Тропинка в небо
(Повесть) - Зуев Владимир Матвеевич - Страница 8

— Здравствуйте, товарищи! — бодро крикнул Лесин, блестя стеклами очков.

— Здравия желаем! — дружно гаркнул взвод.

Манюшка, конечно, промолчала. Ей казалось, что это тоже игра, и было неловко за преподавателя, что он, серьезный, взрослый человек, участвует в ней.

А Лесин артистически небрежно бросил портфель на стол, сел и, вплотную приблизив голову к раскрытому журналу, сделал запись.

— Хорошо. Ну-ка, Мотко, порадуйте нас. Если так четко будете отвечать, как докладывали, пятерка обеспечена.

Молодцеватый дежурный снова вышел на середину класса. Однако шаг его был теперь довольно неуверенным. А по тому, как виновато он шмыгал носом, можно было догадаться, что вряд ли удастся ему порадовать преподавателя своим ответом.

— Ну-с… На летний отпуск вам был дан список обязательной для чтения литературы. Расскажите-ка мне, голубчик, содержание романа Гончарова «Обломов».

— Ну-с… — начал Мотко, несомненно, пародируя преподавателя, что подтвердил вспыхнувший в классе смешок. — Жил-был Обломов, человек дуже ленивый и вообще… неповоротливый. Собственно говоря, це був типичный представитель…

— Не надо анализа, голубчик. Просто содержание.

— Проснулся, значит, Илья Ильич в своей кроватке…

— Это позже. Кстати, отрывочек этот вы могли запомнить с четвертого класса. Детство Обломова. Ретроспекция. А роман начинается… с чего, голубчик?

— С того, що Обломов взрослый, — сообразил Мотко. — Ну и вот… человек он дуже ленивый и, можно сказать, неповоротливый. Все время валялся на кровати…

— На кровати?

— Ну, на диване.

— Так. Ладно, чтобы сократить время… Расскажите-ка мне, голубчик, сцену прощания Обломова с Ольгой.

— А чего тут рассказывать? Простились и разбежались.

— Вы поподробнее. Где это происходило, кто что сказал.

— Обломов сказал: «Прощай, Ольга». А она: «Прощай, Илья».

— И все? А там еще очень важные мысли были высказаны… Н-да… Давайте-ка я вам двойку поставлю, а, голубчик?

— Да за что сразу — двойку? — переминался с ноги на ногу Мотко. — Читал я, товарищ преподаватель.

— По диагонали. Да и то вряд ли. Скорее всего кто-то за пять минут пересказал вам канву. Это практикуется в вашей среде. Марш на место! Захаров!

— Очередная жертва, — сказал кто-то под общий смех.

Но Захаров — это был тот паренек, что дирижировал джазом, — отбил все атаки преподавателя. Лесин гонял его по всем произведениям списка, расставлял каверзные ловушки, ставил подножки и бил поддых, но — тщетно.

— Один — один, — прокомментировал кто-то на «Камчатке», когда Захаров, получив пятерку, двинулся на свое место.

— Нет! — тотчас вскинулся Лесин. — Не один — один, а один — ноль: одно поражение, одна победа. В матче четвертый взвод против знаний, а не четвертый взвод против преподавателя.

На переменке к Манюшке, одиноко стоявшей в коридоре у окна, неожиданно подошел Захаров.

— Ну, как тебе Лесин? — спросил он так, будто они были давно знакомы. Не ожидая ее ответа, продолжил: — Ученый малый, но педант. Любит из всего на свете выводить мораль.

Это простецкое обращение и свойский тон тронули Манюшку: она все-таки чувствовала себя очень одиноко здесь. Все же, прежде чем ответить, внимательно посмотрела на Захарова: не играет ли. Вроде бы нет.

— Он у нас диктант проводил на вступительных, — сказала Манюшка уклончиво. — На Лермонтова чем-то похож.

— Похожа свинья на ежа, только шерсть не такая.

— Вы… ты его так не любишь? Он что, в самом деле…?

— На выражения не обращай внимания — мы тут все ради красного словца не пожалеем и отца. Лесин, между прочим, тоже слегка играет. Строгого, но справедливого отца-командира, воспитателя, похожего на Макаренко. Должен сказать, что в общем-то играет неплохо, не фальшивит, хотя иногда и пережимает. При всем при том он хороший преподаватель литературы и языка. Впрочем, сама увидишь… — Захаров побарабанил пальцами по подоконнику. — Ты, конечно, произвела у нас сенсацию. Разговоров! Догадок! Что, лавры Расковой снятся по ночам?

— Да ничего такого, — засмеялась Манюшка. — Кровь из носу надо получить среднее образование. Вот и пошла. Авиатор же — профессия ничем не хуже других.

— Молодец, что не врешь, только мой тебе совет — не распространяйся больше на эту тему.

— А что, побьют?

— Хуже — запрезирают. Мы тут все — фанатики авиации.

Зазвенел звонок.

— Эх, жисть наша поломатая! — вздохнул Захаров. — И поговорить некогда. Ладно, пошли. Сейчас у нас Бездельник. Тоже оригинал.

Первое впечатление у Манюшки было — преподаватель втягивается в класс: сначала в проеме медленно отворившейся двери показалась маленькая головка с русым ежиком надо лбом, потом — узкие плечи, грудь, длинная талия — все это облаченное в длинный черный китель; затем за порог шагнули длинные ноги в черных форменных брюках, заправленных в высокие хромовые сапоги.

Он медленно прошествовал к столу, медленно, как бы в несколько приемов, уселся на стул, медленно раскрыл журнал и сделал необходимые записи. Вдруг взгляд его уперся прямо в Манюшку.

— В какой школе учился?

— В Залесьевской, на Волыни, — внутренне напрягшись, ответила Манюшка. Она встала, машинально поправила воротничок блузки.

— Что имел по географии? — Преподаватель или не замечал или делал вид, что не замечает ее женского обмундирования.

— Пять.

— Ишь ты, пять. Ну-ка назови все области РСФСР по течению Волги с севера на юг.

— Ярославская… — начала припоминать Манюшка. — Костромская… Ивановская… Горьковская… Марийская АССР… Чувашская… Татарская… Мордовская… Потом опять области: Ульяновская… Куйбышевская… Саратовская… Сталинградская… Ну, и Астраханская.

Преподаватель встал, заложил руки за спину, прошелся по классу, с интересом посмотрел в раскрытое окно, вернулся к столу и ткнул пальцем в Манюшку.

— Куда подевал Калининскую область, бездельник?

— Ну… Но ведь вы сказали: по течению Волги с севера на юг. Самая северная область на Волге — Ярославская. А Калинин хоть и выше по течению, но южнее.

— Так, так… выкручиваешься. Ладно, будем считать, что тебе это удалось. А почему Мордовскую АССР назвал? Ее территория к Волге не выходит.

— Но она же в Поволжье!

— В Поволжье, ну и что? Почему ж ты тогда не назвал Пензенскую и Кировскую области? Они тоже в Поволжье… Ага, молчишь… А скажи, какие крупные центры добычи угля ты знаешь в Закавказье.

— Шемаха, Закаталы, — не подумав, брякнула Манюшка.

— Сидай, бездельник! Закаталы… Я вот тебе двойку закатаю! Как фамилия?

— Доманова.

— Так, так, Доманов, Доманов, — стал водить он пальцем в журнале, опять же то ли не расслышав, то ли сделав вид, что не расслышал окончание фамилии. — Э, да такого и в журнале нема. Видать, самый свеженький. Это-то тебя и спасло от двойки.

Спросив еще нескольких ребят, он начал объяснять домашнее задание, и Манюшка простила ему обиду — что он выставил ее на потеху. Рассказывал Бездельник так, будто только что вернулся из чужой страны и сейчас делился своими личными впечатлениями.

«Умница этот Бездельник, ничего не скажешь», — решила Манюшка, и ей очень захотелось подрасти, что ли, в его глазах, чтоб не считал и он ее непроходимой тупицей. Когда прозвенел звонок, она подошла к преподавателю, вставшему из-за стола, и выпалила:

— Ткибули и Ткварчели!

Он глянул на нее серыми въедливыми глазами и насмешливо улыбнулся:

— Географию на пять знает только бог, преподаватель знает ее на четыре, а вы, бездельники, — не больше, чем на троечку. Запомни это!

У Манюшки запылали уши: здорово он ее по носу щелкнул.

Высокий черноволосый старшина Мигаль строил роту на обед. Он расхаживал по коридору первого этажа широким шагом и начальственно покрикивал:

— Первый взвод, что вы тянетесь по одному? Сурдин, тебя вся рота ждет!

Манюшка подошла к нему и, задрав голову, спросила: