великолепно, а уж если повезло с компанией…

— Добрый вечер, желаете что-нибудь выпить? — официант, молодой человек в свободных светло-бежевых одеждах, вынырнул из-за самшита бесшумно, как лесной дух.

— Хочешь вина? — спросил Адам, пристально глядя девушке в глаза. Восторг, лучившийся в них, не был детским взрывным выплеском эмоций, но вдумчивым, прочувствованным наслаждением каждым моментом, каждой деталью. «Угадал», — мельком подумал он, с неудовольствием наблюдая, как восторг затуманило смущение.

— Нет.

— Да, — он кивнул официанту. — Два бокала Шато де ла Ванн.

Очарование момента было ощутимо почти физически. Адам растворялся в густом можжевеловом сумраке расслабленного предвкушения. Смешная девочка, попавшаяся на его пути случайно, сейчас дарила ему ни с чем не сравнимое ощущение вкуса жизни. Ему нравилось перебирать её сомнения, воодушевление, неуверенность и радость как узелки чёток, запоминая каждый. Не бойся, маленькая. Пока я рядом, с тобой ничего не случится; да и потом всё будет очень, очень хорошо.

Он поднял бокал, сжав пальцами тонкую ножку.

— За хорошую встречу.

Они выпили. Вино оказалось лёгким и сладковатым, с еле заметным привкусом экзотических фруктов. Ясмин такого никогда не пробовала.

— Нравится?

— Вино?.. Да, спасибо…

— И вино, и вообще.

— Идеальное место! Так это здесь ты проводишь деловые встречи, утаскивая из-под носа у конкурентов ценные кадры?

Адам чуть не подавился смешком.

— Ну что ты. К каждому «кадру» нужен особый подход.

— Но ведь должна же быть какая-то единая политика? — чуть нахмурилась девушка. — IQ выше ста двадцати — берём, IQ ниже девяноста — балласт, от девяноста до ста двадцати — рассмотреть только при условии профильного образования.

Что ещё ему здесь нравилось, так это маленькие столики, настолько компактные, что до собеседника в любой момент можно дотронуться рукой.

— Нету никакой кадровой политики, — он потянулся, и убрал за ухо упавшую на глаза девушки прядь. — Я ныряльщик за жемчугом. Жемчужины все разные, и каждая хороша по-своему. Тут нужен особый подход. А море кругом коварно…

Он потянулся вперёд и легко поцеловал её в губы. Она не противилась, не испугалась и не смутилась. Только придвинулась к краю кресла, чтобы не приходилось слишком сильно перегибаться через стол. Тень от ресниц прикрыла глаза, но это было и не важно. Адам и так увидел в них достаточно.

Немного погодя они сидели и молчали, сквозь полуулыбки глядя друг на друга. Ясмин не хотелось думать. Не хотелось, чтобы в голове начинался обычный для подобной ситуации сумбур. В конце концов, для того чтобы думать над такими вещами есть мужчина. Она оторвалась от изучения его лица, и тут же обнаружила, что успела влезть рукавом в сливки, потихоньку оседавшие на вазочке с фисташковым мороженным.

— Ой. Я сейчас, — она встала и подошла к официанту, который указал ей направление.

Адам помедлил. Сделал глубокий вдох и медленный выдох, успокаиваясь, переключая внимание. Достал сигареты, поднялся и вышел на балкон, тянувшийся вдоль всего зала. Тут было пусто, только в дальнем углу дымили два парня и совершенно не обращали ни на кого внимания. Адам вытащил из кармана телефон. На память набрал номер — это было быстрее чем искать имя в длиннющем списке. Потянулся гудок, второй, третий… возьми трубку. Сейчас самое время поговорить, потому что до звонков поздно вечером мы ещё не дошли. Ну давай, другого такого удачного шанса не будет…

— Дурдом на проводе!

На фоне было столько шума, что Адам даже растерялся. Судя по всему, какое-то сборище, или сабантуй…

— Эй, говорите, я слушаю!..

Репетиция, сообразил Адам, развесёлый драмкружок с харизматичным наставником. Дольше молчать было опасно.