Гори жить (СИ) - "M.Akopov" - Страница 13

— Майк… Булки растут на деревьях, я точно знаю. Черная икра — это глазки анчоуса, ты меня научил. Но откуда берется рыба? Поплыли с Роберто на рыбалку?

* * *

Помощникам Роберто обрадовался. Утро следующего дня выдалось прохладным, а песчаная мошка, обычно равнодушная к дневным купальщикам, набросилась на голые ноги Джули и Майка как на законную добычу.

— Они всегда кусают тех, кто идет в море первый раз, — объяснил Роберто, раскочегаривая толстенную сигару. — На второй раз рыбаки надевают длинные штаны.

Вдвоем с Майком они вытолкали лодку в море, и Роберто завел мотор. Небольшая деревянная лодка казалась тесноватой и тяжеловатой — зато отличалась плавностью хода и не прыгала по волнам. Больших оборотов мотор не давал, Джули это обрадовало: не укачает.

Однако даже спокойный океан в безветренную погоду полон волн. Скатываясь с крутой горки, лодка гулко била носом в воду — отчего взлетал фонтан брызг, добрая половина из которых орошала Майка и Джули.

— Черпайте воду, чтоб не окоченеть, — скомандовал капитан, и бросил пассажирам жестяный совок.

Чтобы согреться, Джули выгребала воду из-под банок, а Майк стоял у нее за спиной, стараясь защитить ее от брызг своим телом и дырявым дождевиком, когда-то оранжевым. Спасательный жилет поверх футболки да неопреновые шорты до колен — не слишком теплая одежда для хрупкой девушки…

Через полчаса взошло солнце. Сразу потеплело. Берег скрылся за горизонтом. Роберто сбросил обороты: они приближались к диковинному бую, связанному из цветных канистр.

— Это верши, — сказал Роберто. — Достанем улов, проверим переметы и попробуем половить ваху.

Ваху — полутораметровая скумбрия стремительного нрава и непримиримого характера — ловиться не пожелала. Вместо нее клевала дорада — тоже не подарок по части сговорчивости, отметил про себя Майк.

Роберто вел лодку на максимальной скорости; Майк и Джули, каждый по своему борту, стравливали в воду снасть с большими крючками и искусственной наживкой, на которую золотая дорада клевала как заведенная.

Когда рыба хватала крючок у Джули, глаза девушки загорались таким огнем, какого Майк не видел ни до, ни после рыбалки. «Сколько же талантов таится в Джули?» — восхищенно думал он и спешил на помощь подруге: вытащить сильную десятикилограммовую рыбину из моря — и тяжело, и сложно.

Незаметно пролетел час, за который они выловили шесть крупных дорад.

— Пора возвращаться, — объявил Роберто. — Ловить-то можно, пока не кончится бензин, но тогда к берегу пойдем на веслах.

— Не хочу на веслах! — воскликнула Джулия, и ее рыбацкий азарт исчез как не бывало. Возвращению Майк даже обрадовался: ловить рыбу увлекательно, спору нет — но от океанской воды во рту горит огнем, а пресной они не брали. Роберто — по привычке, Майк и Джули — по недомыслию.

Вернулись быстро: помогал попутный ветер и волна, толкавшая лодку в корму. На берегу их встречала Лили, высматривавшая рыбаков с порога своего заведения.

При виде жены с Роберто спала личина сурового морского волка. Он выплюнул изжеванный окурок, заулыбался и с гордостью поднял самую крупную дораду.

— Смотри, Лили! Такого улова у меня еще не было! Этих юнг мне послало само провидение! Я нанимаю их на весь сезон! — и он аккуратно опустил рыбину в лодку, обнял жену, оттопырив ладони, испачканные рыбной слизью, и они поцеловались так, что Джули засмотрелась, а Майк зааплодировал.

Со стороны глядя, можно было подумать, что супруги встретились после долгой разлуки. Однако на самом деле с момента их расставания прошло не больше трех часов, мысленно прикинул Майк.

— Джули, ми пекеньо, — Лили наконец высвободилась из объятий. — Беги, деточка, в бар, принеси колы. Старый болван не берет с собой воду: табачная соска заменяет ему все на свете. Вы ж наверняка пить хотите, детки мои?

Джули поспешила, а Майк, помогая Роберто выгрузить улов и вытащить на берег лодку, думал: «Как же хорошо жить вот так в согласии с женой и в ладу с миром! Ловить рыбу, кормить гостей, радоваться жизни…»

Он уж было представил себя с Джули живущими-поживающими, добра наживающими в Доминикане — а что? Купить тут дом, лодку и какой-никакой отелишко он может! Но тут прибыла холодная кола, и жажда поглотила робкие мечты.

После завтрака они вернулись домой и сразу уснули — хотя собирались сделать это не сразу — и проспали до обеда без всяких сновидений.

* * *

Джули до краев заполнила жизнь Майка. Ему звонили из Москвы: бизнес робко заявлял свои права на босса, но тот отнекивался и отказывался. Зачем, думал Майк библейскими словами, стяжать мне богатства земные, когда у меня есть куда более ценное сокровище: любимая женщина!

Глубокой ночью, когда истомленная страстью Джули наконец засыпала, он тихонько выходил на балкон и стоял, мысленно обнимая весь мир и улыбаясь от переполнявшего его счастья. Он никогда раньше не представлял, что женщина может подарить мужчине столь сильные переживания!

Глядя с высоты второго этажа на сонную предрассветную Доминикану, Майк пытался осмыслить: как могут его душевные качества и телесные потребности так точно совпадать с особенностями и желаниями другого человека? Он силился понять, что же такого есть в Джули, чего не было в других девушках — имен которых уж и не вспомнить…

Он задавал себе вопросы и не находил на них ответов — да и не искал их! Все, чего ему хотелось по-настоящему — это быть с Джули, говорить с ней, видеть ее, трогать, ощущать тепло ее дыхания и неодолимо манящий запах тела. Четверть часа балконного одиночества давали Майку прочувствовать, как дорога ему Джули, и как глубоки его чувства к ней.

Соскучившись по любимой, он осторожно возвращался в спальню, неслышно укладывался, нежно обнимал Джулию — и гнал, гнал, гнал от себя сон, чтоб не терять ни секунды из времени, отпущенного ему мирозданием на любовь. Едва касаясь кожи, он скользил губами по ее плечам, а она поеживалась, улыбаясь, и обнимала его покрепче, и вздыхала глубоко, и снова затихала.

Рассматривая себя в зеркале, Майк обнаружил темные круги вокруг глаз. Штаны и футболки висели на нем свободней обычного. Он даже слегка осунулся, хотя ел с волчьим аппетитом. Не напрасно же во времена Шекспира любовь приравнивали к болезни и ждали, когда она пройдет. Любя Джулию, Майк словно дегустировал собственное безумие — и оно ему нравилось!

* * *

Счастье, однако, не бывает вечным. Знакомство с Джули длилось недель шесть или семь, когда случилось необъяснимое.

Тем вечером Майк хотел позвонить маме, поинтересоваться, не сочтет ли она возможным познакомиться с его будущей женой? Но звонить пока не стал — не потому, что боялся разбудить домашних, а потому, что еще не сделал предложения Джулии. А стало быть, и не получил от нее согласия — в котором, разумеется, не сомневался.

Однако проснувшись поздним утром, Джули в номере Майк не обнаружил. Некоторые из ее вещей валялись там и сям — как всегда — но что то за вещи? Шорты, купальники, шлепанцы. На полочке в ванной лежала ее зубная щетка, а тюбик с кремом от солнечных ожогов отсутствовал. Опустел и был выброшен? Майк взглянул в мусорную корзину: пусто.

Тень беспокойства зародилась в сознании Майка, когда Джули не ответила на его телефонный звонок. Но если она в море, если ловит волну и мчит на ней к берегу, то какой телефон — успокаивал он себя. Однако на пляже Джули не появлялась и доску не брала, сообщили ему Роберто и Лили.

Чуть ли не бегом Майк примчался в гостиницу, из которой Джули полтора месяца назад перебралась к нему, но чемоданы, документы и деньги предпочла оставить в здешней камере хранения. «Чтобы не хранить все яйца в одной корзине — ну, ты же понимаешь здешние риски?» Майк понимал.

Портье заверил гостя, что сегодня описываемая им дама не появлялась. Но если мистер будет так любезен и сообщит ему имя постоялицы, он поищет сведения в журнале учета приезжих.

Имя? Джули, конечно! Джулия. Юлия, если по-русски. Кажется, она из Сербии. Ах, фамилия… Фамилии Майк не знал. Как-то не удосужился поинтересоваться. Вот, у него в телефоне есть ее фотографии и видео!