Мужчина с огнестрелом (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 22

— Эм… — слегка недоуменно отпрянул от меня мужчина, — Тогда, раз она Вам уже дорога, может попробуете? — нашёлся он, — Сейчас мы откроем медеску. Достаточно заставить ее очнутся и усвоить хотя бы небольшой поток скверны! Тогда она выживет.

— Открывайте, — нервно кивнул я, сжав зубы.

Крышка биованны открылась, мутная медеска слегка колыхнулась, выпуская из своих «объятий» дышащую через раз девушку. Ее кожа вновь вернула свою пергаментную бледность, влажные волосы спутались в невнятный колтун, губы потрескались… будто и не было никакого салона красоты и двух дней медицинских процедур. Но всё это я отметил лишь краем сознания.

Прикоснувшись рукой к ее груди, постарался передать немного скверны. Но энергия действительно будто прошла через решето, так и не задержавшись в болезненно¬тонком теле.

— Надо сначала разбудить, — практически шёпотом сказал подошедший сбоку целитель, — Пока она не очнётся, ситуация не изменится.

Разбудить? Но как? Позвать ее и потрясти за плечо? Что за глупые мысли в голову лезут — естественно работать нужно ментально. Но у нас ведь даже канала как такового нет, что уж говорить о полноценной связи. Тогда… тогда этот канал, а вернее его зачатки, просто надо создать.

Секс… с больным ребёнком, от которого одни кости остались? Не смешите меня. А вот чувства… нужно собрать всё, что можно. Нежность? Да, такое я смогу найти. Желание защитить — тоже неплохой ингредиент. Жалость? За неимением лучшего и это подойдёт. Главное все это смешать в единый порыв, и передать глубоким физическим контактом! Самое смешное, что в нашей ситуации это может означать только одно — поцелуй. Что ж, возможно, в сказках о принцах и заколдованных принцессах есть своя правда.

Мои губы коснулись ее — бледных и обветренных, одновременно с этим я старался транслировать в ментал чувство безопасности, тепла….и весь тот коктейль чувств, что собрал ранее. Моё Оружие дёрнулось, слегка приоткрыло рот, впуская меня глубже — но не очнулось. Ржа!

«Лилия» — стараясь транслировать мысли как можно чётче и громче, позвал я, — «Просыпайся, ну же!»

Но девушка будто ещё глубже ушла в себя. Тогда… тогда попробуем по другому. Приказывать тут явно не вариант, эта самка вилорога назло будет упираться! Как тогда, с именем! Так… постойте-ка, а ведь ее звали совсем иначе! Вряд ли за сутки девчонка привыкла к другому обращению… Как же ее там…

«Юлия…» — слегка неуверенно позвал я, — «Юля, просыпайся…»

Ресницы оружия слегка дрогнули, и я, обрадовавшись хоть какой-то реакции, снова выпустил в ментал накопленные чувства. — «Ну же, давай девочка… Вставай, моя хорошая. Ты сможешь! Ты ведь так рвалась жить, неужели сейчас решила сдаться?»

“Еще две минуточки…” — вдруг сонно пробормотала девушка, и попыталась повернуться на бок, словно действительно просто спала. Я даже не сразу сообразил, что бормочет она в ментале. Похоже, тоненький и хрупкий, но всё же полноценный канал действительно установился. Односторонний, конечно, но это дело временное…

Слава Прародителям, кризис миновал! Осталось только дать толчок скверной. Слегка кивнув обрадовавшимся, как дети, целителям, я вновь прижался к ее губам, даже с некоторым удовольствием осознавая, что вся переданная мной скверна мгновенно усваивается. Абсолютно вся, до последней капли! Будто мы уже сотню лет партнёры, а не вчера первый раз столкнулись лбами. Так вот что значит эта неуловимая высокая совместимость…?

Да, вот так. А то взяла моду, мелкая ржавейка, от энергии отказываться, пропускать ее через себя как дырявое ведро, помирать мне тут… Эм… Странные мысли в голове гуляют. Похоже, у моей бедной нервной системы начался откат. Что не удивительно, за последние сутки ее как только ни таранили.

— Макс? — вдруг совершенно четко спросила девушка, напрягаясь в моих руках. — Макс?! — в ее голосе послышалась паника. От страха она даже зажмурилась.

— Все хорошо, — я слегка неуверенно погладил ее по мокрым волосам, — ты молодец… Юля. Ты Выжила.

— Макс! — девчонка открыла глаза и вдруг дернулась навстречу, буквально влипая в меня. Как ребёнок, обхватила обеими ручками-веточками поперек груди, уткнулась лицом мне в рубашку и разрыдалась. Вот только сжала не по детски крепко: и где только силы взяла? Ну ржа… и что теперь делать?

Юля

Темнота была похожа на пыльное, толстое, ватное одеяло из летнего лагеря. Оно наваливалась со всех сторон и душило, душило… я билась изо всех сил, брыкалась, отпихивала его руками. Тогда, в детстве, мне удалось вырваться и убежать, а сейчас…

“Юля!” — вдруг позвал кто-то, и вместе с голосом в темноту словно ворвался глоток воздуха.

"Юля, просыпайся!”

Так это сон? Всего лишь страшный сон? Но…

Голос шел откуда-то сверху, и я, повинуясь интуиции, оттолкнулась всем телом от душной темноты и медленно начала всплывать на звук, а потом и на слабый отблеск света. Медленно… еще немного… и проснулась.

Проснулась?!

Осознание случившегося прорезало мозг, как вспышка молнии, электричеством пробежало по нервам, заставило дернуться, сжаться, приготовиться!

А потом я поняла, что я уже не в кабинке для переодевания, и проклятущей занавески-душительницы рядом нет, а наоборот, есть какой-то дедушка в белом халате врача, и…

— Макс?!

Значит, он успел? Успел…

Облегчение и благодарность затопили с головой, им надо было дать выход, иначе меня разорвало бы на части. Как хорошо, что я смогла просто взять и разрыдаться. Как девчонка!

Я самозабвенно всхлипывала, уткнувшись в теплое, живое плечо своего кукольника, и слезы бежали ручьем, от одного понимания, что я могу просто реветь, и меня никто не отругает за это, не скривит брезгливо губы в ответ на слабость, не даст пощечину, чтобы “прекратить истерику”.

Меня утешают, гладят по волосам, вытащили из странной ванной и держат на руках, почти баюкают… так бывает? Неужели?

— Позволишь целителям тебя осмотреть? — на грани слышимости раздалось сверху. — Они изо всех сил боролись за твою жизнь, не хотелось бы, чтобы что-то пошло не так, из-за того, что время упущено.

Макс говорил так убедительно-спокойно, словно разговаривал с опасным, но немного недоразвитым тигром, например. Особенно последнее предложение шикарно прозвучало:

— Потом дома ещё поплачешь, если захочешь, — от его слов повеяло чем-то вроде нервной дрожи и капли отчаяния. Макс явно был беспомощен перед женскими слезами. Хых…

Я послушно кивнула, в последний раз всхлипнула и нашарила подсунутый кем-то из целителей платок. Сморкаться в Макса все же перебор, наверное, лучше в тряпку.

— Все, осматривайте, — шмыгнула носом, отпустила парня, но на всякий случай недалеко — одной рукой вцепилась в его рукав, как обезьяний детеныш в мамину шерсть. Так спокойнее.

Меня усадили на знакомую кушетку, дали выпить кисленькой газировки и начали обследование — ассистенты дедка засуетились вокруг со странными приборами. Макс тоже сел рядом, и я была ему страшно благодарна за то, что он даже не пытался отстраниться, ни словом, ни жестом не показывая, что ему это неприятно или надоело.

— Я бы рекомендовал вам еще некоторое время провести в медеске, — высказался пожилой дядечка, закончив водить вдоль меня каким-то мигающим сканером, похожим на старинный пистолет из мультика — с таким расширяющимся воронкой дулом. — В целом процесс разрушения остановлен, и регенерация запустилась как надо, даже чуть интенсивнее нормы. Видимо, хорошая усвояемость скверны, или у вас длина волны почти совпадает. Но для верности я бы всё-таки рекомендовал…

Я чуть нахмурилась и почувствовала, как губы сами кривятся в детской плаксивой гримасе. Что это со мной?! Почему одна мысль оторваться от Макса вызывает ужас и почти физическую боль?!

— Уложите нас вместе, за перерасход скверны я доплачу, — вдруг сказал кукольник, успокаивающе притягивая меня к себе и даже по головке погладил, словно машинально.