1971 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 33

моим провалом в прошлое уже давно не читал ни одной книги - ни с экрана, ни бумажной. Я только слушал. Много слушал - тогда, когда путешествовал, ехал в машине на дальние расстояния. Когда возился в огороде. Когда занимался в тренажерном зале.

Наверное, это объективный процесс - умирание бумажной книги. Ведь мы же не пишем на бересте? И не выдавливаем клинописью на глиняных табличкам. Все это вытеснила бумага. А теперь - вытеснили бумагу. Печально, горько, досадно, но... объективно.

Я теперь был можно сказать обеспеченным человеком. Не богатым, но обеспеченным. Мог не думать о том, как в ближайшем будущем добыть средства к пропитанию, либо на одежду-обувь. Тем более, что по большому счету мне много и не надо, я всегда был неприхотлив в одежде и еде, а те же ботинки, штаны, рубахи и все остальное мог носить годами и годами. Лучшая для меня одежда - или камуфляж, не стесняющий движений, или свободные тянущиеся джинсы и клетчатая рубаха. Этакий милитари и кантри-стиль.

В конце февраля я съездил в Москву, и под восторженные вопли Махрова сдал ему еще две книги серии «Нед». Четвертую пришлось крепко переделать. Советская цензура никогда бы не пропустилалюбовь и секс пятнадцатилетней девчонки. И неважно, что в том мире пятнадцать лет, это как на Земле семнадцать - год длиннее. Главное - написано, что пятнадцать, значит, пятнадцать!

Переделал на семнадцать. Ну и еще пришлось кое над чем поработать. И вообще, задумка у меня слегка изменить окончание последней, шестой книги. Например, все-таки сохранить жизнь принцу, наследнику престола. Пусть он будет ученым, откажется от претензий на трон. Ну и еще кое-что.

Книги рвали с руками. На магазинных полках они практически не появлялись - если только не в каких-то далеких аулах, где вообще не читают никакие книги на русском языке. Кто-нибудь может спросить, а зачем тогда их туда направляют, если некому читать? А положено! Есть книжный магазин или книжный отдел в каком-нибудь магазине промтоваров - значит, туда тоже нужно отправлять книги. Мне рассказывали, что ушлые люди специально ездили по таким аулам и скупали в книжных магазинам дефицитные книги, которых не было в «цивилизованных» республиках. А потом продавали их даже не в тридорога, а в десятки раз дороже. Я сам видел, как моего «Неда», первую книгу, продавали у «Букиниста» за двадцать пять рублей, и это при номинальной цене в девяносто копеек! Само собой, «жучок» купил эту книгу не по номиналу - тоже в несколько раз наценили - но все равно прибыль была как от оружия и наркотиков. Самая читающая страна, что тут поделать!

И опять же - это притом, что магазины были забиты макулатурой писателей-пропагандистов вроде Федина и иже с ним. Какие огромные средства тратились на печатание этой макулатуры! Какие ресурсы! Просто слов нет - одни нецензурные выражения!

В марте я наконец-то получил свой первый пинок от «хейтеров». Не знаю, кто был инициатором, но только статья, которую напечатали в «Комсомольской правде» была ядовитой и мерзкой, в духе: «Я не читал Пастернака, но осуждаю!». Впрочем, скорее всего, автор статьи читал мои книги. Или хотя бы одну книгу.

Если вычленить из статьи основные моменты, то оказывалось, что я, во-первых, пускаю молодежь по неверному пути. Вместо того, чтобы заниматься строительством коммунизма, она, эта самая молодежь, красочными сказками занимает свое свободное время.

А еще - я учу молодых людей разврату. Ведь в моих книгах постоянно упоминается секс, что недопустимо для советского писателя. И вообще, такое впечатление, что писал эти книги не советский писатель, а какой-то буржуазный писака, порождение мира чистогана и угнетения трудящихся.

Глупая статья, мерзкая, и мне непонятно было - зачем? Что хотел автор статьи? У меня даже была мысль попробовать найти этого журналиста, посмотреть ему в глаза и спросить: «Зачем?! Что я тебе сделал?!». Но Зина меня отговорила, да и сам я понимал - нельзя. Если я его найду, и он начнет «бычить», не удержусь, и засвечу ему в ухо. А учитывая мои габариты и силу, может быть очень даже чревато. Не хватало еще сесть по «хулиганке».

Когда я позвонил Махрову и спросил, что он думает по поводу статьи - Махров только отмахнулся:

- Не бери в голову. Я тебя предупреждал, что твой успех вызовет яростную зависть у коллег? Ну вот и результат. Только вот если бы судьба писателя решалась одной статьей... у нас бы писателей не осталось. Не то время. Будут еще статьи, будет критика - не обращай внимания. Ну а в остальном - не телефонный разговор. Хватает тех, кто точит на тебя зуб. Но пока ты выдаешь бестселлеры, пока твои книги расходятся как горячие пирожки - бояться тебе особо нечего. Только будь... советским писателем! Ты понимаешь, да? Кстати, готовится перевод твоих книг на немецкий, чешский, польский, болгарский и румынский языки в рамках нашего договора. Кроме того, поступил перевод от Страуса, и сообщение, что книга полным ходом переводится на английский язык, и как и договорились - выйдет она в начале июня. Чеки Внешторгбанка получишь... во Внешторгбанке. Когда приедешь в Москву. И вот еще что, вовремя ты позвонил: пришло все- таки приглашение от «Фаррар, Страус и Жиру». Мы уже подали заявку на тебя в комиссию по выездам. Жди, скоро тебя пригласят в комиссию по выездам вашего райкома партии. И... это... Миш, ты там в комиссии не начуди! Изучай международное положение, историю партии, историю СССР... И не говори мне - «какое отношение имеет международное положение к моей поездке в Нью-Йорк?!» (гнусавым голосом - неужели я так гнусавлю?! Тьфу!) Тебя еще пригласят в управление КГБ, там тоже с тобой поговорят, расскажут, как себя вести за границей. Характеристику мы тебе подготовили, так что все нормально. Поедешь ты в командировку от издательства, не как частное лицо, так что сильно терзать тебя не будут. Надеюсь. Если не напортачишь.

-      А когда мне быть на месте? И кто оплачивает билеты, проживание?

-      Так Страус же сказал - билеты и проживание оплачивают они. Пятого июня тебе нужно быть в Нью-Йорке, тебя там встретят. Шестого - у тебя встреча с читателями, издателями и корреспондентами. Ну а дальше - сам смотришь, сколько времени задержишься. Два, три дня. Или неделю. Вряд ли они больше трех дней тебя продержат - американцы умеют считать деньги, и каждый лишний день - это лишние деньги. Прорекламировал книгу, и - домой! И да, не вздумай чего-то такого учудить...не останься там. Полетят головы, и моя в первую очередь. Ведь это я тебя рекомендовал. В общем, жди. Дело сдвинулось с мертвой точки.

-      Спасибо, Леня! Я не подведу!

-      Надеюсь. Ну, пока, удачи.

Махров положил трубку, а я замер, слушая, как бьются в телефонной линии короткие гудки, будто пойманные птицы. Скоро в Америку! Нет, Леню я не подставлю - Махров столько для меня сделал, что я никакого права не имею поступать с ним подло. Впрочем - я вообще не имею права поступать подло. Если только не с врагом. Но там уже не подлость, а военная хитрость. Но сейчас не война и у меня нет врагов. Хотя...вот этого журналистика с хейтерской статьей, и его спонсора я бы с легким сердцем записал во враги. И тогда месть моя будет страшна! На войне - как на войне!

Невольно едва скулы не свело от неприятного предвкушения. Не зря Лена толковал про комиссии и всякое такое - я ведь читал о том, как простой советский гражданин выезжал за границу! Это был просто ужас. Ладно там в соцстрану - комиссия, характеристики, ОВИР и все такое - это полбеды. А вот если в капстрану - это настоящая беда. Жутчайшая тягомотина, всесторонние проверки, комиссии и все такое прочее. Кстати, а оно мне надо? Вот зачем я

согласился на поездку в США? Зачем сам себя поставил в положение просвечиваемого со всех сторон пациента?! Меня же как рентгеном просветят! А если? И что тогда делать?

А ничего. Пусть попробуют доказать что я Шаман. Печатную машинку, на которой я писал письма Брежневу - спрятал, никто кроме Зины не знает, кто я такой. А она не выдаст. Уверен - не выдаст! Баба - кремень, о нее любой клинок затупится! Только искры полетят! И тронуть ее непросто - всемирно известный психиатр, с публикациями в зарубежных изданиях, с разработанной ей общепризнанной методикой работы с больными.