Дьявольский кредит (СИ) - Алимов Алексей Сергеевич - Страница 4

— Зачем напал?

Ответом было невнятное шипение, затем перешедшее в дикий рёв — парень явно был не в себе. Он ревел всё сильнее, пытаясь вырваться и не произнося ни одного внятного слова. Андрей, немного поколебавшись, думая о том, стоит его добить или нет, и будет ли это считаться убийством, ведь они оба и так мертвы, пропустил момент, когда припадочный извернулся и вцепился в его запястье зубами. В следующий миг андреев кулак словно глину размазал голову противника по земле и тот перестал дёргаться и издавать звуки. Вот тут-то его и осенило: тело только что убитого призрака было пластичным, можно руками придать материалу любую форму! Вот как, значит, здесь обзаводятся одеждой, а бежали от него потому, что вдруг он такой же бешеный и агрессивный, как и этот чудик, а даже если и нет, то вдруг ему взбредёт в голову сделать одежду из них? Они же его в первый раз видели, не знали, чего от него ожидать. С этими мыслями бесплотный дух лепил и растягивал из теперь уже окончательно мёртвого бедняги штаны; когда он слепил и напялил их на себя и принялся за рубашку, он понял, что призраков, может быть, так мало не из-за того, что не все ими становятся, а из-за того, что они истребляют друг друга на одежду, да и, вероятно, не только одеждой они тут пользуются? Перед тем, как одеть рубашку, он осмотрел своё тело, следов от ударов не нашёл, а вот укушенное запястье болело, и был отчётливо виден след от зубов. «Странно: почему когда я его бил, от его тела прямо куски отрывались, а на мне почти нет следов, кроме укуса? Может, моё тело почему-то твёрже? Тогда как он смог меня так сильно укусить? Точно, ключевое слово — «сильно»! Когда я оборонялся, я не колебался и был твёрд духом, а перед тем, как убить, я засомневался, а он из последних сил пытался зубами спасти себе жизнь! Дело в силе воли — побеждает тот, кто твёрд духом, уверен в себе и не колеблется. Я потому и победил так легко, что этот бедняга двинулся умом и был словно баран на заклание на одних инстинктах, на них же в предсмертной агонии и показал зубки.» Придя к таким выводам, Андрей надел рубашку, затем слепил себе пару ботинок, попробовал провести эксперимент. Он попытался укрепить их волевым посылом, обнаружив, что действительно из двух кусков «глины» в форме ботинок, обувь превратилась в нормальные ботинки — они больше не рвались как пластилин, если за край чуть потянуть, и не сминались в комок. Расправив на себе штаны и рубашку, подобным же волевым усилием укрепил и их, заметив при этом забавный эффект: если изделие из сырого материала было почти совсем прозрачным и сквозь него было видно тело, то после обработки одежда стала более плотной, что ли, в общем, если до воздействия волевой «закалки» тело было видно сквозь одежду, то после силуэт оставался полупрозрачным, но тело сквозь одежду уже было не разглядеть. Из остатков тела несчастного удалось сделать рюкзак, закинув в него излишки сырого «материала». Андрея коробило называть материалом то, что ещё недавно ходило, издавало звуки и хотело жить. Впрочем, он быстро пришёл в себя, решив, что раз этот призрак был бешеным, то не стоит сильно из-за этого печалиться, ведь бешеных собак тоже усыпляют, а из добытой на охоте дичи делают шубы и чучела, даже мясо едят. И всё-таки, употреблять в пищу остатки бешеного он не собирался, поскольку, во-первых, за всё время пребывания в «призрачном мире» так и не почувствовал голода, а во-вторых, несмотря на самоуспокоительные умозаключения насчёт побеждённого соперника, помнил его внешний человеческий облик, а к каннибализму относился резко негативно. Для эксперимента он попробовал поднять полупрозрачный камушек и слепить из него что-нибудь. Поднять удалось, но как-то воздействовать на него не получилось. Он решил, что, видимо, материалом для изделий могут служить только «живые» призраки.

Андрей был сильно удивлён, однако, после создания всех этих предметов (точнее после волевого укрепления) он чувствовал лёгкую усталость. Каннибализмом он по-прежнему не собирался заниматься, но укус на запястье не давал ему покоя; поколебавшись несколько секунд, он достал из рюкзака кусок призрачной глины и начал его втирать в место укуса, к своему удивлению, примерно через полминуты от зубного слепка в его запястье не осталось и следа. За пару часов он, стараясь избегать других призраков, добрался до своего района, первым делом он наведался в злополучный боулинг, отметив, что демонолог не врал, и действительно давешний разносчик пива щеголял его часами, а паренёк, стоявший на раздаче ботинок, судя по надписи на экране, трещал по мобильнику Андрея со своей девушкой. Немного расстроившись этим, новоявленный призрак направился в приснопамятный кабак, где без особого удивления обнаружил Толика с Женей в компании всё тех же Юли и Лены, уже изрядно пьяных и, кажется, собирающихся скоро финишировать на чьей-нибудь квартире. Жаль, разговор послушать не выйдет. У всего, что он видел, напрочь отсутствовал звук, словно кто-то выкрутил на ноль громкость в телевизоре. Единственное, что он услышал за всё время в «призрачном мире», были невнятные звуки, которые издавал тот бешеный, и звук собственного голоса.

Понаблюдав немного за коллегами, Андрей отправился домой, где его и ожидал самый главный сюрприз! Пройдя сквозь дверь квартиры, он ощутил некую неправильность, присмотревшись — понял: предметы стоят вроде и на своих обычных местах, но не так, как когда он покидал квартиру в тот вечер. Словно кто-то брал их, разглядывал и ставил на место. Осторожно осматриваясь по сторонам, он прошёл в гостиную, где, удобно развалившись в его любимом кресле, сидел давешний демон.

— А ты неплох, крайне неплох. — Раздался густой басовитый голос рогача, переливающегося ярким сине-зелёным светом. Странно: тогда, перед смертью, он казался Андрею чёрно-красным, а сине-зелёным светилась только пентаграмма. Сейчас же в призрачном взоре он представал во всей своей благородной аристократической красе. — Не улетел в забвение, сам выбрался в Серые Пределы, сам нашёл дорогу до города, не погиб в пути от лап спектров, да ещё и одежду себе из одного сварганил! Готов к разговору?

Красивую Лесть Андрей пропустил мимо ушей, вычленив рациональное зерно.

— И о чём же ты хочешь поговорить, Аграил? — Демон нервно дёрнулся, услышав из уст призрака своё имя.

— Хотел обсудить с тобой сложившуюся ситуацию. — Нагнал демон туману.

— А что тут обсуждать? Я с тобой никаких договоров не заключал, даже парой слов до этой беседы не перекинулся, рук друг другу мы тоже не пожимали, так что никаких обязательств перед тобой у меня нет; более того, меня против моей воли принесли тебе в жертву. Судя по тому, что в районе сердца у меня до сих пор жжёт после смертельного удара твоим кинжалом, причём со временем жжение усиливается, думаю, на мне стоит какая-то метка, и ты уже давно меня отследил, всё это время зная, где я нахожусь. Раз ты за всё прошедшее время не забрал меня насильно, значит, я прав и ничего тебе не должен, а ты не можешь забрать мою душу против моей воли. Отсюда вытекает несколько закономерных вопросов: первое, зачем нужна жертва, если её нельзя забрать; второе, что болит у меня в груди, если сердце осталось в мёртвом теле, и, если предположить, что это метка, то зачем она нужна, раз всё равно не позволяет забрать мою душу насильно; третье, если предыдущие утверждения не верны, и моя душа тебе просто не нужна, то что ты собрался обсуждать? Ну и, наконец, четвёртое, как ты собираешься компенсировать мне возникшие по твоей вине неудобства???? — от этой выпаленной на одном дыхании тирады, особенно от последнего вопроса глаза Аграила стали напоминать блюдца, а рот непроизвольно открылся.

— Да, парень, а ты действительно непрост. — Приведя физиономию в порядок, этот чёрт из табакерки невозмутимо продолжил: — Поскольку обстоятельства твоей смерти с большой вероятностью чреваты для меня неприятностями, я всё же объясню тебе ситуацию, хотя и не обязан. Демон обязан отвечать на вопросы только в рамках готовящейся к заключению сделки. По давним заведённым у нашего народа правилам, демон не может врать, а в случае если он будет уличён во лжи, то будет развоплощён, а его род покрыт позором, и за тысячелетия существования наш народ выработал очень эффективные следственные приёмы. Посему, обычно мои собратья весьма немногословны. Если партнёр по сделке не задаёт правильные вопросы, то он может сам себя обмануть, не получив важную часть информации или не узнав о каких-либо существенных условностях — на этом мы и строим свой, как говорят в твоём мире, «бизнес»; в противном случае, раздавая могущество направо и налево, а взамен получая меньше, чем дали, мы бы представляли собой весьма жалкое зрелище.