Бессмертные Мелухи (СИ) - "Трипати Амиш" - Страница 32

— Потому что он — мой Господь! — просто ответил Нанди.

— Но он же чужак! Человек, не принадлежащий ни к одной из варн. Нет, он без сомнения, храбрый человек. Но в Мелухе хватает храбрых людей. Что в нем такого особенного? И почему он так близко общается с императорской семьей?

— Я не могу сейчас тебе ответить, друг мой. Но ты все узнаешь, когда придет время.

Некоторое время Ариштанеми вопросительно взирал на Нанди, затем покачал головой и улыбнулся. Он был воином и жил сегодняшним днем. Вопросы будущего не задерживались в его голове.

— В любом случае, я должен тебе сказать, что поражен твоей смелостью, мой друг! Я видел, как ты бился, несмотря на рану. Ты не знаешь слова «сдаться»! Я бы гордился, если бы мог назвать тебя бхраатой!

Такие слова в устах Ариштанеми дорогого стоили. В армии Мелухи каждому воину, не дослужившемуся еще до сотника, назначали напарника, равного ему. Они становились бхраатами, братьями по оружию, вместе сражавшимися и заботившимся друг о друге. Бхрааты всегда стеной стояли друг за друга, они не могли полюбить одну и ту же женщину, они не лгали своему товарищу, говоря одну лишь правду, какая бы она ни была.

Ариштанеми были самыми почетными, привилегированными войсками империи, и становились бхраатами только между собой. Нанди понимал, что ему никогда не побрататься с одним из Ариштанеми, но искренние слова этого раненого воина заставили его прослезиться.

— Не залей меня слезами, — сказал Нанди воин Ариштанеми, лицо его при этом светилось от удовольствия.

Нанди рассмеялся во весь голос и хлопнул его по плечу.

— Как тебя зовут, друг мой?

— Каустав, — ответил Ариштанеми. — Надеюсь, мы ещё будем плечом к плечу сражаться с Чандраванши, друг Нанди! И милостью Господа Рамы мы перебьем всех этих выродков!

— Мы сделаем это, клянусь Господом Агни!

— Интересно, как ты разгадал замыслы того Нага?

Брихаспати наблюдал, как лекарь промывал Шиве рану. Шива занялся собой только после того, как убедился, что все люди, участвовавшие в бою и раненные в нем, получили должный уход.

— Трудно объяснить, — задумчиво ответил Шива. — Мне просто показались очевидными его намерения.

— Тогда я могу это объяснить!

— Правда? И как?

— Все дело в том, что ты — всемогущий «Н», чье имя и произносить-то нельзя! — сказал Брихаспати, выпучив глаза и совершая руками пассы, как какой-нибудь древний маг.

Оба тут же зашлись в хохоте так, что Шива даже согнулся. Лекарь, обрабатывающий рану, строго взглянул на весельчаков и продолжил накладывать целебную мазь. Поверх мази он наложил лист дерева нима и перевязал грудь Шивы чистой тканью.

— Через два дня надо сделать перевязку, — посоветовал лекарь. — Думаю, что придворный лекарь в Девагири справится с этим. Неделю не мочите это место и не употребляйте Сомру, так как нельзя будет полностью помыться.

— О, ему Сомра больше не нужна, — рассмеялся Брихаспати. — Все, что требовалось, она уже с ним сделала.

Лекарь, негодуя, покинул Шиву с Брихаспати, на которых накатил новый приступ хохота.

— А если серьезно, — сказал Брихаспати, успокоившись, — почему они напали на тебя? Что ты им сделал плохого?

— Я не думаю, что нападали на меня. Я уверен, что причиной была Сати.

— Сати? Уверен? В таком случае все еще непонятнее…

— Может быть, целью нападения была не конкретно Сати, а императорская семья в целом? Предпочтительнее для них было бы захватить самого императора, но его не было с нами. Тогда они выбрали Сати. Имея такого пленника, Чандраванши могли бы оказывать давление на Мелуху.

Брихаспати ничего не ответил, он казался взволнованным. Уткнувшись лицом в руки, ученый задумался. Шива сунул руку в сумку и нащупал там чиллум. Когда он стал его набивать сушеным чарасом, Брихаспати неодобрительно посмотрел на своего нового друга.

— Может мне не стоит тебе это говорить, Шива, ты все-таки свободный человек…, — мудрец села паузу. — Но я считаю тебя своим другом, поэтому обязан сказать правду. Я не раз видел заморских торговцев на ярмарке в Карачапе, которые пристрастились к этому зелью. В общем, ничего хорошего в этом нет. Тебе это не надо.

Шива широко улыбнулся:

— Я думаю, ты не прав, Это самая лучшая привычка в мире.

— Ты просто не знаешь, какие вредные последствия несет эта привычка. Самым страшным я считаю ухудшение памяти вплоть до полной невозможности воспользоваться полученными ранее знаниями. Ты можешь все забыть!

Лицо Шивы вдруг стало серьезным. Затем губы его изогнулись в грустной улыбке, и он сказал Брихаспати:

— В этом то и прелесть этой привычки, мой друг. Все те безумцы, что курят чарас, не страшатся забвения.

Он разжег чиллум и медленно затянулся дымом.

— Они боятся не забыть.

Брихаспати внимательно глядел на Шиву, размышляя о том, какое ужасное прошлое побуждает его друга курить это дурманящее зелье.

На следующее утро, после ночевки на поляне, караван выдвинулся в путь, в сторону Девагири. Передвигаться ночью в свете последних событий не решились. В первых трех и в пятой повозках разместили раненых, в том числе и Нанди. Вся императорская семья и Шива ехали в четвертой повозке. Всем воинам, непосредственно участвовавшим во вчерашнем сражении, позволили ехать верхом, в относительном комфорте. Остальные Ариштанеми шли пешим строем. Среди них находились Брихаспати и Канахала, оплакивающие троих павших. Парватешвар же с Бхабравьей и двумя воинами несли деревянные носилки с тремя погребальными урнами. Сосуды с прахом передадут родным погибших Ариштанеми и уже похоронят их в водах Сарасвати. Шива, Сати и Нанди также порывались идти в этой процессии, но лекарь категорически им запретил.

Парватешвар шел, испытывая гордость за своих воинов. Его «мальчики», как он их называл, показали, что сделаны из металла, выплавленного в горне самого Господа Индры. Он проклинал себя самого, что не смог быть с ними. Он ругал себя, что мне смог собственноручно защитить Сати, которая была ему дорога как дочь. Он молился о том дне, когда удастся полностью уничтожить подлых Чандраванши. Он поклялся, что будет полгода отдавать все свое жалование семьям погибших.

— Я даже не думал, что он опустится до такого! — с отвращением воскликнул Дакша.

Убаюканные мерным движением повозки Шива и Сати тут же пробудились от его вспышки. Веерини оторвалась от чтения книги и, прищурившись, посмотрела на мужа.

— Кто, о император? — сонно спросил Шива.

— Это Дилипа! Он — бедствие, болезнь, постигшая все человечество! — с нескрываемой ненавистью ответил Дакша.

Веерини, продолжая пристально смотреть на Дакшу, медленным движением взяла руку Сати, поднесла к своим губам и поцеловала. Затем она, как бы оберегая, накрыла ладонью ладонь дочери. Сати с теплой улыбкой взглянула на мать и положила голову ей на плечо.

— Кто такой этот Дилипа? — поинтересовался Шива.

— Он — правитель Свадвипа, — пояснил Дакша. — Ни для кого не секрет, как я дорожу своей дочерью Сати. И он решил похитить ее, чтобы связать мне руки!

Шива глядел на Дакшу с сочувствием. Он вполне разделял негодование императора.

— И опуститься до того, что призвать себе на службу Нагов! О! Это прекрасно показывает, до какой низости способны снизойти Чандраванши! — не унимался Дакша.

— Не знаю, о император, служит ли кому-то тот Наг, — заметил Шива. — Кажется, что именно он командовал отрядом.

— Возможно Наг и командовал отрядом, мой Господь, но наверняка он подчиняется правителям Чандраванши. Вождем же ни один Наг не может стать. Они проклятые люди, рожденные с ужасными уродствами и страшными болезнями в наказание за грехи прошлых жизней. Наги не осмеливаются показать кому-либо свои лица, правда, чего не отнять, они очень сильны и проворны. Своим существованием они вселяют ужас в сердца не только мелуханцев, но и большинства жителей Свадвипа. Если Чандраванши нанимают Нагов, значит, они опустились донельзя низко. Общаться с этими уродливыми демонами! Что может быть хуже? Как же они ненавидят нас, что не осознают, какие грехи призывают на свою голову, обращаясь за помощью к Нагам!