Ошибка Ангелины (СИ) - "Elvira Mandra" - Страница 16

Твои способности проявились всего месяц назад. Есть шанс, что им пока ничего не известно. Но тебе нужно быть очень осторожной. И, боюсь, в конце концов, тебе придётся сделать выбор — нейтральной тебе вряд ли удастся остаться. Хотя, если наши конкуренты ещё о тебе не знают, а ты с этой минуты перестанешь пользоваться своими паранормальными способностями, то шанс есть. (Тебе лишь придётся всё время себя контролировать). Хотя для нашей Организации это будет большая потеря.

— Но я ещё школьница, — решилась возразить Ангелина.

— Для нас твой возраст не имеет значения. Дар — имеет, возраст — нет. Все мы в обычной жизни разные люди — студенты, служащие, пенсионеры… но для Организации мы — солдаты.

— Я не понимаю, что мне придётся делать? — дрожащим голосом пожаловалась Гелька, что прозвучало, как "что вы от меня хотите?", и Егор умоляюще посмотрел на Учителя.

— Я говорил вам, она ещё маленькая.

Ангелина чуть было не возразила, что она уже не маленькая, но вовремя прикусила язык. Ответ Сергея Петровича её поразил.

— Учиться, для начала. Учиться пользоваться своим даром, — пояснил он. — И учиться выполнять маленькие, но ответственные задания. Главной трудностью будет сохранить твоё существование и наши уроки в тайне. Можно что-то придумать: например, дополнительные занятия по физике с репетитором, ха-ха, кстати, недалеко от истины.

— Но вас легко рассекретят! — возразил Егор.

— А формально она станет не со мной заниматься, а здесь с тобой. Ну, а я буду незаметно приходить.

Гелька схватилась за голову.

— Постойте! Вы так говорите, как будто я согласна, а я не согласна. Для меня всё это — слишком!

— Девочка моя! (Ты пей чай). Ты ещё не поняла, что ты уже в игре? Поверь, лучше быть на правой стороне. Но выбор — за тобой.

— Ничего подобного! Вы сами сказали, что есть ещё третий вариант — я могу просто избавиться от своего дара.

— Избавиться? — вскричал Егор. — Да я готов любую руку отдать за возможность уметь делать то, что…

Учитель остановил его движением руки.

— Конечно, ты можешь. Достаточно просто им не пользоваться долгое время. Дар можно развить, а можно запустить и похоронить. Но речь идёт о судьбе человечества. Подумай о своих родителях и друзьях, если мысль обо всём человечестве для тебя слишком абстрактна… Прости, я и так был слишком многословен — теперь дело за тобой.

Он сел в кресло возле книжной полки и устало потянулся. Ангелина, оттягивая решающий разговор и пытаясь скрыть панику, отхлебнула из своей чашки. Егор пил чай, сидя на своей кровати и поглядывая на неё. Девочка осмотрелась: под окном стоял письменный стол с компьютером, учебниками и конспектами — обычная картина, напротив — дверь, рядом с ней — платяной шкаф, а у противоположной стены — кровать с тумбочкой, ну, и книжная полка с креслом — вот и всё. Что приятно, на окне были шторы.

Ангелина подошла к письменному столу и выглянула в окно. Из окна виднелся козырёк над входом в общежитие, рядом с которым стояла одинокая машина. "Жигули". Бежевые.

Что это?

Что-то оборвалось и упало у Гельки в груди, оставив болезненное тянущее ощущение. Она оставила на столе недопитую чашку и искоса взглянула на людей, находящихся в комнате. Двое мужчин со знакомыми голосами — теперь она понимала, где слышала эти голоса!

А на кровати, небрежно брошенная коричневая замшевая куртка. Осознание действительности безжалостно обрушилось на девочку — это они, её похитители! Сама пришла. Как глупо! Но Егор! Она же своими глазами видела его "светлое" нутро! Неужели она ошиблась? Хотя, что она об этом знает? Ярость боролась в ней со страхом: спасаться или, вопреки здравому смыслу, наброситься на них и в лицо высказать всё, что она о них думает?

— Что с тобой? — с тревогой спросил Егор, проследив за её вперившимся в куртку взглядом. Гелька взяла себя в руки.

— Ничего. Я пойду, ладно? — она очень старалась, чтобы в её голосе не прозвучали умоляющие нотки. Мужчины искоса переглянулись.

— Мне нужно подумать. Я тебе позвоню… или ты мне… созвонимся.

Ангелина неторопливо приближалась к двери и уже взялась за её ручку, когда оторопевший Егор воскликнул:

— Подожди, я тебя провожу!

— Нет-нет, не надо! Я сама! Я, наверное, ещё зайду кое-куда.

— Тебе нельзя ходить самой по улице, разве ты не поняла?

Гелька истерически усмехнулась — похитители собираются провожать её домой, чтобы с ней ничего не случилось.

— Нет уж! До свидания.

Она вышла, вздрогнув при виде выглянувшей экзотической физиономии, схватила в охапку куртку и выскочила за дверь. Едва не заблудившись в путанных коридорах здания, Гелька быстро вышла на улицу, но не успела зайти за угол, подальше от гнезда злодеев, как её нагнал Егор.

— И всё-таки я тебя провожу.

Подозрительно оглянувшись на машину, не обращая на предателя внимания, Ангелина поспешила к проходу между зданиями, за которыми виднелась оживлённая улица. Здесь ей было не так страшно, зато сильнее стала одолевать злость.

"Ну, погоди у меня!" — кипя в душе, Ангелина размашисто шагала по мёрзлым лужам, оскальзываясь и отвергая предложенную Егором руку. — "Я до тебя доберусь! Объявление в Интернете: Егор — победитель вампиров, обитает по такому-то адресу, обращаться круглосуточно, и номер телефона — пожалуйста!" Конечно, она злее была на Егора, чем на его сообщника. Ему она доверилась, к нему почувствовала симпатию, что там говорить — в него едва не влюбилась. Дойдя до троллейбусной остановки, Гелька в ярости повернулась к своему провожатому и, взмахнув для доходчивости руками, отчеканила:

— Оставь меня в покое!

Троллейбус увёз её, смешавшись с потоком транспорта, а недоумевающий Егор остался стоять столбом, глядя ему вслед.

В троллейбусе наступила реакция — из глаз Ангелины брызнули слёзы. Она размазывала их по щекам, прислонясь лбом к стеклу и стараясь спрятаться от чужих взглядов.

— Свинья, скотина, гад, мерзавец… — шептала она, ничего не видя сквозь застилающую глаза пелену.

Опустошённая, продолжая изредка всхлипывать, брела она спустя сорок минут к своему подъезду. Скупое осеннее солнце не желало расставаться с облачным покрывалом, чтобы послать ей лучик утешения. Осенняя серость разливалась у неё в душе.

Рядом с ней послышался хруст чьих-то приближающихся шагов, и жёсткая рука неожиданно опустилась Гельке на плечо. Сердце её оборвалось и гулко застучало где-то в горле, мешая дышать. Она медленно обернулась — перед ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял худосочный парень, с которым ей довелось танцевать на Лорином дне рождения (имени которого, к слову, она так и не узнала). Пацан засунул руки в карманы и невнятно забубнил, глядя поверх её головы:

— Ну, короче, ты того… что скажешь?

Порядком напуганная его появлением и поэтому рассерженная, Ангелина нервно переспросила:

— Что?

Тип достал руки из карманов и к словам присовокупил жесты, правда, понятнее от этого не стало.

— Ну, типа, я тебе писал и всё такое… — он выжидательно смотрел на неё, замерев с растопыренными пальцами. Гелька потрясла головой, пытаясь прояснить для себя смысл вопроса.

— Прости, я не поняла.

Парень набрал в грудь побольше воздуха и терпеливо пояснил:

— Ну, типа, хочешь со мной ходить или тебе "пофигу"?

— А-а.

Что-то слабо забрезжило в Гелькином, перегруженном последними событиями, сознании. Вот и нашёлся автор злосчастной записки, которую брат с приятелями ещё долго будут ей вспоминать. Хотя она и была немного раздражена, но радость от того, что появление этого типа никак не связано с её нынешними проблемами, заставила её быть снисходительной.

— Извини, — покачала она головой, досадуя, что не может соскочить с его тона, — мне, типа того — сейчас не до парней.

И, улыбнувшись на прощание недотёпе, она поспешила домой.

Задумчиво усмехась, медленно поднималась Ангелина по ступеням к площадке своей квартиры и уже засунула руку в карман, чтобы достать ключи, когда в поле зрения показались ноги в белых кроссовках. Она подняла глаза и встретилась взглядом с симпатичным молодым человеком, который стоял, опершись о перила. Он был невысок ростом, в джинсах и расстёгнутой (давненько здесь стоял) куртке. Вьющиеся волосы, напомнившие ей незабвенного Сергея Петровича, но не такие тёмные, локонами спадали по обе стороны какого-то одновременно беззащитного и нахального лица.