Тигр и Дракон (СИ) - "The Very Hungry Caterpillar" - Страница 35

— Тут я, пресветлый, — отозвались сбоку. Молодой паренёк шагнул несмело, кружку протягивая. — Выпьешь с дороги?

Во рту аж вспыхнуло все. Но Шэрхан с решительным «позже» его отстранил. Еще раз на строй зыркнул:

— Отстегивайте свои сабли.

Вскинулись солдатики, глянули с недоверием. Не имел, значит, ещё должного веса. Отрастайте, усы, скорее отрастайте. Или это доспех чужой да вид потрёпанный репутацию сбивали? Или… конкубинство?

Выпятил Шэрхан грудь, самый убийственный императорский взгляд воспроизводя:

— Отстегивайте, я сказал. Сабли ваши — честь воинская, а в подштанниках драных да шервани заляпанных чести нет. Отстегивайте!

Сработало. Насупились солдатики. Брякнули сабли оземь.

Шэрхан заговорил теплее:

— Знаю, скука здесь. Знаю, голодно. Знаю, соблазнов запортальных много. Да только долг ваш перед махараджей и Джагорратом выше голода, выше лени, выше страхов и личных планов и даже собственной чести выше. Мне ли не знать.

Постоял. Ну, кто ещё посмеет конкубинство ему припомнить?

Никто не шелохнулся. Ну и отлично.

— Вы трое, — Шэрхан махнул вглубь на самых крикливых, — будете пол здесь отмывать. Вы четверо — стяги стирать и штопать. Остальные — мыться, форму в порядок приводить, сабли полировать. Через час здесь выстроиться, я проверять буду. Чтобы тут все блестело. — Набрал в грудь воздуха: — Выполнять!

Сорвались с места солдатики, забегали, как муравьишки напуганные, друг в друга врезаясь. Вскоре на плацу остались капитан да повар. К ним-то Шэрхан и обратился.

Доспех ему сыскался быстро и сел как влитой. Саблю справили, лук со стрелами и два ножа. Капитан из своего запаса четыре чакры отстегнул. Туповаты оказались кольца метательные, да подточить Шэрхан всегда успеет. Еду по заказу повар расстарался, авось не будет Яо больше нос кривить. Колесо новое под размеры обоза тоже подобрали. А ещё снабдили сумой большой — лекарства, верёвки, котелок, лампадное масло, нитки рану заштопать и сухие припасы. Все, что в дороге длинной понадобится.

Через час Шэрхан уже вышагивал по начищенному плацу перед строем алых шервани, блестящих сабель и серьезно-гордых лиц. Выглядели удовлетворительно.

Шэрхан махнул рукой:

— А теперь барабаны свои доставайте. Праздновать будем мое возвращение.

Барабанов нашлось три. Да солдатики на кухне покопались — кто с тарелками вышел, кто с чаном, кто тандур глиняный выкатил — знатная музыка получилась. Капитан пел здорово и весело, а крикливый отмазывальщик, именуемый Чандрагуптой, оказался весьма способным с ритмом и зарядил такой смешливый перезвон ложками о чугунный котелок, что Шэрхан всю наглость ему простил, а в конце в щеки бородатые расцеловал. Сердце прыгало в груди от грозных перестуков, а душа пела от нежных переливов. Так легко и счастливо не было с самого отъезда.

Хорошо отпраздновали, аж ноги гудели и живот набитый дулся. А как вышел Шэрхан на стену, воздуха вечернего подышать, так капитан за ним увязался. Встал рядом, поглядывал искоса.

— Как же тебе, пресветлый, у демонов тян-цзынских жилось?

— Не все в Тян-Цзы демоны, — усмехнулся Шэрхан. — Как и у нас, есть люди говно, а есть и ничего себе. Так что терпимо.

Улыбка у капитана была красивая, белозубая.

— Неужто и палками есть научился?

— С драконам жить, по-драконски есть. Научился.

Придвинулся капитан поближе. Блеснули в свете факелов глаза шоколадные.

— И на мечах тонких сражался?

Ох, красавец. Жар от него так и пышет.

Вздохнул Шэрхан глубоко. Руку на плечо широкое положил:

— Ты уж прости, капитан. Не могу сегодня. Голова не о том думает. Вот встретимся ещё раз и, если предложение твоё еще в силе будет, тогда, может, в подробностях расскажу. А сейчас — пора мне.

Посмотрел капитан странно — и не поймёшь, обиделся или нет.

— Ждут, что ли? Те, кому сумку несёшь?

Убрал Шэрхан руку.

— Прощай, капитан. Хорошо капитанствуй.

Вернулся в лагерь за полночь. Только в обозе не спал никто: Яо хмурился, Юла стрелу себе стругала, малец стружку по полу гонял. При его появлении все ощутимо выдохнули.

— Вот, — с гордостью сказал Шэрхан, еду из сумки доставая.

Больше всего Юла, конечно, луку обрадовалась. Тяжел был, да с тренировкой справится. Только проверив и пересчитав стрелы, девчонка на еду накинулась. Жадно лопала рисовые лепёшки, а Яо брезгливо ковырял палками кусочки мяса в соусе. Шэрхановы злорадные взгляды типа «Выкусил?» игнорировал. Но хоть смертно уже не выглядел.

— Переезд выдержишь? — спросил Шэрхан, картошку печеную уплетая.

— Выдержу, — сказал Яо осторожно. — Только смотря куда.

— Ясно куда. Домой мне надо. К брату разговор есть.

Яо отложил палки:

— Нельзя в столицу. Смерть тебя там ждёт.

— Да ты по себе-то всех не суди. Пракашка, он хоть и падла, а брат мне.

— Брат, что в рабство тебя продал? Он же избавиться от тебя хотел. Рассчитывал, что отделался от тебя на веки вечные. А ты тут как тут. Любимец народа и армии вернулся. Убьёт он тебя, не успеешь и слона своего повидать. Нельзя тебе во дворец.

— Да как у тебя получше идеи есть?

— Есть. Найти, кто из пограничных генералов тебе ещё верен. Приказать им к порталу силы подтянуть. Пробиться обратно в Тян-Цзы, подхватить княжьи силы, что меня поддержат, и вместе отвоевать мой трон.

Лежал, значит, времени не терял. Всё уже просчитал. И за Шэрхана всё решил.

— А Джагоррат? — спросил Шэрхан мрачно.

— Как снова буду императором, помогу тебе брата убить. Тебя махараджей сделаю.

Шэрхан самосой поперхнулся.

— Да кто тебе сказал, что я убивать его хочу? Что махараджей хочу быть? Не братоубийца я. Тем более не царь.

Встретились глазами. Смотрел Яо, будто не понимал его.

— Чего же ты хочешь?

— Успокоить Пракашку хочу, убедить его, что не соперник ему, не враг. Асур образумить помочь хочу, с раджами его помирить. А там пущай правит сколько влезет, лишь бы народ не трогал.

— А ты?

— А я и без трона счастлив, — стряхнул Шэрхан крошки с коленей, вставая. — Так что путь наш во дворец сейчас лежит. Пойдем, Ю Луа, поможешь собраться.

— Не смей! — рыкнул Яо. Пытался подняться, да только морщился. — Хочешь убиться — валяй, но меня и детей моих не втягивай. В джунглях нас оставь, и то больше шансов выжить.

— Совсем тебе яд глаза застлал, — сказал Шэрхан, закипая. — Никто вас там не тронет.

— Да я твоему брату кусок сахара, он меня князю И за фишку нефритовую продаст.

— Вы там под моей защитой будете.

— Ты и себя-то защитить не сможешь. Дурак!

— Трусло!

— Баран!

— Шаги! — крикнула Юла, обоих вмиг затыкая. — Шаги слышно.

Такого каменного «Выкусил?» Шэрхан в глазах чёрных ещё не видел. Засопел, кольца чакр наискосок на тюрбан надел, саблю и мешочек с оставшимся взрывательным шариком на пояс повесил. Тогда только из повозки вылез.

Много шагов было, шли по лесу, не прячась, факелами себе путь освещая. Да и чего бы им прятаться? Повозка всё ещё трехколесная, до дороги бурелом, а в караване ещё и корова. Никуда не деться.

Вышли на поляну ребятки. Вот ведь, только полгарнизона на перехват снарядили. Неужто посчитали, что и так справятся? Или оставшиеся не подчинились?

— Ну здравствуй, капитан, — сказал Шэрхан, подбочениваясь. — Вот и свиделись. В силе ещё твое предложение?

Капитан больше не улыбался.

— Просрал ты мое предложение, пресветлый. Теперь у меня новое.

Шэрхан положил руку на эфес, другую в пояс уткнул:

— Слушаю.

— Ты и твои спутники сдаёте оружие и добровольно идёте с нами, прямо во дворец. Мы получаем повышение. А ты получаешь, что заслужил.

Догадка больно сердце кольнула.

— Генерал Синг?

— Приказ махараджи на куски разорвал, вот голову и отрубили.

— А вы — чего же сразу меня не повязали?

— Так ведь приказано и спутников твоих доставить. Вряд ли бы выдал.

— Давно приказ-то пришёл? — спросил Шэрхан, поросль колючую на подбородке приглаживая.