Ангельские перья (СИ) - "полевка" - Страница 33

Мой второй дед, не будем всуе поминать его имени, отказался от своего единственного отпрыска, и увидев, кого он выбрал себе в пару, еще больше рассердился и сделал вид, что его это не касается. В ответ его имя было запрещено упоминать в нашем доме, самое большее, что я слышал, это шипение папеньки в его адрес. Мои родители всегда жили на оклад моего отца в казенном жилище, которое становилось лучше вслед за продвижением его по службе.

Я – старший сын своих родителей, и как ни фыркали друг на друга мой дед и мой папА, у меня был шанс получить наследный титул, как старшему ребенку прямого наследника, и, кроме этого, являясь старшим сыном своего папА, я имею право именоваться лордом Анджеем. Именно этот титул и стал камнем преткновения в моей судьбе. Я закончил среднее образование в пятнадцать, поступил по гранту для одаренных детей в химико-технологический институт и, как говорят преподаватели, подавал большие надежды. Поэтому, когда мне исполнилось семнадцать, я был на втором курсе института и горел учебой. Но родители заявили, что выбрали мне жениха и я должен познакомиться с будущим мужем.

Мой папенька – достаточно суровый тиран, и поэтому контролировал каждый мой шаг и знал наизусть мое расписание, сверяя его с наручными часами на собственном запястье. У меня были только институт и дом, я не имел права задерживаться на семинары, и ни в коем случае не заходить в кафе, хотя у меня все равно карманных денег было только на дорогу. Папенька объяснял такой жесткий контроль тем, что я был единственным малолеткой в институте, и он переживал за мою нравственность среди распущенной молодежи. Но поскольку я был единственным малолеткой в группе и на потоке, то я был единственным омегой, который был совершенным невидимкой для всех альф.

А поскольку папенька одевал меня по собственному вкусу и разумению, то я всегда отличался внешним видом от всех студентов. У меня никогда не было яркой или модной одежды, только строгие костюмы пастельных тонов всевозможных оттенков розового цвета. Поэтому появление у меня в жизни «настоящего альфы» было для меня из разряда чудес. О нашей помолвке объявили в газетах еще до нашего знакомства, но меня в тот момент это не испугало. Я был уверен, что родители мне плохого не выберут.

Жениха звали Оливер Алистер. Он был из богатой семьи торговцев, и его отец горел мыслью получить хоть какой-нибудь титул, чтобы украшать гербом деловые бумаги и иметь доступ в закрытое общество аристократов. Балы, званые вечера, закрытые клубы, именно там крутились люди, которые заправляли многим и куда рвался старший Алистер. Родство со мной дало им возможность добавить Мак к своей фамилии и говорить о родстве с герцогом. Оливер к тому времени был уже достаточно известным модельером, но про таких в обществе аристократов говорят: «хороший парень, НО…» Приставка Мак делала его почти своим и открывала перед ним двери на благотворительные балы и вечеринки. Раньше вход туда можно было получить, только сделав внушительный взнос в благотворительное общество устроителей бала, там, я не знаю, на организацию приюта для бездомных животных или для поддержки сирот с седьмого уровня.

Оливер очень красиво за мной ухаживал – цветы, конфеты, милые безделушки, билеты на концерт или выставку картин по воскресеньям. Он встречал меня из института и подвозил до дома, передавая на руки довольного папочки. Все было очень чинно и благородно, как говорится, «комар носа не подточит». Год помолвки пролетел незаметно, и кроме того, выяснилось, что мы с ним истинная пара, и моему счастью не было предела. У Оливера отец был альфой, а мама бетой, и поэтому у него запах был достаточно слабый, но мне тогда это очень нравилось. Я считал это милым. Никакого агрессивного запаха, все очень деликатно.

Когда мы сыграли свадьбу, я был на третьем курсе института и как раз получил грант на проведение научной работы. Я тогда от счастья, казалось, не ходил, а летал над землей. Свадьбу, как водится, приурочили к течке, «дабы жених (то есть я) не очень стеснялся и не боялся прощаться с невинностью». Мое счастье закончилось именно в тот день, вернее, в ту ночь. У моего мужа на меня не встало. Да, это достаточно нетипично, чтобы у альфы не стояло на течного омегу, который вдобавок ко всему является самым идеальным партнером по всем маркерам.

При суровом воспитании моего папА, я был лишен даже элементарной информации, что может пойти не так. Школьные занятия в расчет брать не стоит, там объясняли скорее анатомию, а мой папА о подобном даже шепотом, на ушко и в темной комнате не стал бы рассказывать. Он всегда был излишне манерен и чванлив. Настолько, что яйца называет «куриный фрукт», а член между ног «это». Поэтому я не понимал, что происходит. Почему муж пыхтит, кряхтит и злится. А когда я спросил его, что происходит, то получил очень жесткую взбучку. Он бил меня до тех пор, пока боль не погасила возбуждение от течки. А поскольку мы были с ним истинными, то он прекрасно все чувствовал, и поэтому моих слов было ему недостаточно.

Когда он опомнился, было уже поздно, он сильно разбил мне лицо, у меня треснула губа и шатались передние зубы. Он приложил мне холодное полотенце на лицо и вызвал личного врача. Тот хихикал вначале, думая, что он порвал меня от избытка страсти, но когда увидел мое лицо, испугался и протрезвел. Меня обкололи различными препаратами (я теперь уже знаю, какими именно) и оставили на три дня в закрытой комнате. Я спал и ничего не мог сделать. Но через три дня я пришел в себя и сбежал из номера для новобрачных домой к родителям. К тому времени лицо почти пришло в норму, и только небольшая ссадина на губе напоминала о том, что было.

Родители не поверили мне, когда я рыдал в гостиной, сидя на стуле перед чашкой чая. И моего папу заботило, чтобы я держал спину и не сморкался громко. Родители отругали меня, назвали неблагодарным и выставили за дверь, не забыв вызвать мужа. Я оказался под дождем в брюках и тонкой рубашке. Мой средний брат держал надо мной зонтик, пока мы ждали приезда Оливера, и пытался меня ободрить. Муж примчался, извинился перед родителями «за беспокойство» и, усадив меня в машину, отвез в дом своих родителей. У него была квартира в городе, но там собирались холостые друзья и коллеги модного модельера и, следовательно, порядочному омеге как жилье она не подходила.

Так началась моя супружеская жизнь… Грешник покажет вам журнал с моей свадьбой. Она была крайне помпезной. Ее фотографировали для глянцевого журнала, и свекры не поскупились на это событие. К моему появлению в своем доме они отнеслись весьма равнодушно, а потом все переросло в неприязнь. Они были твердо уверены, что все омеги – шлюховатые создания, и с их подачи Оливер заставил забрать меня документы из института. Свекры считали, что я туда рвусь исключительно ради эротических приключений.

В их доме я жил вначале исключительно в спальне, которая раньше была детской комнатой Оливера. Его мама сперва пыталась сделать из меня «настоящего хозяина и помощника мужу». Для начала, она водила меня по большому дому, обставленному дорогими, но по большей части безвкусными вещами, и рассказывала такому нищеброду, как я, как сильно мне повезло оказаться в семье, где не придется заботиться о пропитании. Потом она стала учить меня азам ведения домашнего хозяйства. О том, как надо контролировать слуг и проверять счета по дому и кухне.

И если я считал в уме, то свекровь мне не верила на слово и заставляла пересчитывать все на калькуляторе, так, как делала она сама. И при этом стояла за спиной, наблюдая и подсказывая, на какие именно кнопки надо жать. В итоге я сбивался, портачил и все приходилось переделывать под весьма ехидные замечания. Вскоре свекровь решила, что я бестолковый, раз не могу считать на калькуляторе, и отстала со своими нотациями и упреками.

Теперь меня вызывали из комнаты, только когда к свекрам приходили гости. Меня показывали гостям со словами: “наш лордик”, как новую игрушку или племенное животное для случки. Гостям рассказывалась моя родословная, я должен был показать свои хорошие манеры, сыграть что-нибудь на рояле, а потом свекры добавляли, что в остальном я – совершенно бестолковое и никчемное существо, не способное ни на что больше. Общение с мужем добавляло страха и боли. Он появлялся время от времени, когда надо было посетить мероприятия с супругом. Тогда меня одевали в то, что выбирал муж, причесывали и заставляли ходить рядом молчаливой тенью.