Мужчина с огнестрелом (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 44

Вот же еж мои пуанты… неужели мои попытки отстоять свою независимость со стороны смотрятся так глупо и… по-детски?

Аж руки чешутся придушить! Правда, на это раз не у меня, а у того, чьи порывы снова размывает дымом…

А вот я уже немного оправилась, но хочу вернуться в тот ад. Непонимание, боль, зачем вообще заниматься мазохизмом? Нужно защитить несносного ребёнка, оградить ее от того мира, оградить ее… даже от себя. Невыносимый запах чёртовой травы!

Защитничек… черт, не получается иронизировать и отстраняться внутри его эмоций… и ощущение собственной правоты расплывается, истончается… а без него мне неуютно и страшно… было бы, если бы не этот… этот…

А вот тут я почти красивая, приятные изгибы и движения — и кривляюсь, как обезьяна, перед зеркалом, желая избавиться от с таким трудом набранных килограммов. Вот странно, я вовсе не выгляжу в его глазах толстой, какой казалась себе, когда смотрела на себя в зеркало и привычно оценивала собственную форму… как в академии.

Нас там фотографировали на фоне расчерченной в клеточку стены и любая выпуклость, хоть чуть выступающая за «идеальный балетный силуэт» была причиной слез, строжайших диет, таблеток для похудания и презрительного «разожралась как корова» от преподов…

Я так гордилась тем, что у меня-то форма всегда идеальная… так злилась на Макса за то, что он силком пихает в меня еду… ужасно расстроилась, обнаружив в зеркале и попу и грудь… а почему?! Зачем?! Просто по привычке? Вот из детского упрямства, назло Максу отморожу уши?

Попытка укрыть заботой и дружелюбием, ну, как умею… а в ответ — сарказм. Непонятно… неприятно… обидно. Сигареты!

Жалко ребёнка… но нельзя показывать свою слабость, ты же Мастер!! Обидно за такое отношение… но нельзя срываться, ты же Мастер!! Хочется…. ты же Мастер, нельзя-нельзя-нельзя! Она просто еще маленькая! И снова, снова — сигареты.

Я их уже практически ненавижу.

Я сама не поняла что уже все закончилось. Вдруг оказалось, что сижу и смотрю в одну точку, переваривая все это…. полезно, оказывается, увидеть себя со стороны.

— Я действительно так страшно выгляжу, когда курю? — недоуменно спросил Макс, который вдруг опять оказался не во мне, а где-то там, снаружи.

Максимиллиан

Так как прочной связи и привязки у нас ещё не было, увидеть ее воспоминания в ответ на свою откровенность я все равно не смог. Но уловить несколько самых ярких образов, все же, получилось.

Одним из них как раз был я. С сигаретой в зубах, слегка бледный, с плотно сжатыми губами и полностью пустыми глазами. Абсолютно равнодушный, какой-то даже не живой.

Самое неприятное, что в такие моменты я плотно ассоциировался у неё с мучителями, которых она почему-то называла преподавателями. Те с такими же лицами вещали ей о незавидной участи, если у неё не получится очередное истязательное «фуэте» или «если она выйдет из формы».

А ещё по нервам резало таким чувством острой какой-то беспомощности и одиночества… растерянности… ржа! Она же как маленький глупый котенок, пыталась шипеть и гнуть спину на целую свору собак-страхов. Строила вокруг себя стенку из обшарпанных кирпичей, неустойчивую и хрупкую, и шипела. Старалась не сдаваться, даже если внутри все сжимается от ужаса и, наоборот, шипеть еще более грозно.

Самое мерзкое, что больше всего она боялась меня.

— Я действительно так страшно выгляжу, когда курю? — спросил я у застывшей Юлии, которая явно переваривала свалившиеся на неё воспоминания. Может, надо было сразу так сделать, но… показывать даже осколок своих мыслей, своей души… Если бы не откат, я вряд ли бы на это пошёл.

— Жуть в дыму, — ответила она своим обычным вредным тоном, но вдруг смутилась, съежилась и обняла себя за плечи руками.

— Тебе не нужно бояться, они, действительно, только успокаивают… можно попытаться найти аналог, — слегка замялся я, не зная как утешить. — Раньше я курил намного меньше, потому таких последствий не было. Сейчас, видимо, перестарался.

— Знаешь, — набыченный шуаршик, в которого временами превращалась эта девчонка, чуть развернул свой клубок, но ехидство в голосе никуда не делось — то есть его почти не было, но на самом дне… без него, наверное, Юля была бы не Юля. — Знаешь, если слопать тонну полезных яблок, скажем, то и окочуриться можно. Все зависит от дозировки. А ты эту пакость смолил как не в себя, почти без перерыва. И смотреть на это было реально страшно!

— Без них я нестабилен. Начинаю вести себя слишком эмоционально и порой… неадекватно. Как недавно.

— Это когда ты на меня орал, или когда целовал? — ржа тебя побери, вредная девчонка. Ну и чего ты улыбаешься, как нашедший склад скверны цвирк? Смешно тебе над Мастером ехидничать? И почему у меня губы сами расплываются в ответной улыбке? Это несерьезно…

— Мастер всегда должен быть с холодной головой. Он несёт полную ответственность за жизнь и существование своего Оружия. Приступы агрессии… неуместны.

— Макс, ну какая, нафиг, агрессия? — вздохнула эта чокнутая. — Поорали друг на друга, подумаешь… зато вон сколько непоняток выяснилось. Гораздо хуже, когда на тебя вместо Мастера снулая рыба смотрит, и хрен ее знает, что у этой рыбы в ее холодной голове. Страшно… и неуютно.

— Можно… попытаться. — хмыкнул я, — Тем более что ты спалила практически месячный заработок, да и недельный лимит успокоительных по врачебной справке мне вот… выдали…

— Ой, блин, — Юля опустила голову и посмотрела на меня исподлобья виноватыми глазами. — Извини, я… — эти слова совершенно точно дались ей с большим трудом, но меня, всё равно, удивили до оторопи и даже слегка напугали — она точно не пострадала от твари?! — Извини, я просто… дурацкая была дурь с этим поединком. И я вела себя, как дура.

— Ничего… — слегка усмехнулся я, — сама себя наказала, мелкое ты шило в жо… в непристойном месте. Теперь опять поедешь к лекарям, на свои «любимые» процедуры. А потом, раз ты у нас такая сильная, то, думаю, на пару охот тебя взять можно. Поймёшь хоть, как деньги зарабатывать.

— Правда?! — неизвестно чему обрадовалась Юлия. — Ты меня возьмешь?!

— Только сначала на полигон, — безапелляционно заявил я и взял ее на руки, а то мы так и сидели на арене, на виду у всех, как дрессированные брейхи в бродячем цирке. — Мне надо знать, на что ты способна. От этого зависит не только моя, но и твоя жизнь. И я тебя… прошу, на этот раз без всяких бараньих секретов.

Юля только хмыкнула мне в плечо и ничего не сказала. Я считаю, что с ее ехидством и недержанием это уже прогресс!

— Прошу прощения, Мастер, — вдруг раздался из-за плеча знакомый голос (как звали кого то из хранителей?), — боюсь, нам снова надо с вами побеседовать.

— Рад вас приветствовать, — подал голос его брат. — Похоже, вам снова повезло, ни царапины. У вас удивительно удачливое Оружие, Мастер.

— Абсолютно согласен, господа Хранители. Очень удачливое и сообразительное, — потрепал я Юлю по голове. И она не огрызнулась, что, мол, не собачка, чтобы… надо же!

На меня накатила какая-то детская радость пополам с облегчением. Действительно, выжила же, выкрутилась.

— Хотя камеры практически все зафиксировали, в этот раз мы все же попросим ваше Оружие поделиться воспоминаниями. Она же уже оправилась, так? Желательно бы ещё вспомнить предыдущий случай.

Юля вдруг резко полыхнула опасением и спряталась за мою спину. Видимо, считывание, чтение воспоминаний ассоциировалось у неё с чем-то неприятным. Хм, а разве в ее мире такое вообще существует?

— Юлия, — начал было я, но натолкнулся на недоуменный и пораженный взгляд. Что случилось то? — Что не так?

— Ты меня по имени назвал, — хлопнула глазами она.

— Ну да, — кивнул я.

— По настоящему имени, а не по цветочно-фиговому. — продолжила девушка.

— Я тебя минут десять назад уже так звал, когда ты сознание потеряла, — пожал я плечами, не видя в этом ничего необычного. Я ведь обещал себе вернуть ей имя, если она совершит что-то значимое.