Зелье 999 - Лисина Александра - Страница 37

— Само собой. Иначе откуда еще у меня могут быть деньги?

— И только эль Гарр сказал, что все это чушь, — неожиданно удивил меня мыш, и я даже голову подняла, оторвавшись от расчетов.

— Неужели?

— Ага, — огорченно подтвердил Кыш. — Он вообще отказался обсуждать эту тему. Но зелье твое все-таки выпил. Я проверил.

— Очень хорошо. На ночь они кого-то дежурить оставили?

— Эль Гарр вызвался нести первую стражу. Потом Анна. А уже под утро заступит Винз.

— Разумно, — признала я. — Места тут не очень оживленные. Заметил? За целый день мы никого, кроме пары верховых возле города, не встретили. И это притом, что в Большом Холме находится единственный в этом районе стационарный портал.

Кыш фыркнул.

— Думаешь, на окраинах найдется много народу, способного оплатить работу смотрителя?

— Но в город они все равно должны ездить. Осень опять же. Ежегодные ярмарки скоро откроются…

Мыш посмотрел на меня с укором.

— Аль, это же север. Здесь холодает намного раньше, чем у нас, и ярмарки уже неделю как прошли.

— Мм… — я неожиданно смутилась. — Ну да. Наверное, ты прав.

Кыш хмыкнул:

— Пока ты переодевалась, я успел послушать, о чем люди возле портала болтали. Так вот, у них тут сезон дождей начался. Недели три будет лить без перерыва. Поэтому не жди ни попутчиков, ни караванов. Дороги теперь до зимы полупустыми будут. А там, куда мы с тобой едем, вообще мало кто живет. Даже ворья и разбойников поблизости давненько не видели. И еще не увидят, наверное, до тех пор, пока слухи о некроманте не утихнут.

Я заинтересованно приподнялась на постели.

— Что за слухи? И почему они бродят по округе, если эль Гарр утверждал, что это государственная тайна?

— Тайна-то, может, она и есть тайна, — проворчал мыш, — да только слухами земля полнится. Один сказал, другой додумал, третий переврал, а четвертый, глядишь, случайно до правды-то и докопался.

Я отложила тетрадь и села.

— Ну-ка, ну-ка. Что ты такого важного вынюхал, о чем не захотел нам рассказывать эль Гарр?

— Ну, важное не важное… — Кыш вдруг перелетел на постель и понизил голос: — Но говорят, что люди в этих местах уже давно пропадают. Лет сорок, а то и все пятьдесят. Говорят, человек двести за это время сгинуло. Может, конечно, и не все по вине некроманта, но все равно получается слишком много.

— Двести человек — это население большой деревни, — усомнилась я. — Не могло тут столько народу пропасть без вести, да еще так, чтобы власти не спохватились.

— Это ж приграничье, Аль. Деревенек мало, и они разбросаны далеко друг от друга. Леса. Холмы. Торговые тракты, которые в последние годы все больше хиреют… говорят, когда-то тут разбойничков водилось немерено. Целыми шайками нападали, пока король армию сюда не отправил. Кого-то они выловили, конечно, но и потом еще долго шалили. И только лет двадцать как окончательно их повывели. Причем, как шепчутся, король не имел к этому ни малейшего отношения.

— Думаешь, дело рук некроманта?

— Люди так говорят, — заметил мыш. — Может, и врут, но я сам видел: в город народ по одному, по двое прибывает. Значит, не боятся в одиночку ездить. Дороги и впрямь спокойные. А о некроманте все больше помалкивают.

— Откуда ж ты тогда про него узнал? Меня не было всего четверть часа!

— А я забулдыгу одного недалеко от портала встретил. В луже валялся, и разило от него — не сдышать. Думал уже: все, захлебнулся бедняга. Но когда я его за волосы дернул, очнулся и ка-а-ак заорет: сгинь, провались, нечисть проклятая!.. Я его-то и поспрашивал. Мужик, оказывается, по молодости в руки одной из разбойничьих шаек попался. Вроде как выловили его по дороге в город, лошадь увели, старшего брата убили: тот сдаваться не захотел. А с этого хотели выкуп требовать. Но какой выкуп с сироты? Отец-то их помер давно, мать еще раньше сгинула. Парня вроде как зарезать потом хотели, но не успели — на лагерь напали. Мужик говорит, что нечисть. Такие ужасы рассказывал, что я даже не поверил: зомби, умертвия, даже какой-то демон… Говорит, никто не выжил тогда. Он сам под мертвеца забрался и только так спрятался. А из шайки почти в сорок рыл больше половины поубивали на месте, тогда как остальных в лес утащили. Мужик лишь чудом выбрался. Вот такие дела.

Я ненадолго задумалась.

— Что же он потом к страже не обратился?

— Обратился, — с готовностью отозвался Кыш. — Как в Малый Дол добрался — это чуток южнее Большого Холма, — так сразу к начальнику стражи и пошел. Но его самого за разбойника приняли: грязный, побитый, оборванный, с трясущимися руками, едва ноги из города унес. С тех пор вот и скитается по приграничью. Его в Большом Холме за местного дурачка держат. Не обижают, за ворота не гонят, а иногда и подкармливают, чтобы не помер ненароком.

— Какие добрые люди… Больше он тебе ничего не рассказывал?

— Не успел, — с сожалением признался грызун и плюхнулся на подушку. — Но мне показалось, что мужик не врал. Может, и преувеличил малость, но точно не врал. Он меня за галлюцинацию принял. А разве галлюцинации есть смысл врать?

— Действительно, — задумчиво обронила я. — Ладно, давай укладываться, что ли? Завтра, небось, опять поднимут ни свет ни заря, а мне так много еще надо сделать.

— Покараулить, пока ты спишь?

Я кивнула.

— Да, спасибо.

— Тогда спи, — строго велел Кыш. — Я разбужу тебя, когда остальные сядут завтракать. И это, Аль, пожалуйста, будь осторожна. Мне совсем не нравится соседство с пожирателем снов. Если он тебя поранит…

Я только улыбнулась. И, ласково чмокнув заботливого мышонка в нос, забралась под одеяло.

На свою любимую поляну я зашла, если честно, с некоторой опаской. Прошлой ночью, убедившись, что мы с пожирателем нашли общий язык, Красавчик уперся как баран и потребовал немедленно увести потенциально блохастого зверя из его драгоценного сна.

Я увела. И, поскольку деть собаку оказалось некуда, оставила ее здесь. В своем самом сокровенном уголке, куда не пускала никого, кроме тех, кому абсолютно доверяла.

Признаться, ступив на шелковистую траву, я опасалась увидеть там полный разгром. Не успевший полностью восстановиться пес мог сожрать мои цветы, истоптать землю, развалить по бревнышку дом и подгрызть фундамент. Он мог вскипятить мое озеро. А мог и вовсе вытянуть энергию из сна до последней капли, хотя перед уходом я снова накормила своего… ну, теперь уже своего зверя и попросила не безобразничать.

Однако когда я огляделась, то с удивлением обнаружила, что за время моего отсутствия ничего плохого не случилось. Никто не тронул кору на деревьях. В прекрасном лесу не появилось вывороченных с корнями коряг и мусора. Даже светлячки на первый взгляд все были на месте. Не говоря о том, что любовно выстроенный мною дом остался нетронутым, а вода в озере не утратила кристальной чистоты.

Пес лежал на берегу, громадный и пугающе лохматый. Лежал абсолютно неподвижно и лишь осторожно косился на вьющийся над ним рой светлячков, которых неожиданно заинтересовало это большое и опасное существо. Пожиратель снов. Мой самый большой и сильный страх. И вдруг здесь. В сосредоточии моей силы. Молчаливый, смирный и, кажется, снова голодный.

За время, что меня не было, он снова исхудал, словно горящий в нем жар заживо пожирал зверя изнутри. Его морда осунулась, глаза потускнели, на мохнатых боках отчетливо выпирали ребра. Но при виде меня пушистый хвост все равно вяло гульнул из стороны в сторону, а в янтарно-желтых глазах проступило облегчение.

— Ты что, совсем ничего не съел? — растерянно спросила я, подойдя к зверю вплотную и осторожно потрогав черный нос: он снова был сухим и горячим. — Я ведь сказала: тут все съедобное. Почему ты никого не тронул?

Пес поднял лобастую голову и аккуратно лизнул меня в щеку.

Я как стояла, так и села, уставившись на него со смесью недоверия и какой-то несвойственной мне беспомощности. Это что же получается? Я попросила его быть осторожным, и он предпочел вообще ничего не делать, лишь бы мне не навредить? Даже светлячков не съел, чтобы не доставить никому беспокойства?!