Лоргар. Носитель Слова - Торп Гэв - Страница 31

Из-под ороговелого лба на архидиакона взирали фасеточные глаза, собранные в три пучка. Эти органы зрения величиной с голову пастыря чем-то напоминали самоцветы, и сейчас в них отражались солнце, песок и мертвые воины. Почти всю пятиметровую башку занимала продольная пасть, утыканная в несколько рядов клыками, схожими с кривыми саблями. С зубов — черных, как и рудиментарные ноги, — капала густая слюна, тлетворный смрад которой ощущался даже издали. Между ними торчали обломки костей и куски плоти новообращенных, а также фрагменты скелетов и гниющих тел людей и животных, что забрели когда-то в логово Короля-Змия.

Аксата и солдаты разразились криками и проклятиями: лучи фузей и разрывные стрелы не могли пробить толстую шкуру чудовища. Ударив хвостом по дюне, монстр сокрушил еще два десятка бойцов Кора Фаэрона и пропахал в песке борозду многометровой глубины.

Лоргар устремился к твари. Держа булаву одной рукой, он бежал невероятно быстро, словно летел над сыпучими дюнами, почти не оставляя на них следов.

Заметив его, Король-Змий свернулся кольцами и поднял голову на тридцать метров над пустыней. Озаренный безжалостным сиянием восходящего солнца, он покачивался вправо-влево, изучая яркими глазами приближающуюся добычу.

Не издав ни единого звука, чудовище метнулось вперед. Исполинская пасть сомкнулась, поглотив Носителя Слова в вихре песка и каменных осколков.

Отчаянно возопив, пастырь рухнул на колени, и оружие выпало из его разжавшихся пальцев. Не веря своим глазам, он смотрел, как монстр, между челюстей которого сыпались лавины пыли, снова встал на хвост и задрал голову, чтобы проглотить жертву. Солдаты вслед за жрецом закричали от страха и омерзения.

Внезапно тварь наклонила башку и повела шеей, будто у нее в глотке застряла пища. Содрогнувшись, исполин резко дернул головой вбок и повалился наземь, превратив еще одну горстку воинов в кровавое месиво. Король-Змий забился в спазмах — катаясь по дюнам, он мотал башкой, взрыхлял песок и неуклюже сучил в воздухе лапами-шипами.

Последняя конвульсия волной пробежала по телу чудовища от головы до хвоста. Над пустошью взметнулись тонны пыли, ноги монстра затряслись, гребень на шее затрепетал и через несколько секунд обвис.

Кор Фаэрон, утратив дар речи, наблюдал, как медленно открывается пасть твари. Раздвинув челюсти изнутри, Лоргар спустился по вывалившемуся языку колосса, словно по сходням, после чего упал лицом в песок.

Все бойцы и пастырь почти разом вскочили на ноги и бросились на помощь Носителю Слова.

— Не прикасаться! — остановил их аколит, с трудом поднимаясь на ноги. С головы до пят его покрывала слюна Короля-Змия, и в некоторых местах кожа слезала с мышц. Капли топящегося жира падали на бархан. — Его яд сжигает плоть.

Повалившись в песок, великан содрал с себя большую часть густой клейкой гадости. Когда он закончил, кое-где на его обнаженном теле проглядывало кровоточащее мясо. Лишь после этого Лоргар позволил Кору Фаэрону заняться его ранами. Аксате и остальным он приказал вернуться к каравану, забрав с собой столько чешуи и костей чудовища, сколько они смогут унести.

— И что с ними делать? — спросил капитан.

— Соберите знак, который укажет всякому путнику, что возле Мерины живет победитель Короля-Змия. Странники разнесут Слово гораздо быстрее и дальше, чем удалось бы нам.

— Что значит «вот и он»? — спросил Лоргар. Повернув крупную бритую голову, аколит с гримасой раздражения взглянул на Найро. — Я вижу только клубы пыли и дыма, а мои глаза острее твоих.

— Да, но в эту явь-главную ты больше ничего не различишь в легендарном Городе Серых Цветов, — отозвался слуга. Они стояли на носу корабля-часовни, сразу над передними двигателями. Старик всмотрелся в дымку песка и облаков на горизонте: — На следующую явь-подъем узнаешь почему.

Прошло девять дней после триумфа Носителя Слова над монстром, и за это время многие Отвергнутые стеклись под знамя пророка, которого они называли Призывающим Дождь и Убийцей Змия. Затем караван отправился через пустыню на Окраину: аколит спешил попасть в Варадеш, словно там у него была назначена встреча с Силами.

После разговора Найро и Лоргара паства Кора Фаэрона провела в дороге всю дремочь предсвета. Как и говорил старик, на первый настоящий тракт в знаменитый Святой город они выехали с наступлением утреня, когда лучи солнца коснулись верхушек утесов над океаном.

Там, чтобы не попасться на глаза жителям и стражникам Варадеша, встали лагерем десятки тысяч новообращенных. Их вожди продолжили путь к цели. Тракт, ведущий с Окраины, поначалу пустовал, так как большинство странников прибывали в город по прибрежным дорогам из Ассахора и Тезенеша. Над их машинами и повозками вздымалось столько копоти, сажи, пыли и дыма, что облако смога застилало Варадеш от подножия стены до верхушки самого высокого минарета. Из мутной пелены проступали лишь нечеткие очертания башен, над грязным туманом торчал шпиль главного храма.

Вскоре проповедники достигли равнины, где пески чудесным образом сменились террасами орошаемых рисовых полей и волнующихся нив. Существовали они благодаря таинственным ирригационным системам, сокрытым под землей. Установки фильтрации и обессоливания, запущенные предками колхидцев в Былую Эпоху, по-прежнему снабжали свежей водой почву в радиусе пятнадцати километров от города, но с каждым годом происходило все больше неизбежных сбоев и поломок. Когда-то плодородные участки, поросшие кустарником и бурьяном, выделялись подобно серым и красным пятнам на желто-зеленом ковре.

На пшеничных полях трудились невольники под присмотром расхаживающих туда-сюда надзирателей. Что касается рисовых делянок, требующих куда более внимательного и любовного ухода, то их распределяли между свободными крестьянами в обмен на верность Завету.

В небе парили пришвартованные дирижабли, чьи экипажи втягивали на длинных канатах мешки с мукой, сушеным рисом и прочими дарами «плодородной дуги». Их груз предназначался для отправки в Варадеш или продажи в других больших городах, пытающихся выжить на краю исполинского главного континента Колхиды.

Глядя на рабов, Найро размышлял о том, как по прихоти Сил попал в услужение к Кору Фаэрону, а не сюда, под кнут головорезов Завета. Он указал на ближайшее поле, где зеленела кукуруза, а мужчины и женщины выдергивали сорняки между ровных грядок:

— Лоргар, я мог бы оказаться на их месте. Жить под ярмом церковников и однажды умереть на одной из этих плантаций.

— Но все сложилось иначе: Силы привели тебя ко мне, — отозвался аколит. Догадавшись, о чем хочет побеседовать старик, он покорно задал вопрос: — Как ты встретился с Кором Фаэроном?

Не успел Найро подобрать слова для ответа, как со стороны кафедры донесся возглас проповедника, привлекший всеобщее внимание. Жрец обратился к своей пастве.

— Мы неподалеку от заповедника змиев, — предупредил он. — Будьте бдительны, ибо сам воздух здесь отравлен их самодовольством. Не доверяйте никому, кто бы ни встретился нам: среди них не будет сподвижников нашего кредо. Тут каждый раб — око Завета, любой торговец — ухо Церкви. В этих краях не рады слышать имя Кора Фаэрона, поэтому говорите всем, что путешествуете под началом Кора Адаона. Если возможно, ничего не упоминайте о нашей цели или хотя бы рассказывайте как можно меньше. Мы — простые искатели мудрости, вернувшиеся из миссионерского паломничества в пустыню… Так, Лоргар! Не показывайся на палубе! Нельзя, чтобы перед нашим появлением расползлись слухи о великане, идущем к Священным Башням.

Жестом показав, что все понял, аколит спустился в трюмный люк передвижного храма. Пролезать туда Носителю Слова становилось все сложнее — он по-прежнему прибавлял в росте и весе. Лоргар уже вымахал за два метра, но ничто не указывало, что на этом его развитие прекратится. Гигант занимал спальные места четырех рабов, а ел за двадцатерых.