Гори жить (СИ) - "M.Akopov" - Страница 11

— А у него, — Джо ткнул в Майка пальцем, — вообще крылья на спине растут. Как у ангела!

Оторопевшие девчонки умолкли, и Майку пришлось повернуться к ним обнаженной спиной.

— Смотрите! — Джо высветил фонариком вспышки татуировку. — Вверху у него рукопожатие. Это значит, легко встретились, поладили, расстались в надежде на новую встречу. Ниже дуб — это символ силы; чем сильнее делается Майк, тем ярче делается изображение дуба.

— Само собой? — не поверила одна из девушек.

— Само собой! — не моргнув глазом подтвердил Джо и продолжил:

— Это око посередине — оно всевидящее. Этим глазом человека видно насквозь. Скажи, Майк, не поворачиваясь: какого размера бюст у этой девушки?

— Пятого, — без запинки произнес Майк, хотя ни у одной из сидевших за столиком доминиканок такой груди не было. Лесть всесильна!

Отчасти польщенная, отчасти ошеломленная девушка молчала. Джо продолжал:

— Изображение черно-белого человека только кажется весами. На самом деле это призыв к единению. Чтобы белые любили креолок и наоборот. Ниже — огонь. Он символизирует неугасимое пламя желания, горящее в майковых чреслах. Сердцевина пламени темная — это значит, мулатки предпочтительны, они лучшие…

Смуглые красавицы хмыкнули и победно переглянулись.

— Но самое главное, — Джозеф был неудержим в своем трепе, — вот эти вензеля вокруг. Это — настоящие крылья! Черные и большие, всего их шесть, как у серафима, присмотритесь. Однако воспарить на них можно только во время молитвенного или сексуального экстаза. Так что собирайтесь, поедем к нам! — проговорил Джо тоном, не терпящим возражений, и взял со стола ключи от машины спящего Мэнни.

Когда Мэнни очнется, ему скажут, где автомобиль, и он примет новость без возражений. Есть опасность, что толком не проспавшись, он припрется в гости: позавчера, к примеру, Джо проснулся ночью и обнаружил его молча стоящим у кровати. Через балкон забрался и заробел, страшась разбудить хозяина и получить плеткой. Ведь всякий белый, ложась спать, кладет под подушку плеть, это каждому доминиканцу известно…

Джо уверенно вел машину к отелю, девушки возбужденно галдели на дикой смеси английского и испанского, с особым выражением поглядывая то на Майка, то на Джо.

«Силы небесные, — взмолился Майк, с трудом одолевая хмель, туманивший разум. — Куда-то не туда я плыву! Ангелы божьи, дайте мне знак! Укажите направление!»

— Ты что-то сказал? — спросил Джо, повернувшись к другу чуть не всем телом.

Сказал? О, нет! Мысленно Майк даже прокричал свою мольбу, но вслух — нет! Не в его правилах докучать ближним. Он был нем как рыба!

Но что же тогда услышал Джо?

* * *

Мироздание мольбу восприняло с пониманием и воздействовало незамедлительно — хоть и понял Майк это не сразу. Наутро после бурной ночи он выбрался на пляж, улегся на доску и вознамерился отплыть подальше: лайнап обязывает вставать и серфить, а серфинг способен даже конченого гуляку уподобить человеку. Но пока что он болтался в прибрежном волнении, дожидаясь ослабления похмельных мук.

Вот сколько миллионов лет назад наши пращуры выбрались из моря — и не счесть уже! А поди ж ты, до сей поры помещение в водную среду помогает восстанавливать истерзанное здоровье. Когда-то от склонности к разгулу лечили оборачиванием мокрыми простынями и выставлением на сквознячок. Майку больше помогала теплая соленая вода.

Полоскаться в море поутру желающих немного, отметил Майк, когда в голове немного прояснилось: вон смуглый парень с буйными дредами, такими же как у Джима — как там он в своей Австралии? А вот идет девушка с длинной доской подмышкой.

Как красиво она вышагивает по пляжу, право слово… Один в один та дама с Бали, только вдвое моложе! Каждое движенье — будто прима-балерина направляется в центр сцены фуэте крутить да арабесками очаровывать.

Спина прямая, шаг размеренный и ровный, ножку ставит на носок. Манжета из толстой липучки, охватывающая ее правую лодыжку, чтобы привязать доску к серферу, на такой ножке смотрится как драгоценный браслет.

Но куда она с такой длиннющей доской? Сегодня в Энкуэнтро волна великовата для начинающих. Конечно, серфер покрепче без труда справится с длинной доской и не даст себя опрокинуть — но легкой и хрупкой девушке долго продержаться не удастся. Тот мулат с дредами — он крутится на волнах, стоя чуть ли не на табуреточном сидении; Майк лежит как на диване — но у него и доска для сапсерфинга, и весло есть, и опыт, который не пропьешь, как он ни старается — а она?

Похоже, она совсем неопытна. Волны несут ее вправо — а там камни, толстенные как космодромные плиты. Майк барахтается поодаль от тех камней, да и Джо там не катается — а уж он-то настоящий мастер и может себе позволить рискнуть. Но не позволяет!

Ф-фух, сообразила вроде. Вышла на мелководье и пошла влево, в сторону от камней.

Майк следил за девушкой неотрывно: ее красота непостижимым образом лечила его израненное сознание, и даже будила какое-то подобие желания…

Это после такой-то ночи? Майк удивился сам себе, а она вновь выгребала на лайнап и пыталась вставать на доску — то слишком рано, то поздновато, то резковато, а то и вовсе начинала подниматься, когда уж было ясно: волна опрокидывает доску, на ней не устоять!

Падения в воду выдавали ее неумелость. Настоящий серфер в воду валится раскоряченной жабой — ему не до красоты, ему надо затормозить движение. Вдруг внизу акула уже перевернулась кверху брюхом, разинула пасть и ждет?

Девушка же, как и всякая женщина, старалась с доски спрыгнуть поизящней, если не могла на ней удержаться — а это не дело. Дно неровное, камни, обломки кораллов — да мало ли? Здесь все серфят в специальных силиконовых тапочках на сантиметровой подошве, но ведь недолго и лодыжку подвернуть, и коленкой в булыжник въехать.

Будь Майк не так слаб, он подплыл бы к ней поближе — познакомиться, показать, поучить. Но и протрезвел-то еще не вполне, к тому же от него жутко разило, а запахи над водой ощущаются сильней обычного. Ему ничуть не хотелось представляться красавице беспутным негодяем.

«Поболтаюсь-ка я здесь, — решил Майк, — она ведь еще придет вечером? Все приходят вечером! А к вечеру я посвежею и окрепну — особенно если вернусь сейчас в номер и как следует посплю…»

Он был готов ретироваться с пляжа, как вдруг девушка, очередной раз спрыгнув с доски, ойкнула и села в воду. В несколько гребков — откуда только энергия взялась! — Майк подплыл поближе, взглянул на её больную ногу. Ну, вот… Она упала на морского ежа, несколько черных игл впилось в кожу и обломалось. Как же ей больно, господи… Но молчит!

Бормоча неразборчиво и успокоительно, Майк помог девушке выбраться на берег. Иглы нужно немедленно удалить, в противном случае пораненная кожа распухнет, кончики обломков скроются, оставив на поверхности черно-синие точки — и боль! Говорят, они рассасываются — но могут и загноиться.

— Уно моменто, сеньора!

Девушка осталась ждать, а Майк побежал в бар к Роберто и Лили. Там ему дали немного оливкового масла и маленький пинцет, каким выщипывают брови. Не теряя и секунды, он устремился обратно.

Сердце колотится как бешеное, глаза кровью налились — Майк видел отражение в витрине пивного холодильника — а он несется, словно за ним гонятся; и главное — куда подевалось похмельное страдание? За девушкой — он бегал, от девушек — случалось, сбегал, но мчаться по рыхлому песку для девушки — это впервые!

Однако удивляться некогда. Ранки нужно смазать маслом, а доставать иглы следует предельно осторожно. Известковые, они хрупки, легко обламываются и остаются под кожей, чтобы потом медленно и мучительно растворяться в тканях.

— Ю андестенд инглиш? — поинтересовался Майк.

Девушка кивнула.

— Итс э нот сириос трабл, — проговорил отравленный ромом спаситель, нежными движениями умащивая пострадавшую ногу, и добавил уже по-русски, вполголоса:

— Лишь бы никакой заразы в ранки не попало.

— Я слышала, — нисколько не удивившись, ответила девушка, — что ежиные иглы большого беспокойства не доставляют…