Призван в тело короля? Змеи у трона (СИ) - "Оро Призывающий" - Страница 13

— Но… Зачем? — лицо королевы чуть скривилось: то ли она выражала презрение к подобному лицемерию, то ли так удивлялась.

— Чтобы дожить до момента, когда на голове окажется корона, — усмехнулся я. — После этого, как видите, можно уже не сдерживаться.

— Это… Это не может быть так! — Валисса уронила вилку на стол. — Человек не может меняться вот так — стремительно, в одночасье! И не может всю жизнь носить маску слабовольного дурачка и ничем себя не выдать!

— Как видите, — я отсалютовал ей бокалом, прежде, чем отхлебнуть из него.

Какое-то время мы ели в молчании. Слуги, носившие новые блюда, охрана у дверей, Рени, стоящий за моим левым плечом — все делали вид, что содержание нашей с Валиссой беседы им совершенно не интересно.

Я отметил, что вино сегодня уже куда приличнее (а за время завтрака нам подали аж три вида), с удовольствием закусил мясным салатом, совершенно не горчащим, и отказался от сладкого. Последний момент опять удивил мою жену.

— Вот! — указала она на меня ложечкой с кусочком пирожного. — Геневис, которого я знала раньше, никогда не упустил бы возможность поесть сладкого! Вы порой из всего обеда ели только десерт! Эта ваша до невозможности детская черта известна всему дворцу!

— Ну, как вы сами сказали, сложно носить маску долгое время, — парировал я. — Она врастает в кожу. Чтобы быстрее выкорчевать без остатка её следы, я избавляюсь от старых привычек. К тому же, детская черта простительна принцу, но никак не королю.

— Вы… — Валисса совершенно не нашлась, что сказать.

— Настало время что-то менять, — усмехнулся я, вставая из-за стола. — И поверьте, милая жена, мои гастрономические пристрастия — самое маленькое и невинное из того, что будет изменено в этом замке и в этом королевстве в ближайшее время. А теперь простите — меня ждут государственные дела.

Доедать пирожное я оставил её в полной растерянности. Сам же я, не сумев выбрать, за что взяться далее, спросил у слуги, что обычно в это время дня было запланировано у моего отца.

Не слишком удивившись такому ответу — видимо, Геневис и правда был далёк от королевских занятий — слуга ответил:

— Приём просителей, Ваше Величество.

Что ж; это занятие было ничуть не хуже и не лучше остальных.

— А они уже пришли? — спросил я. В самом деле, народ же не знает, в какой именно день я соблаговолю их принять!

— Просители приходят каждый день, Ваше Величество, — пояснил мне слуга. — В день, когда ваш отец был чем-либо занят, вместо него их принимал сэр Тонар. Полагаю, приём уже идёт.

— Отлично, идём туда, — распорядился я. Просители — это, если вдуматься, лучший способ узнать о быте народа и его проблемах!

Мы за пару минут дошли до большого зала. Распахнув передо мной дверь, слуга громогласно объявил:

— Его Величество, король Гротлинга Геневис Четвёртый!

Расторопный парень. Если и дальше будет так стараться — нужно будет его повысить.

Я чинно вошёл в зал, взирая на упавших на колени просителей (они шли из другой двери, за которой, судя по всему, ждала очередь) и вставшего с трона коренастого черноволосого мужчину лет сорока-пятидесяти, в богатых одеждах и с короткой бородой. Очевидно, это и был сэр Тонар. Я определённо видел его вчера, в пиршественной зале.

— Продолжайте, сэр Тонар, — махнул я рукой. — Вы уже начали разбирать этот вопрос, вы его и решайте. Я займу ваше место немного попозже.

Он кивнул и уселся на место, пока я оглядывал зал. Помещение было явно построено не просто так — входящего из входа для просителей человека сразу встречали высокий трон и ещё более высокие статуи у трона, изображавшие рыцарей с мечами и щитами — те будто стерегли престол. Сама дверь была маленькой и деревянной, тогда как задняя стена вся была покрыта роскошной росписью и гобеленами.

Короче, вся архитектура, вся планировка комнаты была выстроена таким образом, чтобы показать просителю: ты — ничтожество, а сидящий напротив — велик и вправе решать, жить тебе или умереть. Дешёвый психологический трюк, но — срабатывает.

Впрочем, я стоял с нужной стороны зала — на возвышении, хотя и не настолько большом, как трон, и в своих богатых одеждах и короне смотрелся более чем выгодно. Над обликом вообще ещё придётся поработать… Но это потом. Я сосредоточился на просителях.

Их было двое, оба мужчины, возможно, отец и сын или дядя и племянник. Лица похожие, один мой ровесник, другой по возрасту ближе к Тонару. Бедная одежда позволяла предположить, что они крестьяне или жители маленького города. Оба они мяли в руках шапки и выглядели очень скромно.

— Продолжайте, — величественно махнул им рукой сэр Тонар. — Нет, повторите всё с начала, для Его Величества.

Я задумчиво кивнул.

— Мы жители села Грилон, при замке Грилонторн, — представился старший. — Лорд Грилон, наш добрый господин, запрашивает с нас подать в виде двух третей всего урожая, и это больше, чем мы можем себе позволить…

— У вас остаётся ещё треть, — ответствовал сэр Тонар.

— Но это слишком мало, чтобы прокормиться…

— Выращивайте больше.

— Но, добрый господин… — попытался воззвать к жалости Тонара младший крестьянин. — Возможно, если бы вы упросили сэра Грилона…

— А почему, — Тонар даже немного привстал, делаясь ещё более величественным в глазах просителей, — я должен просить сэра Грилона пойти на уступки ради вас? Почему я, дворянин и рыцарь, должен в этом споре поддержать не другого дворянина и рыцаря, а вас, чернь?

Крестьяне молчали.

— Господин дан вам сверху, чтобы управлять вами по своему разумению, — подытожил Тонар, садясь обратно. — Роптать на его волю — сродни бунту. А теперь вон!

Крестьяне, печально вздохнув, вышли из зала.

— Но ведь крестьяне действительно не проживут на треть урожая, — заметил я Тонару, подходя и садясь на место, которое он мне тут же освободил.

— Вам их жаль? — царедворец поднял бровь.

— Нет, — мне действительно было решительно плевать на каких-то посторонних мужиков, — но их смерть — убыток стране.

— Вот поэтому мы отправим вестового с посланием для сэра Грилона, — как ребёнку, пояснил мне Тонар. — Он его прочтёт и поступит так, как велит ему разумение. А ронять авторитет господина при холопах — нельзя ни в коем случае… Ваше Величество.

— А если Тонар решит не прислушиваться? — уточнил я.

— Значит, его крестьяне умрут через год-другой, и он перестанет получать подати вообще.

— Умно, — оценил я. — Сэр Тонар, я был бы рад, если бы вы остались в зале и помогали мне советами.

— Как скажете, Ваше Величество, — на его лице не отразилось ни радости, ни досады по этому поводу.

Я дал отмашку вводить нового просителя, и в зал вошёл благообразнейшего вида старичок.

— Ваше Величество, — низко поклонившись, начал он. — Я пришёл к вам с нижайшей просьбой от всех жителей деревни Милле прислать к нам лекаря. Тот, что был у нас, уже не может выполнять свои обязанности, а другой ближайший к нам живёт в трёх днях пути.

— Сколько вас проживает в деревне? — я не знал, насколько ценным был здесь обученный врач, но посылать его в деревню, где живёт пять человек, не хотелось.

— Почитай, сотни две… — почесал макушку старичок. — Или три. Да к нашему-то ещё из соседних лечиться приходили, к тому ж…

Следствию всё было ясно. Что ж, медицина — это важно, но одну деталь я всё-таки решил уточнить:

— А что произошло с вашим прошлым лекарем?

— Так он ведь… — пустился объяснять старичок, — С некромантом местным, отшельником, спелся!

И снова эти некроманты! А здесь-то каким боком?

— И что же он сделал? — поднял я бровь.

— Трупы, Ваше Величество. Кто умер от какой ни есть болезни — говорит, зараза, пагуба, сжечь надо. А сам те трупы не сжигает, а некроманту поганому отдаёт, за деньги, понятное дело, — старик хотел сплюнуть на пол, но, увидев цветные плитки, сдержался.

— И? — я кивнул. — Как узнали, что сделали?