Гори жить (СИ) - "M.Akopov" - Страница 31

Режим — это самое простое. Достаточно не пить ничего кроме воды, не есть трудноусвояемого, спать как можно больше.

Пойдет сам, зачем ему какая-то группа? Он тут не знает никого, и потом — пять тысяч шестьсот сорок два метра высоты, всего-то. О чем тут говорить, господи? Вершина, можно сказать, в кармане!

Особо предприимчивые туристы тратят на собственно Эльбрус чуть больше суток: неделю куролесят на Чегете, вживаются в роль покорителей Кавказа. Потом приходит день штурма, и они едут канатными дорогами до Бочек, а там нанимают ратрак — горный трактор на широких гусеницах и с лавками в кузове — чтоб попасть к Приюту Одиннадцати. Пребывают весь день в комфорте, ближе к вечеру плотно ужинают, отдыхают, часов в двенадцать ночи выезжают к скалам Пастухова — да-да, снова ратраками! — чтобы назавтра возвратиться победителями.

Поток ходоков сдерживает только малая вместимость горных средств транспорта. Нет конца возмущениям касательно отсутствия настоящей гостиницы — с казино, рестораном и девицами низкой социальной ответственности — на середине горного склона.

Правда, кое-кого из этих спринтеров вниз доставляют на носилках, а то и в мешках. По общему убеждению, это или судьба такая у человека — все равно бы умер в этот день, горы ни при чем; или коньяк плохой попался. Ведь все, кто профилактировал горную болезнь водочкой — ничего, приковыляли своими ногами, а который на коньяк налегал — не осилил…

Майк — не такой. Он не поедет канатными дорогами и не станет кататься по склонам в кузове красного трактора. Он совершит восхождение своими ногами, а не верхом на двигателе внутреннего сгорания. Палатка у него легкая, спальный мешок позволяет ночевать прямо на снегу. Ботинки непромокаемые: он помнит, какие сложности ждут владельца сырой обуви в горах.

* * *

На следующее утро Майк вышел из гостиницы с рюкзаком на плечах. Куртку с теплыми штанами нес в скатке. Мимо очереди на подъемник прошел гордо, ловя краем глаза то ли восхищенные, то ли сочувствующие взгляды. Он не спешил, но и не экономил силы. Когда на тебя пялятся со всех сторон, главное — хранить достоинство. И даже если делаешь что-то не так, уверенности терять не нужно. Пусть восхищаются и завидуют!

Да и что тут делать не так? Канатная дорога перестает работать задолго до заката. Никто не помешает поставить палатку, разогреть обед, тренировки ради взбежать на ближайшую кручу — как делали они с Алексом на Килиманджаро — и вернуться, упаковаться в спальник и уснуть. Перед сном можно поболтать: мобильная связь здесь работает исправно даже, говорят, на самой вершине Эльбруса!

Первую ночь в походе Майку спалось неважно. Он намеренно старался устать посильнее и вымотаться побольше, чтобы сон был глубоким и крепким. Утром забрался повыше, ближе к вечеру спустился пониже — ведь именно так проводится акклиматизация. Уже на закате разбил лагерь. Ужин готовил в темноте, при свете фонарика.

Уснул быстро, но тонкий коврик плохо защищал от неровностей грунта, и приходилось ворочаться, чтобы принять удобную позу. Ночь за тонкой стенкой палатки дышала зловещими звуками, и Майка все время тянуло выглянуть, убедиться, что это не йети подбирается и не абреки из позапрошлого столетия окружают его скромный лагерь.

Задолго до полуночи похолодало, да так резко, что изо рта повалил пар, а нос время от времени приходилось отогревать рукой — что совсем не добавляло комфорта.

Вместительный пауэрбанк позволял гонять смартфон, не задумываясь об экономии заряда, и, досмотрев веселое двухчасовое кино, Майк включил запись длинного и по-английски обстоятельного детектива, читаемого нараспев в два голоса — и только так забылся.

Беспокойные сны то заставляли его тосковать без причины; то превращали увиденную в фильме эротику в ожидание хардкорного порно; то транслировали звуки, которым здесь, вдали от московской квартиры и офиса, появиться просто неоткуда.

Майк ворочался и просыпался, досадовал на сползание с каремата на камни и снова проваливался в сон лишь с тем, чтобы через пять минут — как ему казалось — снова проснуться. Утром он встретил разбитым, и его тут же одолело отчаянное желание выпить двойную дозу кофе — а потом еще одну такую же. Но стимуляторы в горах нежелательны, и ему пришлось выгонять себя из спального мешка усилием воли, без надежды на горячий кофе.

Собирался он через силу, однако стоило пойти в гору, как на душе стало веселей, а в теле вновь заиграла энергия.

К послеобеденному часу второго дня он пришел к Приюту Гара-Баши и остановился, хотя по ощущениям мог легко прошагать еще час, чтобы добраться до Приюта Одиннадцати, а то и вовсе не останавливаться — дойти до вершины Эльбруса и вернуться сюда же, к Бочкам! Да только силы надо беречь, как запомнилось ему еще в Африке — и он берег, и дальше не пошел.

Ему повезло с номером: единственный люкс, забронированный кем-то очень заранее и оплаченный лишь частично, пустовал, раздражая хозяев неполученной прибылью. Майк согласился заплатить полную цену, за что был вознагражден горячим душем и удобной кроватью.

Он прилег и задумался: с одной стороны, нужно бы выйти наружу, подняться пешком в гору и затем спуститься вниз, в номер. Акклиматизация, его учили, достигается просто: ходишь повыше, спишь пониже. С другой стороны, можно не тратить времени даром и уже этой ночью отправиться на Эльбрус.

Мысль показалась здравой, а осознание собственного здравомыслия радует всякого. Чего ждать? Сейчас он выспится, а там пойдет походит по самой высокой горе Кавказа, и вернется победителем.

Майк укрылся пледом и расслабился. Опять снилось черт-те что; но сознание распознавало несуразицы, порождаемые воспаленным воображением и отказывалось просыпаться. Уже стемнело, когда ему привиделся кошмар, от которого он очнулся моментально и заснуть уже не пытался.

В том чудовищном сне он смотрел выступление какого-то народного хора — хотя ни разу в жизни не присутствовал на подобном мероприятии — и безликие фигуры в атласных косоворотках и сарафанах с платочками выплясывали какой-то адский танец с дикими уханьями, ошеломительными прыжками и головокружительными вольтами на потеху публике.

Проснулся же Майк после того, как пара напомаженных ведущих голосами из программы «Время» объявила песенно-танцевальный номер «Ой ты ёханый бабай, сиди дома не гуляй!» — и шутовское кодло бросилось в разнузданный перепляс, выкрикивая малоосмысленные и неприличные частушки.

Майк вскочил в холодном поту, с бьющимся как молот о наковальню сердцем и с тошнотой, подступающей к горлу откуда-то глубже, чем из желудка.

Роскошный номер позволял коротать время в кресле у зажженного камина, и ему захотелось разжечь огонь — да так и сидеть, пока снова не сморит сон и не поманит кровать. Однако стоимость каждого запасенного отельерами полена превращала сучковатую еловую дровеняку в драгоценное эбеновое дерево, да и не затем он сюда шел, чтоб по-стариковски кутаться в одеяла и щуриться на пламя.

Чего ждать? Сколько можно терять время попусту? Если выйти сейчас, с ночи, можно не спеша пройти дольше и больше, чем это удается торопливым туристам. Быстроногий Ахиллес не догонит черепаху, учил Зенон. Вот он и станет этой недостижимой черепахой!

Майк вскипятил воды, залил ею овсяные хлопья, перемешанные с горстью изюма и кураги. Лучший завтрак — это легкий ужин!

Положив в рюкзак лишь самое необходимое, он связал остаток вещей в узел и поручил его хранение метрдотелю. Десять вечера. Или ночи? Можно выходить!

Полночь застала Майка мерно шагающим между Приютом Одиннадцати и скалами Пастухова. Он шел, следя за дыханием и борясь с желанием переставлять ноги побыстрее. Озирая окрестности, чтоб вдоволь налюбоваться блеском снега под луной, черно-фиолетовым небом и горами, величественными в ночи, он часто вдыхал кристально чистый воздух и не осознавал, что лучше бы дышать пореже и поглубже…

Над головой сверкали звезды. Тропа, вертя Майком то влево, то вправо, направляла путника к Полярной звезде. Вон внизу — Большая Медведица. Вверху справа — Кассиопея, еще правее где-то светится туманность Андромеды. Ух, как хотелось ему в детстве долететь до этой галактики на космическом корабле первым из землян! Он и сейчас не против — но лететь-то пока не на чем…