Вопреки женской логике (СИ) - Мелевич Яна - Страница 6

— Ревнуешь, Таракан?

— Еще чего, Стрелочник. Пошли за кексами. Так есть хочу, что переночевать негде.

— Ой, да ты пошлячка, Таракан.

— Вот о чем ты только думаешь, крылатый пузан…

— Властный суровый босс из Ближнего Востока! — возбужденно подпрыгивая на месте, кричала Ивонна Пуговкина, указывая пальцем в своего будущего мужа Гоча.

Последний, именуемый как Гоча Альбертович Цедрикадзе, только умиленно смотрел на свою возлюбленную, переворачивая шампуры в электрической шашлычнице. В большой загородный дом, скромно именуемый самим Цедрикадзе «домиком в деревне» постепенно проникали аппетитные запахи, на которые выглянула сама Валентина Петровна, она же в известных писательских кругах Гадина Страстная. Кто бы сказал, что эти двое однажды станут соавторами на почве страстной любви Ивонны и внезапного увлечения Гадины братом Гоча, никто, даже их муза Наташа, не поверил бы.

Воистину, пути Господни неисповедимы.

— Нет, только чернокожий лысый брутал, некогда бывший в банде Сомалийских пиратов! — Валентина задрала нос, отчего очки съехали на кончик носа, а возмущенная Ивонна даже подпрыгнула, топнув ножкой.

— Ближний восток! Восточные мужчины самые страстные!

Рядом закивал Гоча, а его брат Гиви оторвался от тазика с мясом, поежившись под ледяными потоками ветра. Жарить зимой шашлык, пусть даже в благоустроенном доме — та еще морока для теплолюбивых жителей Грузии.

— Зато чернокожие имеют самый большой… — Валентина замялась, когда густая черная бровь поползла вверх, а затем, прокашлявшись, выдохнула, — аргумент в свою пользу.

— Фу, какая ты неприличная, Валька, — захихикала Ивонна своей новой подружке, тыкая пальцем ей в плечо, — настоящая Гадина!

— И страстная, — пафосно добавила женщина, покосившись влюбленным взором на своего Гиви, продолжающего насаживать мясо на шампур, — ох, ты права. Восточные мужчины даже мясо насаживают по-особенному!

— А главное, даже в Турцию ехать не нужно за впечатлениями, — промурлыкала Ивонна, стреляя глазами в сторону своего мужчины, гордо выпятившего грудь. Смотрелось это особенно забавно, ведь сам мужчина был низкого роста, с уже наметившимся животиком, немного лысоват, в шапке-ушанке и теплой тельняшке да валенках. Но его обаяние для Пуговкиной это нисколько не умаляло.

— Напомни мне, почему мы свели двух этих ненормальных? Чтобы они что? Закидали книжные сайты порно-эротикой с участием шейхов-боссов, которые в прошлом грабили круизные лайнеры? — озадаченно спросила Наташа, смахивая рассеяно тонкий слой снега с капота большого черного внедорожника одного из братьев Цедрикадзе.

Гордей лениво зевнул, глядя, как запущенная в Валентину стрела медленно исчезает, женщина хохочет над попытками влюбленного Гиви ее поднять и смущенно машет руками, крича, чтобы он ее отпустил.

— Всего лишь наблюдаем, как любовь и дружба влияют на творчество. И то ли творческие личности у нас странные, то ли лыжи не едут, но я бы такое читать не стал, — озадаченно наклонил голову на бок Гордей, пиная носком ботинка обледенелый снег и запахивая сильнее куртку. Шапку он, конечно же, надеть поленился, поэтому сейчас чувствовал, как медленно отмерзают его уши, уже немного обледенели волосы и отморозился нос. А ведь предстоит еще пару часов минимум наблюдать за этими парочками и дождаться до чего договорятся горе авторы. Ведь теперь в Небесной канцелярии электронный документооборот! А это значит, все ангелы, архангелы, демоны, архидемоны, купидоны, музы и прочие несчастные, что работали там, были обязаны отсылать электронные отчеты. И плевать, что система не отлажена, программа периодически куда-то отправляла все запросы и служебки на новые стрелы почему-то в отделения муз, а к купидонам попадали еще более странные запросы на закупку плеток, новеньких сковородок и котлов для очередного круга Ада. Путаница, кавардак и полная бюрократия.

И вот еще к тому же, за каждую миссию приходилось отчитываться непосредственным начальникам.

— Жизнь — тлен, — вздохнула Тараканова, с завистью глядя, как шашлыки перевесили всякую любовь. Уже никто ни с кем не обнимается, все хотят только есть. — Надо было к Сокольской лететь. Она вчера снова потеряла всех тараканов, пошла их искать, и вместо них чуть не посадила десять соток пихтовых деревьев. Вот благо зима. Устроили бы ей романтик с мужем, отписали бы, что Женька моя начала новый роман под влиянием планомерно протекающей счастливой семейной жизни, — она зевнула в варежку, покосившись на свои волосы, и стряхнула с волос снежинки, глянув на мрачного Гордея.

- Или к Василине Рогаткиной, — кивнул парень, подняв очи к небу, — кажется, она написала какие-то мемуары про низкий уровень литературной этики.

— Это щас никто не читает, — махнула рукой Наташа, обхватывая себя руками, притопывая на месте, чувствуя, как холод пробирается в угги даже через шерстяные носки, — всем подавай властных боссов, нянек, секретарш, уборщиц. В общем, стандартную Золушку, завернутую в приличный фантик. Серые мыши может и в тренде, но нынче рулят сильные героини!

— 30 и не сантиметром меньше!

— Да ты себе представляешь, как бедняжка будет страдать?! — возмущалась вдали Ивонна, перекладывая горячее мясо на тарелки, — тридцать сантиметров! Мать, ты с ума сошла. Там что у нас кентавр?

— Можно и кентавра, — задумчиво потянула Валентина, — но мужик должен иметь большой… — она вновь бросила влюбленный взор на Гиви, — аргумент!

— Да ты просто маньячка!

— Я о любви пишу!

— И о страстных миледи в объятиях графа, — шепнула на ухо Гордею Наташа, обжигая его кожу своим дыханием. Она приподнялась на цыпочки, обвивая его шею.

— Ты что, стрелой моей укололась? — с подозрением поинтересовался купидон, на всякий случай, проверяя колчан, но тот валялся подальше на капоте, там, куда он сам его забросил после выстрела в Валентину для укрепления ее отношений.

— Ты меня за любовную наркоманку держишь, стрелочник? — фыркнула Тараканова, забираясь руками в варежках в расстегнутую ею же куртку, — я руки грею, холодно вообще-то.

— А я-то уж надеялся…

— И не мечтай!

Все протекало как-то странно. Их будни были наполнены погонями за влюбленными, чтобы те получали еще большую дозу любви с творческим порывом. Особенно ценились те, кто в душе считал себя непризнанным гением. Естественно в литературе — другие варианты даже не рассматривались. А таких людей, как оказалось, среди подопечных Гордея не так уж мало. Они то и дело хватали ноутбуки, тетради, блокноты, пытаясь создать уникальный шедевр. И пусть большая часть даже не тянула на хиленькую Дарью Донцову, все же творчество в какой-то мере выражало их индивидуальность. Даже если каждая вторая книга похожа на три следующих.

— Африканец!

— Араб!

— Главарь Сомалийских пиратов, а она его секретарша!

— Нет! Шейх, а она няня его сорока детей!

— Сорок детей, бедный мужик. — присвистнул Гордей, а Наташа хлопнула глазами, почувствовав, как парень ее обнял крепче.

— Это ж, сколько у него жен?

— Дочерта…

— «Под влиянием любовной магии, дружеских эмоций и всеобщей атмосферы счастья было решено создать шедевр «Невольная секретарша для шейха или няня для Сомалийского пирата». Таким образом. Можно считать, что они все сошли с ума…», — пальцы замерли, а Гордей задумчиво потер подбородок, вглядываясь в написанный текст отчета, который собирался отправить главе корпуса Купидонов. Последняя строчка сама всплыла в голове, потому и напечатал Лавров ее уже на автомате, хоть и не собирался вписывать туда собственное мнение. Пока думал, программа уже успела его обработать, и не успел купидон моргнуть глазом, как недопечатанный отчет отправился прямо на утверждение начальника. С минуту Гордей глупо пялился на экран, где мигала табличка «Ваш отчет отправлен в работу», а после взвыл, подпрыгнув прямо на месте, взвыл благим матом.