Гордый кадетский корпус (СИ) - "Майский День" - Страница 3

Эта встреча странным образом помогла Марилеву справиться с волнением и спокойно отвечать на вопросы дежурного магистра кадетского корпуса. Приняли его без труда. С тех пор, как закрыли монастыри, неудавшихся дворянских детей сплавляли вот в такие магические школы. Род не прославят, но при деле останутся.

Марилев был самым младшим ребёнком в семье. Мать, измученная частыми родами, с трудом смогла произвести его на свет. Рос болезненным и хилым, старшие братья посмеивались над ним, красавицы-сёстры обходили вниманием. Другой бы смирился с судьбой, но кровь древнего рода наделила Марилева упорством. Да, слабым рукам тяжело было удержать даже деревянный меч, но занимался он с ним неустанно. От изнеможения, случалось, падал в обморок, и всё равно вставал и вновь повторял упражнения.

Великого воина из него не вышло, хотя детскую болезненность преодолеть сумел. Выправился и приобрёл недурную стать. Не гордость рода, но и не позор. Отец, смирившийся с тем, что младшему назначена судьба домашнего инвалида, весьма обрадовался перемене и отправил сына в кадетский магический корпус, положив ему щедрое содержание. Семья и так не бедствовала, да и старшие сыновья — богатыри как на подбор — исправно добывали мечом золото и земли.

Судьба Марилева была устроена весьма недурно, но всё равно он с грустью смотрел на высокого плечистого простолюдина. Для этих рук меч был бы игрушкой. В кулачном поединке он тоже показал себя изрядным бойцом, и Марилев радовался, что успел подхватить лампу с бочки и помог этому юноше избежать неприятностей с хозяйским имуществом.

Вернувшись в зал, он выпил остывший отвар, а булки взял с собой. Огни в переулке не горели, но дворянский сын не испытывал беспокойства. У бедра его покачивался надёжный клинок: недлинный и неширокий, но как раз с таким и сподручно управляться в тесноте. Скорее следовало опасаться помоев с верхних этажей, но обыватели уже спали, и юный кадет благополучно выбрался на свою широкую улицу.

Привратник за мелкую монету охотно отворил запертые на ночь двери. Марилев уверенно нашёл в почти полной темноте свою комнату. Он приучил себя запоминать дорогу и, хотя подобная наука больше пристала воину, кто сказал, что кадетский корпус выпускает в свет обывателей или бесполезных святош?

В родном поместье покой у него был больше, но и этот оказался недурён. Марилев озаботился распорядиться, чтобы ему приготовили и свечу, и постель, и воду для умывания. Дорожный сундук стоял на нижней полке. Марилев достал из него кусок холста и щедро смочил из кувшина. Обтираясь мокрой жёсткой тканью, почувствовал, как в тело возвращается бодрость.

Что ж, новая жизнь начиналась неплохо. С таким же усердием как воинские умения он будет постигать магическую науку. Сделает всё, что в его силах. Не отступит, пока она не сдастся.

Утром, твёрдо решив не давать себе даже временной поблажки, Марилев отправился в гимнастический зал и усердно размялся с деревянным мечом. Кадетский корпус занимал немалый участок земли, здесь даже поместился бассейн, наполняемый дождевой водой с многочисленных крыш. Марилев охотно в нём поплескался.

Здания ещё пустовали. До начала занятий оставалось несколько дней. Марилев нарочно приехал раньше, чтобы спокойно оглядеться на новом месте. Когда обучение начнётся, некогда станет выяснять, в каком из классов следует быть в данный момент и где именно он находится. Предусмотрительность оказалась нелишней. Здание корпуса, как видно, расстраивалось со временем, и архитектурное единообразие никто не соблюдал. Заблудиться здесь ничего не стоило, тем более что не на всех дверях висели таблички. Марилев пообещал себе потратить день на ознакомление с местностью, но для начала следовало поесть.

Вчерашняя харчевня в переулке ему приглянулась. Было там относительно степенно, и кормили вкусно, а еду подавала милая и, сразу видно, порядочная девушка. Марилев решил проверить, так ли хороши там завтраки как обеды, но не успел.

Едва он вышел из калитки, как увидел вдали яркое пятно, постепенно, приближавшееся к зданию корпуса. Донёся нарастающий грохот барабанов. Да это же актёры театра, о котором вчера говорили в харчевне молодые подмастерья. Конечно, чтобы заманить публику в шатёр, раскинутый на окраинном пустыре, нужно пройтись по улицам, демонстрируя своё искусство.

Марилев никогда не видел театра. Бродячие труппы, случалось, заезжали в имения соседей и давали одно-два представления, но отец лицедейства не одобрял и не привечал актёров. Теперь семья далеко, а жизнь в городе накладывает свои обязательства и даёт больше возможностей. Стоило задержаться, чтобы посмотреть хотя бы короткие сценки, которые комедианты покажут для затравки интереса обывателей.

Зрелище приближалось, и стало видно, что это телега с установленной на ней небольшой платформой. Вместо задника болталась потрепанная занавеска, а на помосте сыпали шутками два актёра в ярких костюмах. Диалога Марилев ещё не разбирал потому что следом за телегой шли люди и смеялись, заглушая голоса лицедеев, но не особо и стремился вникнуть.

Бесшабашное на грани пристойности зрелище ошеломило совсем другим. После долгих лет самоистязаний, сурового уединения в замке, эта публичная весёлая жизнь показалась восхитительной. Словно весна пришла, и всё оделось красками.

Шествие ещё приблизилось, и тут из-за мужских спин на шаткой телеге выступила вперёд девушка, она тоже что-то говорила, но Марилев словно оглох. До него не долетали шутки комиков и даже рёв толпы словно накрыло одеялом.

В золотых волосах клубился солнечный свет, задорно сверкали глаза на миловидном лице, алели губки. Глубокий вырез впереди открывал соблазнительную ложбинку между округлостями грудей. Пышная юбка взлетала, когда девушка кружилась в танце, мелькали ножки в медового цвета чулочках.

Процессия прошла мимо, зеваки толкали Марилева, и он отступил к надёжной ограде кадетского корпуса. Хотелось бежать следом за толпой, ловить шутки актёров и взгляды актрисы, но дворянин себя помнил. Человеку его звания такое негоже.

Улица опять опустела, и на противной её стороне Марилев увидел давешнего простолюдина. Парень стоял с мешком на плече — при деле, а то, ушёл бы с толпой. Глаза изумлённые и шалые, наверное, тоже увидел впервые женщину, живую как огонь, куда там чопорным девицам из его селения.

Взгляды юношей встретились, и Марилев прочёл чужой восторг, как отражение собственного. Он даже не ощутил ревности, ведь крестьянин и дворянин равно далеко находились от узретого только что идеала. Шум толпы затих в отдалении, оба пошли по своим делам.

В харчевне Марилев занял тот же столик и пока ждал заказанную еду, вспоминал, как соблазнительно улыбалась красивая лицедейка, как задорно постукивали по доскам точёные каблучки. Почему-то эта девушка показалась ему похожей на лесных фей, о которых рассказывала няня вечерами, когда потрескивал в очаге огонь, и тьма заглядывала в окна. Прекрасные девы соблазняли мужчин, заманивали дивными голосами в чащу, и оттуда уже никто не возвращался. На этом месте в сказке появлялся персонаж, которому всё же удалось выбраться обратно к людям, но он чах от тоски, ничего не ел и всё равно сбегал в заколдованный лес или заканчивал свои дни иначе, но достаточно плохо.

Быть может, феи теперь не бродят среди деревьев, а разъезжают с актёрскими караванами? Результат-то получается не хуже.

Принесли еду, и Марилев охотно за неё принялся. Сердце его героиня подмостков, возможно, и похитила, но аппетит пока не пострадал. Пора выкинуть из головы чувства, которые не сделают его воином, и привести в исполнение намеченное вчера.

Он уже допивал с удовольствием полюбившийся отвар, когда какой-то юноша остановился рядом с его столиком, а потом уселся напротив.

— Ты не возражаешь?

Марилев удивлённо поднял глаза от чашки, ему ещё предстояло привыкнуть к свободе городских манер. Незнакомец оказался худеньким и невысоким, кафтан сидел ловко, но обтягивал узкие плечи, а кисти рук, вольно положенные на стол, показались совсем детскими. На юном лице ещё даже не пробивался пушок. Что этот мальчик себе позволяет?