Нет звёздной болезни (СИ) - "Marian Felis" - Страница 46

В нашем университете было заведено особое правило: каждый месяц преподаватели по своим собственным установленным критериям оценивают каждого студента. Это может быть, как простая посещаемость, так и правильно решенная проверочная работа. В итоге, либо прошёл аттестацию, либо нет. Первый вариант — всё хорошо, значит ты посещаешь занятия и делаешь всё, что соизволит задать преподаватель. Второй вариант несколько хуже — предстоял серьёзный разговор с заместителем ректора института (на крайний случай заведующим кафедры или, того хуже, самим ректором), после студент должен выполнить индивидуальное задание. Поговаривают, что заядлым двоечникам, которым особо не везло в жизни, моя мать даёт на дом книгу из библиотеки и заставляет переписать всю её, от корки до корки. Хотя на первый раз студента ждала исключительно воспитательно-профилактическая беседа. Меня однажды постигла кара посещения ректора из-за заваленной аттестации по предмету. Точнее, просто преподаватель не хотел признавать того, что студентка Алиса Соколова не просто очередная бездельница, желающая за красивые глаза получить зачет, а достаточно умный и образованный человек. Это произошло ещё на первом курсе, в самом начале обучения. Ещё до того, как весь университет узнал меня как отвязную бунтарку. Меня специально отправили не к заместителю, а самому ректору, ведь все были в курсе наших родственных связей. Маман тогда впервые почувствовала себя неловко из-за дочери.

На втором курсе преподаватели стали более лояльными и мягкими к студентам, и если один из нас часто пропускал занятия или не делал домашних работ, то в основном за это ничего не было. Грозили пальцем и говорили, что в следующий раз поблажек не будет. Но, как рассказывал Морозов, каждый новый месяц всё повторялось. Никто не собирался заваливать своих учеников на такой ерунде. Уж лучше на зачёте или экзамене. Правда, Стасу в этом семестре повезло куда меньше, чем раньше: новый преподаватель был очень строг в этом вопросе и требовалась 100-процентная посещаемость. Стоило пропустить занятие, как спасёт тебя лишь реферат.

В последнее время Морозов пропустил как минимум одно-два занятия, а тем для рефератов ещё не взял. Железнова кидала косые взгляды и шикала, как только парень упоминал о внеплановой репетиции. Девушка просто заботилась о том, что кое-кто особо ленивый может не получить нужный зачет. И о том, что ей нужен особый парень, не абы какой, а именно принц на белом коне. С хорошими оценками, из богатой семьи и собой не дурен. В принципе, Стас подходил под описание, вот только первый пункт начал прихрамывать. Пока только на одну ногу.

— Ну, мы пойдём. За учёбу браться нужно, — подталкивая к выходу Стаса, девушка широко улыбалась и часто хлопала ресницами.

— Пока, — дружелюбно попрощался Артём, закрывая за парочкой дверь. С лестничной площадки тут же послышался дикий смех и топот.

— Мне тоже пора, — как бы невзначай сказала, не упоминая о том, что меня через пятнадцать минут около подъезда будет ждать Ардан. Парень хотел ещё раз попытать своё счастье в отношениях и совершить невозможно. А именно, сделать так, чтобы он мне понравился.

— Куда ты так рано? — времени было всего шесть часов, по идее сейчас по плану должно быть приготовление ужина и собственно трапеза. Потом домашнее задание (которое философ забыл дать) и прослушивание музыки. Но ради встречи я решила сказать, что чувствую себя нехорошо.

— Домой. Приболела что-то, — и ведь не соврала! С самого утра голова просто раскалывалась, чувствовалась усталость, ужасно жгло горло и замучил насморк. Но, так как на мне теперь висел тяжёлый груз в виде нашей рок-звезды местного масштаба и ответственность за его успеваемость, пришлось жертвовать своим здоровьем.

— Пойдём, — парень нащупал мою руку и потащил в обратно в комнату. Усадив меня на кровать, сам отправился куда-то на кухню и, гремя тарелками и чашками, искал нечто важное. Как выяснилось через 10 минут — аптечку. Сунув в мои руки электронный градусник, устроился рядом и строго предупредил. — Не смей врать на счет температуры. Я же чувствую ложь.

Мне пришлось включить его и следовать инструкции. Через какое-то время градусник противно запищал.

— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовался Артём. Стоит проверить, действительно ли он чувствует неправду?

— 37, - спокойно ответила.

— Врёшь.

— 38!

— Снова ложь, — стиснув зубы, прошипел. — Алиса, не играй с огнём.

— Ох, вы только гляньте, — искренне изумилась такой его злости, — а чего тебя так перекосило-то? Тоже заболел что ли?

— Алиса, — грозно предупредил, явно последний раз, и до боли сжал руку. Надо же, какие мы нервные.

— 38,8, если твой градусник не врёт. Но есть возможность, что он просто сломался, а я…

Договорить мне, конечно, не дали. Макаров парой движений повалил меня на кровать и пододвинул ближе к подушке, при этом умудрившись накрыть половиной одеяла, которую я не придавила. Попытка протестовать была прервана прижатым к губам пальцем и строгим шиканьем. Такие резкие смены настроения пугали. То мой новый друг рычал и кусался (в переносном смысле), то вдруг становился ласковым и нежным зверем., То холодный и отстранённый, как огромная ледяная глыба, то добрый и чуткий, как милая пушистая собачка. Кстати, Кай и Герда, два чудесных щенка, почему-то пропали из квартиры Макарова. Он отмахивался и не отвечал на вопрос о их местонахождении, но вчера всё-таки проговорился. Сказал, что отдал их своей старой домработнице за выдающиеся заслуги. Что именно она делала и почему этот придурок отдал милых чертеков — загадка. По большей части я согласилась на работу только из-за них.

Мой лечащий врач-самоучка вскоре появился со стаканом теплого молока, разогретого в микроволновой печи, вареньем и стаканом с лекарством, название которого было строго засекречено (хотя меня терзали смутные сомнения, что Макаров попросту решил меня отравить таким способом). Все эти прелести мне предстояло выпить и съесть, чтоб «снова быть сильной и независимой», как выразился лекарь. Ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться.

Я совсем забыла счет времени. Когда мы единогласно решили, что мне пора домой, часы уже показывали 20:21. Наверняка, Ардан ушёл, не будет же он ждать так долго. Тёма решил проводить меня до самой двери, чтоб больной человек точно не попал в беду по пути. Он наотрез отказался сидеть дома и ждать звонка, быстро оделся и, прихватив трость, сам повёл меня. По пути не умолкал о том, как именно нужно лечиться и чего не стоит делать: есть мороженое, ходить без шарфа и употреблять холодные напитки. А ещё парень пообещал продолжить завтра экспериментальное лечение и попробовать поставить горчичники.

— Только не их, — слёзно протестовала и уже умоляла, потому как никогда не любила ни болеть, ни уж тем более лечиться.

— А может банки тогда?! — прокричал на всю улицу, словно сделал великое открытие. — Говорят, это помогает!

— Ты что, с ума сошёл? Уж извини, но мне будет страшно, если слепой парень будет делать это. Я и настоящим врачам не всегда доверяю. Может, просто я попью горячего молока и…

— Тогда горчичники, — наотрез отказался пустить всё на самотёк и уже предвкушающе улыбался. — Ох, помню, в детстве мне их ставили. Жгло так, как будто спиной на костре лежал.

Я лет в 16 заболела на Новый год, и бабушка (вторая, по отчиму) решила мучить меня горчичниками. Кажется, мне было настолько страшно, что все соседи слышали мои истошные крики.

— О, нет, — тихо прошептала, обреченно топая за другом.

— Ещё мы купим завтра лекарств. Леденцы для горла и спрей.

— Только не спрей!

— Будешь после пар отдыхать и смотреть фильм. А я тебя лечить.

— Вот значит как, — из-за дерева вдруг вышел Ардан и, отрицательно покачивая головой, спросил. — Значит, ты сделала свой выбор?

— Прости, просто, — пыталась хоть что-то придумать. Какое-нибудь достойное оправдание. Но ничего не приходило в голову. К тому же незачем оправдываться, и так всё ясно.