Дом, в котором горит свет - Сафарли Эльчин - Страница 1

© Сафарли Э., 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Флора,

я приехала в город с морем. Путь выдался нелегкий, длиной в полжизни. Случались дни, когда я думала, что уже не доберусь или, еще хуже, что ехать бессмысленно, – как же без них. Мы инстинктивно избегаем боли, но страдание может стать началом счастья.

Я тут. В доме с большим окном. Сижу возле него, смотрю на воду, пишу тебе. Долго искала место, где начну писать тебе письма. Однажды они окажутся у тебя, хочу надеяться, ты прочтешь их и поднимешь бокал. «А la vie!»[1]

Флора, не погружайся в проблемы и тревоги глубоко, они будут всегда, лучше приготовь вкусной еды, пригласи близких и вместе вспомните о том, как она восхитительна, la vie. Местами жесткая, горькая, но все равно прекрасная.

Знаешь, что я привезла с собой сюда? Много любви, чуть больше воспоминаний, немного боли и банки брусничного джема. Моего любимого. С десяти лет его варю.

В саду дома моего детства брусника росла вдоль длинного забора. Сначала я встречала ее только в лесу, потом дедушка привез саженцы, рассадил на заднем дворе, недалеко от канала. Маленькой девочкой я боялась туда заглядывать. Там жил страшила, прибежавший из оврагов северного мыса. Я придумала ему имя, Чернушка, и историю: как он поселился в зарослях шипастых кустов, как там стало темно, влажно, как ни одно из растений не цвело.

Чернушка кидался колючками, разгонял бабочек, пчел и всех, кто отваживался заглянуть за дом. Кроме деда. Стоило ему появиться, как Чернушка становился невидимым.

Дедушка посадил бруснику, кусты быстро разрослись, обросли сочно-зелеными листьями, со временем вспыхнули красными плодами. Задний двор изменился. Сначала там зажужжали шмели, потом запорхали бабочки и мелкие птицы. Темных цветов становилось все меньше. Чернушка не выдержал обилия красок и в ночь августовского полнолуния убежал в лес. А задняя часть сада стала моим любимым местом.

Часы напролет я сидела у зарослей брусники, пела им песни. «Я старая Сова, живу я на дубу. / Чем больше вижу я, тем меньше говорю! Чем меньше говорю, тем больше голова. / Ах, ну зачем Сове ненужные слова?»[2] Мне казалось, что бруснике нравились мои песенки, поэтому она одаривала нас вкусными плодами. Сырыми их много не съешь, но джем из них получался – пальцы проглотишь. Бабушка варила его в чугунной кастрюле.

Брусничный джем – вкус детства. Всю жизнь пыталась сохранить его в себе, не растерять.

Девочка моя, мы состоим из тех вкусов, запахов и цветов, которые в себя впускаем. Внимательно выбирай то, чем себя питаешь.

Ладно, пошла мыть окно, оно в мутных следах вчерашнего шторма. Еще напишу.

Люблю,

Ани

Флора,

знай, у тебя сверхкоммуникабельная бабушка! Вторую неделю тут – и уже нашла друзей. Хотя, когда ехала сюда, у меня был другой план: наслаждаться уединением, записывать настроения моря, варить джемы и делиться с тобой мыслями. За свои семьдесят два я встретила много разных людей и собиралась поразмышлять об этом бесценном опыте, а не продолжать его. Но не зря же говорят: плох тот план, который нельзя изменить. Ну да ладно…

Хочу познакомить тебя с Нейметом и Нелли. Они муж и жена, почти мои одногодки, чуткие люди щедрой земли.

Вечерами ходим друг к другу в гости, пьем лавандовый кофе (девочка моя, попробуй: перетертые в ступе цветы лаванды смешай с молотой робустой, завари), поем Джо Дассена (у нас одинаковая любовь к песне «Quand on sera deux»[3], и ты послушай! «Когда мы будем жить вместе, я тебе построю дом. / Его окна будут выходить на горизонт»), говорим о радостях и тревогах. Будто знаем друг друга десятки лет, будто вместе объездили мир, встречая тысячи приливов и провожая столько же отливов.

Флора, у родственных душ одни и те же маяки.

Вчера Неймет с Нелли принесли мне запеченную на углях кукурузу, натертую морской солью с чесноком и оливковым маслом. Вкусно! «Это то, что осталось от урожая, Ани. Решили приготовить и угостить соседей. Для продажи, если жизнь позволит, будет уже в следующем году». Много лет Неймет выращивает кукурузу, Нелли помогает.

В этом году город окутал изнуряющий зной. Стояла такая жара, что кукурузные поля Неймета невозможно было спасти. Выгорели.

Они сидят передо мной, рассказывают о потерях без горечи в голосе. «Такое за все годы впервые. Столько лет нас кормила эта земля, спасибо ей. Вырастили детей, дом построили. В этот раз не сложилось, пытались больше поливать, все равно выгорела. Значит, так и должно было».

Девочка моя, счастье не в том, чтобы все получалось. Как бы ни обернулось, главное – суметь извлечь из случившегося урок: один придет к какому-то выводу, другой чему-то научится, а кто-то возьмет и отпустит. Люди часто слишком серьезны, усложняют, зацикливаются, вместо того чтобы принять, выдохнуть и двинуться дальше. Еще напишу.

Люблю,

Ани

Флора,

твоя бабушка с сегодняшнего дня приступила к поискам работы. Время летит незаметно, вот уже месяц, как тут, а аренда дома оплачена за два, надо поторопиться. Этот поиск не страшит – начинается новое. Значит, жизнь что-то хочет мне рассказать.

Кто-то воспринимает точку в конце последнего предложения как финал. Для меня точка – начало других, новых историй. Пока они тебе интересны, ты живешь.

Мой пятидесятилетний стаж бухгалтера тут не пригодится, да и подустала от цифр. Сейчас больше всего мне нравится наблюдать за морем, писать письма и варить джемы. Поэтому займусь-ка я тем, что доставляет удовольствие. Варить джемы под песни моря – что может быть прекраснее? Я равнодушна к вареньям и без ума от джемов. Ты спросишь, почему?

В джеме не обязателен один вид фруктов или ягод, можно сочетать разные (яблочно-сливовый или клубнично-вишневый – фавориты!); джем для разного годится – хочешь, намазывай на хлеб, начиняй пирожные, пироги. А еще джем, в отличие от варенья, можно готовить из слегка недозревших плодов. Кстати, перезревшие или мятые ягоды в джем нельзя, он потеряет блеск и желейность.

Нелли провела аналогию: джем, в котором ягоды при варке полностью развариваются, напоминает ей женскую природу. «Мы так же растворяемся в мужчинах. К сожалению». Я промолчала, продолжая нарезать айву для своего первого сваренного тут джема. Слова подруги – итог, вынесенный из ее опыта. В моей истории такого нет. Я любила уверенно, смело. Чувство, делавшее только лучше.

Внутри меня всегда существовало незримое пространство – комната с видом на море, куда я возвращалась к себе. Там были уединение, тишина, соленый запах моря из форточки, закипающий брусничный джем на плите и мысли о близких людях. Комната эта была не местом побега – жизненно важным узлом, где переплетались любовь и свобода.