Слепая (СИ) - "Helen Kir" - Страница 48

— А вдруг ничего не выйдет? — полушепотом спрашивает школьница.

— С чего бы? — в тон девушке отвечает мужчина. — Тебе нечего бояться, врач сказал, что все будет хорошо.

— Я все равно боюсь.

— Я тоже, — вдруг признается Чон, потупив взгляд.

— Чего?

— Вдруг, увидев меня, разлюбишь? Что, если я не понравлюсь тебе, когда ты снова сможешь видеть? — задает он действительно волнующие его вопросы. — Что, если я не оправдаю твоих ожиданий?

— Глупый, — легкая улыбка коснулась губ рыжей. — Я полюбила за то, что у тебя внутри, а не снаружи. Знаешь, я никогда не судила человека по его внешности, так что тебе не стоит волноваться.

— Все, голову мыть давай, некогда нам разговоры разговаривать, — резко меняет тему мужчина, чувствуя неловкость от зашедшего не туда разговора.

Школьница кивнула, слегка отодвинулась от мужчины и запрокинула голову назад. Чонгук намочил волосы Трэй душем, налил нужное количество шампуня в ладонь и принялся намыливать длинные волосы девушки. Он нервничал и дергался, когда запутывался в длинных волосах Хан, но той не показывал свое раздражённое состояние, ведь у нее итак сейчас много забот, не хватало еще успокаивать своего нервного парня.

Закончив с мытьем головы, брюнет первым выбрался из ванной, обтер влажное тело полотенцем и помог выбраться рыжей из воды. Он выхватил из рук Трэй полотенце и сам начал обтирать влажное тело возлюбленной, наслаждаясь открывшимся ему видом. Чон взял Хан за запястья и начал вытирать руки девушки, начиная с плеча, но тот замер, когда повернул ее запястья внутренней стороной к нему.

Неожиданно он вспомнил, какой подавленной она вышла к нему однажды, пытаясь скрыть многочисленные порезы на запястье. А ведь он так и не узнал, что случилось в тот день, что Хан Трэй взяла в руки лезвие и пыталась лишить себя жизни. Страшно подумать, что было бы, если бы рыжая сильнее нажимала на лезвие и все-таки убила бы себя. Чонгук и не хочет об этом думать.

— Не делай так больше, — почти неслышно произнес брюнет, касаясь влажными губами шрамов. — Переодевайся.

Он ушел, закрыв за собой дверь, и оставил обнаженную школьницу шокировано моргать, ведь не привыкла к такой стороне своего мужчины, который предпочитает грубость, чем нежность. Девушка тепло улыбнулась, переоделась и начала сушить волосы. Полностью собравшись, она вышла из ванной и услышала тяжелый вздох Чон Чонгука:

— Господи, наконец-то. Поехали, я замотался ждать, — цокнул мужчина, одевая на голову девушки шапку. — Быстрее, — кинув в нее пуховик, произнес байкер, присаживаясь на корточки и помогая школьнице с сапогами.

— Мы куда-то торопимся? — непонимающе тараторит Трэй, стоя за спиной Чонгука, что закрывает дверь ее дома на ключ. — Сейчас только двенадцать.

— Мне твои дружки на уши присели, они уже приехали в больницу и даже тусуются у тебя в палате. Не знаю, как их пустили туда, но даже спрашивать не буду.

— Мои дружки? — переспрашивает рыжая, семеня за мужчиной, что схватился за ее руку и быстрыми шагами направляется к припаркованной машине. — Они вообще-то и твои друзья.

— Да-да. Садитесь, миледи, — приторно сладко произнес мужчина, открыв переднюю пассажирскую дверь.

— Что это? — хмурится девушка, щупая открытую дверь. — Не думаю, что это машина Намджуна-оппы.

— Я говорил тебе не называть его так! Я твой оппа, не он! Я! — завелся Чон, затолкав Хан в машину и закрыв за ней дверь.

Мужчина сплюнул в сторону, хмуро взглянул на от чего-то смеющуюся девушку через окно, обогнул машину и открыл водительскую дверь. Брюнет горд собой, ведь ему удалось в кратчайшие сроки оживить отцовский пикап, что пылился в гараже больше пяти лет, не без помощи Пак Чимина, конечно же, но все же, Чон Чонгук рад, что ему удалось починить машину к нужному моменту. Все-таки на дворе еще зима, а Хан Трэй после операции лучше не таскать по морозу.

— Оппа! — воскликнула девушка, заставив вздрогнуть раздраженного мужчину.

— Чего тебе? — по-актерски нехотя отвечает мужчина, краем глаза взглянув на школьницу.

— Так чья это машина?

— Моя, — вздернув носом, гордо заявил Чон, поместив руки на руль. — Как только твои глаза снова будут видеть, ты должна оценить эту малышку, с которой я, грубо говоря, трахался последние ночи.

— Фу, как грубо, — закатила глаза рыжая, откинувшись на спинку сидения.

***

Тот самый день. Она ждала его больше двух лет. Девушка проснулась в больничной палате, чувствуя, как по телу распространяется волнение. Хан Трэй чувствует на своем плече тяжелую мужскую руку, что своим касанием придает уверенности. Рыжая отвлекается от разговора со своим парнем на вошедшего доктора, что сообщает о скорой операции. Волнение снова накрывает девушку с головой.

— Ну, все, Хан Трэй, сейчас мы начнем операцию. Не закрывай глаза, держи их открытыми и попытайся сосредоточиться на блеклом светлом пятне, что светит в глаза.

— Хорошо.

— Не волнуйся ты так, — хохотнул мужчина, беря в руки нужные инструменты. — Если ты будешь дрожать, это будет меня отвлекать.

— Простите.

За дверью операционной находились волнующиеся близкие Хан Трэй люди. Каждый из них переживал за проходящую операцию и отталкивал плохие мысли. А девушка продолжала сосредоточенно смотреть на блеклое пятно в темноте, позволяя доктору творить невероятные вещи, возвращая ей давно потерянное зрение.

Закончив, мужчина обматывает глаза рыжей повязкой, настоятельно рекомендуя не снимать ее, на что девушка согласно кивнула. Ее вернули в палату, а ждущих за дверью отправили домой, сказав приехать завтра, что сегодня школьнице нужно отдохнуть.

С утра в палату вошел мужчина в белом халате, что застал девушку сидящей на краю кровати, свесив ноги. Она ждала прихода лечащего врача, она ждала и очень боялась результата прошедшей операции. Девушка уже и не помнит, какого это, когда ты можешь видеть. И ей очень хочется снова прочувствовать это на себе.

— Ну что, Хан Трэй, волнуешься? — спрашивает доктор.

— Очень, — честно признается школьница, сжав руками ткань больничной постели.

— Не стоит.

Мужчина начинает снимать повязку, а девушка зажмурила глаза, боясь принять реальность, боясь снова не увидеть, боясь остаться до конца дней своих инвалидом. Врач держит в руках повязку и с улыбкой смотрит на зажмурившуюся школьницу, что боится открыть глаза и посмотреть на окружающую ее обстановку.

— Открой глаза, Хан Трэй, тебе нечего бояться.

Хан глубоко вздыхает, расслабляет руки и медленно открывает глаза. Она поднимает голову и устремляет свой взгляд на стоящего перед ней доктора, что держит в руках карту пациентки. Он улыбается, зная, что она сейчас видит его. Доктор Юн уверен, что операция прошла успешно, и ему нужно лишь ее подтверждение. А он его получает, когда из глаза Хан скатилась первая слеза.

— Вы молоды, — подмечает девушка, чувствуя, как изнутри ее разрывает непонятное чувство, а именно небывалая до этого радость. — Я думала, вам лет пятьдесят.

— Я бы мог обидеться, да не буду, — одарив рыжую теплой улыбкой, произнес мужчина.

Юн включил фонарик на ручке и, чуть наклонившись к девушке, светил в глаза школьницы, наблюдая состояние. Он записал результаты в карту, пожелал крепкого здоровья и вышел из палаты, оставив Хан Трэй одну. А она вытянула руки и взглянула на свои руки, рассматривая их. Тонкие пальчики с накрашенными ногтями. Рыжая усмехнулась, ведь просила подругу что-то менее броское, но Минхи предпочла ярко красный цвет.

Девушка поднялась на ноги и, обернувшись, заметила небольшое настенное зеркало. Она пристально смотрела на свое отражение, изучая его и пытаясь вызвать воспоминания прошлой себя, чтобы сравнить. Длинные пальчики касаются зеркала в месте, где отражается лицо школьницы, губы которой застыли в полуулыбке. Она долго смотрела на себя, разглядывая мельчайшие детали. Хан Трэй простояла бы так весь день, если бы за спиной она не услышала стук в дверь.

— Милая? — до ушей девушки донесся взволнованный голос матери, что аккуратно приоткрыла дверь палаты и ищет взглядом дочь.