Пересечение вселенных. Трилогия (СИ) - Порохова Зинаида - Страница 7

И тогда Оуэн, проникнув в её растерянное сознание, мягко сказал: «Не бойся, Жёлтая Звёздочка! Я помогу тебе! Запоминай!» Он почему-то сразу связал её образ со звёздами. Ведь она явилась сюда вместе с загадочным зелёным светилом. Жёлтая Звёздочка оказалась одаренной ученицей и мгновенно освоила урок. Оуэн понял, что успешно научил её Танцу сфер и его правилам. Эти знания были уникальны — он их за множество витков практики невероятно усовершенствовал. Его приёмы были точны и эффективны. И Жёлтая Звёздочка тут же закружилась вместе с ним в потоке энергий. Их охватила и понесла к звёздам необычайная гармоничная Сила, наполняя вибрациями, присущими Полнолунию. Но сегодня это была Сила двух ночных светил — зелёного и голубого.

Это был чарующий Танец вдвоём среди звёзд и поющих Потоков…

Но тут что-то случилось.

Жёлтая Звёздочка вдруг растаяла, прихватив с собой зелёное светило.

Оуэн остался под Луной один.

«Что это было? Наваждение? Сон?» — потрясённо подумал он, автоматически продолжая свой Танец, но в то же время понимая, что с окружающим пространством что-то совсем не так.

Замедлив Танец и оглядевшись вокруг, Оуэн увидел, что свет, в котором он танцует, всё ещё слишком ярок. Оказалось — теперь на него был дополнительно направлен… ослепительный луч подводного фонаря. Оуэн растеряно замер, не понимая, что происходит.

И тут пришло объяснение.

— Вот он, монстр! Танцует под Луной! Ишь, как колбасит его! — прожужжал в его голове человеческий голос. — Я же говорил, что это гигант? Музей отвалит тебе кучу денег!

«Музей?»

Перед мысленным взором Оуэна пронеслась странная картинка: ряд неких безводных помещений, в одном из которых торчит на постаменте его гигантская туша, лишенная внутренностей. И — о, ужас! Мозга тоже! Он набит какой-то сыпучей субстанцией. А рядом стоит множество таких же несчастных выпотрошенных существ, вокруг которых бродят люди! Некоторые, с ужасом таращась на него, брезгливо говорят: «Вот ещё одно чудовище! Жуткий монстр!»

— Отличный экземпляр Octopus vulgaris! Или, скорее — Giant Octopus, гигантский криптит, — шелестел тем временем в рацию другой, довольно занудный голос. — Ну, Мэйтата! Удивил!

— Давай, хватай его, Стивен! Чего телишься! — зажужжала беспардонная радио-речь другого ловца. — Забрасывай сети, пока не улизнул! Эх, раззява! Лови!

Но ловить было некого — Оуэн уже был далеко. Он ловко «улизнул» от Стивена с Мэйтатой, применив один свой фокус: создал в пространстве световую иллюзию своего тела, а сам тем временем дал дёру. Это было просто — от пребывания на большой глубине его чернильный мешок изменился и теперь был наполнен светящейся флуоресцирующей жидкостью. Её-то, придав облаку свой облик, он и выбросил наружу. А сам, став почти невидимым, мгновенно опустился вниз, во тьму, дав дёру. И сеть, наброшенная на этот обманчивый силуэт людьми, прошла сквозь него, лишь разбросав вокруг флуоресцирующий состав и ослепив незадачливых ловцов.

Раздалась злобная ругань Мэйтаты и разочарованные стоны Стивена. Но Оуэн, включивший реактивный режим — набирая в себя побольше воды, которую с силой выталкивал наружу — уже мчался к своей пещере. Влетев в неё, он забился в самый дальний угол и замер там. Все его три сердца были готовы выпрыгнуть наружу, а древнее тело от пережитого страха стало почти белым. Но, главное — чтобы оно не было алым. Он уже давно не позволял себе алой окраски — признака сильных и неуправляемых эмоций. Но и белеть — стыдно…

«Меня, древнее существо — выпотрошить? За что? Хотя я и из отряда Giant Octopus — гигантский осьминог, Cephalopoda — головоногий, подотряд Cirrina — глубоководных, если уж быть точнее и правильно использовать благородную учёную латынь. Это вам не беспомощные Protozoa — простейшие. Но я не монстр! И я не только тело, но ещё и разум! За что меня его лишать? Я — мирный морской философ, никому не причиняю вреда! — бормотал он, постепенно розовея. Однако, тут же придя в себя, Оуэн застыдился. — Чего я разошёлся? Неразумное поведение людей не должно меня раздражать! Они же ещё неразумные и жестокие дети. Неужели я ещё так держусь за свою никчёмную древнюю жизнь? — вздохнул он. — Возможно, вариант того, чтобы попасть в компанию вполне приличных реликтов — не самый плохой из возможных. Они бы с интересом слушали мои истории о древних мирах. Осмысливали бы мои сокровенные философские выводы и теории, наверняка считая, что я просто сошел с ума из-за психологической травмы при поимке. И относились бы с сочувствием. — Оуэн, расслабившись, раскинул руки, удобно упершись ими в стены. Надо отдохнуть — пережитое волнение всё ещё давало о себе знать. — Иногда я и сам не знаю, для чего живу? — думал он, смеживая зрачки. — Мне ведь даже некому пожаловаться на Стивена с Мэйтатой, ловцов музейных редкостей. Но моя жизнь мне почему-то ещё дорога. Ведь я всё ещё надеюсь, что она дана мне Творцом не зря, а для каких-то таинственно-значимых и важных целей. И не Мэйтате со Стивеном её у меня отнимать! — отголоском отозвался гнев. — Да ведь они и так остались ни с чем! Стоит ли на них сетовать? А жаловаться кому бы то ни было — это вообще непродуктивно! — думал Оуэн, постепенно засыпая. — Это почти что сдаться. А я должен быть оставаться борцом — чтобы жить за весь мой род столько, сколько позволит мне Творец. И я буду бороться за свою жизнь всегда. Ведь она — Его великий дар мне, — Оуэн снова приоткрыл зрачки. Он всегда думал о важном, когда хотел привести свои мысли и чувства в порядок — чтобы заново расставить все приоритеты. — Такому как я — Giant Octopus, и цели под стать великие. Например — постичь Истины Творца. Как ни кощунственно это звучит от такого, как я, монстра, — усмехнулся он. — Я должен по Его замыслу совершить путешествие в неизведанное. В будущее, например, которое таит в себе много нового и прекрасного. Хотя, куда уж дальше-то путешествовать? — опять усмехнулся он. — И так уже сквозь века прошёл. Так что и рядом уже никого не осталось. По крайней мере, я должен думать, что это имеет смысл! — опять попытался он себя приободрить. — Иначе… сам полезу в сети Мэйтаты. А это неразумно и недостойно реликтового существа. Я — морской философ! То есть — любящий мудрость, по латыни. Я изучаю то, что ускользает от других — великую нить времён! Хм! Когда, конечно, самому удаётся ускользнуть от преследователей. Или — «улизнуть» от Мэйтаты со Стивеном, — хмыкнул он.

И Оуэн понял, что стресс, наконец, им преодолён. Именно улыбка помогала ему в обрести равновесие. Сузив зрачки, Оуэн положил голову на руки и задремал…

Но одна рука с отдельным, стационарно работающим в ней мозгом, даже во сне продолжала внимательно ощупывать пространство вокруг — чтобы подстраховаться от внезапного нападения мурен, мечтающих отхватить от тела морского философа лакомый кусочек. Хотя он, даже будучи в панике, успел завалить вход камнем. Но осторожность никогда не повредит. «Опасность, всюду опасность! Но я держу всё под контролем!» — посылала конечность сигналы в его мозг. И Оуэн мысленно похвалил её. Ничего, пусть сигналит. Такова задача восьми автономных участков его мозга, расположенных в гибких и умелых конечностях, обладающих даже обонянием — быть настороже, ведя дозор. Их цель — защитить основной мозг, находящийся в голове криптита, от неожиданностей и опасностей, чтобы он не отвлекался на мелочи и, соблюдая спокойствие, вовремя сортировал сигналы, поступающие от внешнего мира.

«Надо выспаться, — плыли мысли, — и набраться сил перед дальней дорогой… Какой ещё дорогой? — встрепенулся Оуэн, открывая зрачки. И тут же согласился: — Ах, ну да, правильно — надо отсюда уходить. Опасность извне не исчезла. Стивен с Мэйтатой где-то здесь».

Оуэн всеми своими многочисленными нейронами чувствовал, что ловцы быстро не успокоятся. Придётся, наверное, и вправду, искать другое место обитания. Не то можно угодить в компанию к реликтам.

«Как? — пожаловался его основной не дремлющий разум. — Я, древнее мыслящее существо, гожусь лишь на то, чтобы стать всего лишь ёмкостью для сыпучего вещества? А, да, вспомнил, как оно называется — опилки, крошки от деревьев. Смешно. «Музей отвалит кучу денег», - так сказал Мэйтата?» — вспомнил он. И вздохнул: Деньги, деньги… Древний божок людей…»