Вызов извне: НФ /ФС
(Две новеллы-буриме) - Вейнбаум Стенли - Страница 5

А потом что-то потащило его. Невероятно. Невыносимо. Он крепко держался за Леору, одновременно борясь с этой силой.

— Проклятый Разум, — процедил он сквозь зубы, — пытается нас разлучить…

Тяготение стало непреодолимым. Они изо всех сил цеплялись друг за друга изо всех сил. Что-то поддалось. Мучительная тошнота. Невероятное, душераздирающее головокружение. Затем ощущение тяжести…

Они растянулись на полу. Под ними был пол. На них падал свет. Чьи-то руки потянули их за собой.

— Жалкий интеллект, да? — прошипел голос профессора дрогнул. — Низший уровень, да? Я ему покажу!

Джерри огляделся по сторонам. Сорвал с головы шлем. Поспешно, неумело освободил от шлема Леору. И поцеловал ее. Несколько раз. Они были в лаборатории. Профессор, успевший полностью снять скафандр, бешено жестикулировал.

— Смотрите! — яростно распорядился Краббе. — Он уничтожил мой вортекс! Смотрите!

Джерри почувствовал, как рука профессора легла на его плечо, заставляя смотреть. Он неохотно повернул голову. Но он по-прежнему крепко держал Леору.

— Э-э… так вы вернулись, сэр? — спросил он.

Профессор пристально поглядел на него.

— Подобный вопрос, — сказал он с усмешкой, — мог задать только статистик. Вы были правы в одном. В силу привычки я мыслил в терминах трех измерений, в то время как незадолго до этого мне представилась беспрецедентная возможность увидеть математические абстракции в виде конкретных фактов. Вы не преминули напомнить мне о практическом аспекте только что полученных знаний. Конечно же, я был в состоянии представить точное направление, в котором я должен был двигаться, чтобы оказаться в своей лаборатории. На самом деле, я просто протянул руку, взялся за дверную ручку и втянул себя в лабораторию. Я снял скафандр и занялся своими заметками, но тут мне бросилось в глаза, что вортекс исчез, и я вспомнил о вас. Я потянул за ремень, прикрепленный к скафандру. Так вы очутились здесь. И вы еще спрашиваете, вернулся ли я!

— Согласен, это был глупый вопрос, сэр, — извиняющимся тоном сказал Джерри.

Профессор Краббе слегка оттаял.

— В конце концов, — снизошел он, — не следует ожидать слишком многого от статистика. К тому же, вы сумели выдвинуть полезное предположение. Мне достаточно было протянуть руку из глубин пространства иной вселенной и нащупать дверную ручку, чтобы оказаться дома. И теперь, исключительно благодаря этому знанию, путешествие во всех измерениях — это сама простота. Я шагну в ту вселенную, где мы побывали, и сразу вернусь обратно. Хочу показать вам, насколько это просто. Смотрите!

Презрительно улыбаясь, Краббе взялся за дверную ручку. Джерри внезапно бросился вперед.

— Стойте! Подождите! Не делайте этого…

Но профессор уже исчез. Исчез, как задутое пламя свечи. Леора машинально придвинулась ближе к Джерри. Джерри побледнел. Профессор не появлялся. Не возвращался. Минута, две, три, четыре…

— Проклятье! — медленно и беспомощно произнес Джерри. — Ну что за дьявольщина! Он владел знаниями и мог свободно путешествовать между вселенными. Но из всех мыслимых мест он выбрал то, где мы чуть не погибли…

— Но почему бы и нет? — спросила Леора. — Почему бы и нет? Разум?

— Нет! — с горечью сказал Джерри. — Скафандр. Он же снял скафандр! Как долго он смог бы прожить в вакууме, среди звезд? Он мертв, черт побери! Умер единственный человек, который мог ответить на вызов этого проклятого Разума — вызов извне.

Джордж Кэмпбелл открыл затуманенные сном глаза и несколько минут лежал, глядя из-под полога палатки на бледную августовскую ночь, пока не проснулся окончательно, раздумывая, что же его разбудило. Свежий, чистый воздух канадских лесов действовал как снотворное, не менее сильное, чем любой наркотик. Кэмпбелл некоторое время лежал неподвижно, медленно погружаясь в восхитительные пограничные области сна, ощущая изысканную усталость, непривычную ломоту в натруженных мышцах, и после расслабился, чувствуя во всем теле изумительную легкость. То были самые чудесные минуты отпуска — отдых после тяжелого перехода, в ясную, сладкую лесную ночь.

С наслаждением снова погружаясь в забытье, он еще раз напомнил себе, что впереди его ждут три долгих месяца свободы — свободы от городов и однообразия, свободы от лекций, университета и студентов, не имеющих ни малейшего интереса к геологии, которой он зарабатывал себе на хлеб, вбивая знания в их ленивые головы. Свобода от…

Внезапно от восхитительной сонливости не осталось и следа. Откуда-то снаружи в тишину и покой ворвался пронзительный скрежет консервных банок. Джордж Кэмпбелл резко сел и потянулся за фонариком. Затем он рассмеялся и отложил фонарик в сторону, напрягая глаза в полуночном мраке: у палатки, переворачивая банки с его припасами, бродил, должно быть, какой-нибудь маленький, темный и безымянный ночной зверь. Он потянулся и пошарил у входа в палатку, ища подходящий снаряд. Пальцы сомкнулись на большом камне, и он замахнулся.

Но его рука застыла в броске. В этом камне, на который он наткнулся в темноте, было что-то странное. Камень был квадратный и гладкий, как кристалл, с тупыми закругленными углами и явно обработанный искусственно. Его грани так необычно ощущались в ладони, что Кэмпбелл вновь потянулся за фонариком и направил луч на предмет, который держал в руках.

Он тут же забыл о сне, увидев, что именно нашарил в темноте. Странный гладкий куб был прозрачен, как горный хрусталь. Кварц, несомненно, но не типичный гексагональный кристалл. Каким-то образом — он не мог понять способ обработки — кристалл был вырезан в форме идеального куба со стертыми от времени гранями размером примерно четыре на четыре дюйма. Камень был невероятно истерт. Чрезвычайно твердый кристалл теперь округлился до такой степени, что углы почти исчезли и весь камень скорее напоминал по форме сферу. Долгие века, почти неисчислимые годы пролетели над этим странным прозрачным камнем.

Но самым странным было то, что Кэмпбелл смутно различил в центре кристалла — ибо в центре его покоился маленький диск из бледного и неведомого материала. На поверхности диска, заключенного в кварц, были глубоко вырезаны какие-то знаки. Заостренные письмена, отдаленно напоминающие клинопись.

Джордж Кэмпбелл нахмурил брови и в беспомощном раздумье склонился над очутившейся в его руках маленькой загадкой. Как мог этот диск оказаться в массиве чистого горного хрусталя? В его сознании всплыло туманное воспоминание о древних легендах, в которых кристаллы кварца именовались льдом, замерзшим слишком сильно и неспособным растаять. Лед и клинописные знаки: разве такие письмена не появились у шумеров, пришедших в незапамятные времена с севера и поселившихся в первобытной Месопотамской долине? Затем в нем возобладало здравомыслие, и он рассмеялся. Кварц, конечно же, образовался в самый ранний из геологических периодов Земли, когда вокруг не было ничего, кроме жара и вздымающихся пород. Кристалл возник за десятки миллионов лет до того, как на планете появился первый лед.

Но все же — эта надпись. Вне всякого сомнения, рукотворная, хотя знаки были незнакомы, за исключением слабого намека на клинопись. Быть может, палеозойский мир населяли существа, которые владели письменностью и вырезали эти клинообразные знаки на плененном кварцем диске? А может, этот предмет упал из космоса, как метеорит, на еще мягкую скальную породу расплавленного мира? Возможно ли, что кристалл…

Кэмпбелл с усилием взял себя в руки и почувствовал, как горят его уши. Что за полеты воображения! Тишина, одиночество и странный предмет в руках словно сговорились сыграть с ним дурную шутку и опровергнуть все доводы здравого смысла. Он пожал плечами и положил кристалл на край своей подстилки, погасив фонарик. Утро и ясная голова, рассудил Кэмпбелл, наверняка подскажут ответы на вопросы, которые сейчас казались неразрешимыми.