Как стать злодеем (СИ) - "Братислав" - Страница 9

— Каких знаменитых злодеев или злодеек вы знаете? — был первый вопрос Гриндилоу, на который ответы так и посыпались.

— Иван Грозный.

— Наполеон Бонапарт.

— Елизавета Батори.

— Чингисхан.

— Влад Цепеш.

— Ильза Кох.

— Джек Потрошитель.

— Мой отец, — прозвучал одним из последних шутливый ответ одного парня.

— Безусловно, это выдающиеся имена в истории зла, — сказала мадам Гриндилоу. — Но кто мне может назвать имя человека, ставшего прародителем зла на Земле?

На минуту в классе воцарилась гробовая тишина, а лица студентов приняли задумчивый вид.

— Стыдно этого не знать, — с укором в голосе произнесла мадам Гриндилоу. — Откройте учебник на третьей странице, первый параграф под названием «Злодеи среднего каменного века, или мезолита».

Студенты уставились в коммуникаторы.

— Так вот, прародителем зла и первым злодеем на Земле принято считать пещерного человека Гваку-забияку, который жил двенадцать тысяч лет назад до нашей эры. Согласно наскальным рисункам, найденным в пещере Ласко во Франции, свой первый плохой поступок он совершил, умышленно наступив на ногу товарищу по охоте, а после он и вовсе захватил его пещеру…

Через час Генри шёл со всеми к лифту, чтобы подняться на десятый этаж. Проходя мимо двери декана, он навострил уши, но за дверью никого не было слышно. Интересно, Мэт всё ещё у Гиблла? Размышляя над этим вопросом, он и сам не заметил, как очутился у шестьдесят первого кабинета. Группа прислужников покинула их, отправившись на какой-то свой урок.

В окружении одногруппников Генри проследовал в незапертый класс и сел за последнюю парту, чтобы не привлекать к себе навязчивые взгляды.

Профессора Сенджа в классе не было, и все стали ожидать его появления. Сначала прошло пять минут, затем ещё пять, на пятнадцатой минуте кто-то сказал, что может он вовсе не придёт, а на двадцатой, потеряв всякое терпение, группа единогласно решила, что пора уходить.

Но неожиданно за дверью послышались чьи-то громкие шаги, которые стихли, как только этот человек остановился у входа в класс. Затем некто угрожающе произнёс:

— Если будешь, как и в прошлом году, мешать мне вести занятия — уничтожу!

После этих слов дверь распахнулась и внутрь зашёл человек… или два. Сразу было и не понять.

Перед ними стоял двуглавый человек, а точнее это были сиамские близнецы, которые имели общее тело. И если внешне братья были похожи, то по характеру, как выяснилось, они являлись настоящим воплощением Инь и Ян.

— Я — профессор Роуэл Сендж, — сказала правая голова, пристально всматриваясь в удивлённые лица студентов.

— А я — Добронрав, — сказала левая голова.

— Никто не спрашивал, как тебя зовут, — сердито процедил Роуэл.

— Между прочим, невежливо с твоей стороны не представить брата, — сделал замечание Добронрав.

— Ты мне не брат! — возмутился Роуэл и их общее тело топнуло ногой. — И я никогда не буду считать тебя таковым!

— Тебе бы следовало извиниться за свои слова, — обиженным голосом произнесла левая голова, отвернувшись в сторону, и руки недовольно сложились на груди. — Они причиняют мне боль.

Несмотря на столь непродолжительный диалог между братьями, почти всем уже казалось совершенно очевидно, что ногами управляет плохая голова, а руки находятся во власти хорошей. И дальше это ещё больше подтвердилось.

— Не смей мне мешать вести урок. Предупреждаю в последний раз — ещё одно слово и…

Затем плохая голова повернулась к первокурсникам.

— Как я уже сказал, меня зовут Роуэл Сендж. С этого дня я буду вести у вас методики захвата мира. Из самого названия моего предмета вам уже понятно, что вы будете узнавать от меня, как злодеи в разные времена пытались захватить эту жалкую планетёнку. Само собой, вы не узнаете ни об одном успешном случае, так как захватить весь мир целиком ещё никому не удалось. Но, возможно, среди вас сейчас сидит тот, кому в будущем это дельце окажется по плечу. Мы будем анализировать коварные и хитроумные планы, искать в них плюсы, а также формировать новые идеи или преобразовывать старые.

— Нет, остановитесь, — встряла вновь левая голова. — Я прошу вас одуматься, пока не поздно, дети мои. Лишь в доброте и любви вас ждёт счастье…

— Добронрав! Я же тебя предупреждал!

— Извини, брат мой, но я не могу спокойно смотреть на то, как ты вводишь этих детей в заблуждение. Ведь только через доброту и любовь…

— Любовь! — прокричал Роуэл брату прямо в ухо. — Да как ты смеешь говорить мне про это поганое чувство! Из-за него я мучаюсь с тобой уже тридцать лет. А вы, — обратился он к студентам, — хотите узнать, как так получилось, что я — злодей! — оказался в сцепке с этим?.. — Роуэл высунул язык и изобразил будто его рвёт. — По глазам вижу, что хотите. А я расскажу, дабы вы ещё сильнее возненавидели это чувство и не давали шанса пробраться в ваше пылающее злобой сердце.

Все студенты навострили уши и приготовились слушать явно необычную историю.

— Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему вы не чувствуете любви? Почему ваши сердца обжигающе холодные, как льды Антарктиды? Нет? Ну, так я расскажу на примере собственного отца. Его прошлое покрыто густым туманом, но это не имеет большого значения, важно одно — он не был потомственным злодеем.

Большинство людей всю жизнь мечутся между тьмой и светом и не могут сделать окончательный выбор. Но мой отец, в конце концов, его сделал — он выбрал тьму.

— И очень глупо поступил, — прокомментировал брат.

— Он решил постичь все азы злодейства самостоятельно. Возможно, в этом заключалась его самая большая ошибка. Знаете, можно научиться многому и в чём-то даже достичь определённых успехов. Но у него не было наставника, не было того, кто направил бы его, и самое главное — объяснил, что злодею-самоучке необходимо в первую очередь беречь своё ещё не успевшее очерстветь сердце.

И однажды произошло неизбежное — то, что должно было случиться: отец влюбился. Он противился этому чувству всеми силами, но его сопротивление ослабевало с каждым днём всё сильнее, в то время как любовь лишь набирала обороты.

Моя мать была не просто красивая, но ещё и чуткая, добрая женщина, слегка повёрнутая на религии, что впоследствии пагубно отразилось на… — Роуэл взглянул на брата. — На нём.

Спустя некоторое время после свадьбы на свет появились мы, сиамские близнецы. Вот тут между родителями появились первые разногласия. У каждого из них были свои представления о нашем воспитании.

Не смотря на то, что сердце для отца было безвозвратно потеряно, разум продолжал сопротивляться. Лишь потому он так и не бросил мать и продолжал любить её и даже идти у неё на поводу, но при этом всегда помня, что зло — есть неотъемлемая часть него, и он взрастит его, пускай уже не в себе, но в сыне.

Если бы я и Добронрав не были обременены одним телом, то родители сошлись на том, что каждый взял бы одного из нас себе на воспитание. Но так как физически разделить нас не представлялось возможным, то в итоге было решено, что отец возьмёт на воспитание правую голову, то есть меня, — пояснил Роуэл, хотя об этом и так все догадались, — а левую, — он мотнул в сторону брата, — принялась воспитывать мать, и даже назвала по-дурацки — Добронрав.

— Ничего не по-дурацки, — обиженно буркнул брат.

— Когда отец учил меня плохому, то мать закрывала этому святоше уши, ведь, как она считала, Добронрав должен учиться только добру, читать молитвы и стремиться совершать хорошие поступки. И наоборот.

С тех пор мы выросли с абсолютно разными мировоззрениями и обременённые одним телом. Вот! Видите, что творит любовь! Для злодея она будет пострашнее всякой чумы. Любовь — худшая из болезней. Заразишься раз — и всё, считай, тебе конец. И лишь ненависть, лютая ненависть способна защитить вас и не дать ей завладеть вашим рассудком. Но вам-то это точно не грозит. Ваши семьи слишком древние. На протяжении многих поколений кровь ваших предков вбирала в себя всё больше и больше злобы, и сейчас в ваших жилах течёт та самая кровь, но уже в виде субстанции чистейшего зла. Другими словами, у вас выработался сильнейший иммунитет от любви. Вот потому-то все злодеи женятся только по ненависти друг к другу, чтобы воспитать новое поколение зла. Но мой отец был слаб, и теперь вы видите перед собой результат его слабости.