Дьявольский кредит (СИ) - Алимов Алексей Сергеевич - Страница 37

— А Вы уверены, что справитесь вшестером? Я думал отправить с Вами больше людей. — Теперь уже Эрдал смотрел на него вопросительно.

Вместо ответа северянин жестом попросил его подождать и направился в сторону лестницы. Через полминуты он снова сидел за столом напротив заинтригованного лорда с небольшим свёртком в руках. Ловким движением он одной рукой развязал свёрток, и по столу с металлическим звоном покатились гильдейские перстни, их было аж тридцать четыре: десять золотых, два платиновых и двадцать два серебряных. Поймав перстень, укатившийся за край столешницы, Хротгар положил его прямо перед лордом, молча наблюдая за произведённым эффектом и ожидая слов правителя. Тот же бегал по украшениям взглядом от одного к другому, очевидно, их считая. Пересчитав, он вперил удивлённый взгляд в северянина.

— Судя по письмам дочери и старосты, Вы уничтожили двадцать два представителя гильдии, позвольте спросить, откуда ещё двенадцать? — задал он вполне логичный вопрос.

— Возможно, Рикус или Ваша дочь рассказывали о моей вылазке за семьёй Курта? — Увидев в ответ утвердительный кивок, северянин продолжил: — В той вылазке я отправил к Хель десяток этих уродов, кроме того, ещё до встречи с леди Зираей мне довелось встретиться с одной из их троек. Вообще я положил тридцать пять гильдейцев, просто с одного не стал брать бронзовый перстень — кто же знал, что придётся поучаствовать в охоте на них? Я-то думал просто продать эти побрякушки, покинув Нардию, бронзовый показался недостаточно ценным. — С добродушной улыбкой, никак не вязавшейся с рассказом об убийстве трёх с половиной десятков человек, закончил уроженец Нордгарда.

Несколько секунд лорд пребывал в раздумьях, наконец поднял взгляд на Гъенфёдда и, улыбнувшись уголками губ, произнёс:

— Что ж, вижу, что Вы явно ещё более сильный боец, чем я полагал, если ваши друзья хотя бы в половину так хороши, как Вы, то, думаю, Ваш небольшой отряд действительно справится с рейдом, тем более при поддержке Лирдэйл. Хорошо, я принимаю Ваши условия. — Лорд ненадолго задумался. — Однако, одно логово мне всё же придётся поручить другим наёмникам, не думаю, что людям, которых я собрал, понравится, если все трофеи достанутся Вам. Склоки внутри отряда мне совершенно не нужны. — голос лорда был непреклонен.

— Ну, что вы, сэр Эрдал, я и не претендую на все трофеи. Всех денег, ведь, не заработаешь. Да и не могу я быть везде одновременно. А так, думаю работы всем хватит. — Успокоил его северянин, видя, как при этих словах взгляд лорда смягчился.

После этого, получив карту провинции с пометкой в месте логова гильдии, а также обсудив некоторые детали предстоящей операции и забрав причитавшуюся за перстни награду, заодно сговорившись с лордом насчёт десятка лошадей, Фёдд, наконец, смог отправиться к колодцу, а затем и в баню, где, встретив своих земляков, вкратце всё им пересказал.

Когда Лирдэйл присоединилась к их весёлой компании и все уже собрали вещи, приготовившись выступать, Хротгар призвал их к тишине и, когда последние слова смолкли, произнёс:

— А теперь то, чего все вы, — он обвёл присутствующих взглядом хитро прищуренных глаз, — так долго ждали! Итак, слушайте мой план:…

Шарим шёл в сарай за дровами для растопки. Последние лучи закатного солнца постепенно тускнели, а поскольку логово было временным, никто не стал себя утруждать постройкой нормальных жилищ, всё вокруг было окружено кривыми, покосившимися от недавнего ливня, тонкостенными хижинами, так что без костров ночью спать было не очень-то уютно. Неудивительно, что всеми хозяйственными делами, включая сбор хвороста и разведение костров, занимался самый младший и, к тому же, принятый в гильдию позже остальных. Эта участь и досталась Шариму, которому было всего двенадцать. Однако, он стойко переносил свои обязанности и пренебрежительное отношение новых коллег. К тому же, те его по-своему ценили за то, что из-за своего маленького роста и субтильного телосложения молодой новобранец мог просочиться туда, куда не могли и мечтать попасть взрослые гильдейцы, более того, он несмотря на свой малый возраст уже очень хорошо научился щипать чужие карманы и вскрывать замки. Юноше не терпелось показать себя в настоящем деле, но всё, что он слышал в ответ — это едкие насмешки в его адрес. Но он не терял надежды, в данный момент добросовестно выполняя далеко не почётную бытовую работу. Ему было ради чего стараться. Дома ждала маленькая сестрёнка, которую прокормить без родителей было трудно. Собственно, за этим он и у строился к ночным, надеясь в дальнейшем на продвижение.

Когда он набрал достаточную для очередного костра охапку дров и хвороста и собирался покинуть сарай, сквозь щели которого уже перестали пробиваться последние лучи света, он остановился, услышав с улицы душераздирающие крики. Стоило ему выглянуть в щель между досками сарая, как душа ушла в пятки, а колени затряслись от страха. И было чего бояться: весь лагерь накрыло перьями тумана, через который у него на глазах бесшумно неслась группа всадников во главе с копейщиком, разящих без единого звука выбегавших из хижин гильдейцев. Но не это вызвало в мальчике мандраж, от которого стучали зубы — лошади всадников были черны, как сама ночь, а в их, словно сотканных из тьмы, телах светились кости безжизненным призрачным светом, а вместо лиц у всадников были светящиеся черепа с пустыми чёрными глазницами. Кроме того, за их лошадьми оставались горящие синим пламенем следы подков. Всё это безобразие происходило в полной тишине, прерываемой только предсмертными криками товарищей мальчика по ремеслу, а мёртвые тела падали в туман. Его товарищи пытались сопротивляться, кто-то пытался срубить всадников мечом, кто-то стрелял из луков или арбалетов, но призракам всё было ни по чём, казалось, они даже не обращают внимания на вялые попытки сопротивления. Они, как ни в чём не бывало, с молчаливым спокойствием самой смерти продолжали носиться по лагерю, убивая всех людей на своём пути без разбору одного за другим. Впрочем, жители лагеря не особо и сопротивлялись, большинство из них просто стояло, онемев от ужаса, и пучило глаза на происходящее. На секунду мальчишка отвлёкся от жути, творившейся за стенами сарая и скосил взгляд вниз, заметив, как по штанам расползается мокрое пятно. Сначала он подумал, что его заметили и это кровь, но вскоре смекнул, что попросту описался от вида окружающего его ожившего кошмара и даже не заметил этого. Когда он вновь поднял глаза посмотреть на чертовщину, творившуюся снаружи, крики стихли, туман рассеялся, а лагерь полностью обезлюдел, даже тел не осталось. Он увидел лишь пятна крови и догорающие следы копыт на земле и удаляющиеся силуэты призрачных всадников, за которыми волочились по земле тела. Шарима бил озноб, он не знал, сколько времени шёл бой, да и вообще сколько времени он простоял вот так, скованный по рукам и ногам липким поглощающим все другие чувства и мысли ужасом. Пацан стоял так ещё долго, не в силах пошевелиться, весь покрытый холодным потом и стуча зубами в то время, как в голове мелькали беспорядочно сменяя друг-друга образы жутких гостей с того света и умирающих знакомых, когда вдруг его мозг пронзило воспоминание из раннего детства о рассказанной тогда ещё живым отцом страшной сказке. Тогда он думал, что это сказка, теперь же убедился воочию. Отец говорил о том, что северный бог Один иногда, собрав свиту из эйнхериев и валькирий, покидает Вальгаллу, чтобы устроить в мире людей Дикую Охоту, карая ленивых и порочных и унося их в холодные и мрачные чертоги Хель. По рассказам отца пацан также знал, что Один одноглазый и его любимое оружие — копьё Гугнир, разящее жертву с одного удара. Шарим не смог припомнить ни одного жителя лагеря, кому потребовалось бы два удара копьеносца-предводителя всадников, кроме того, ему казалось, что в одном из светящихся черепов, до сих пор жуткой картиной стоящих перед его глазами, была только одна глазница.

«Неужели это всё правда? Конечно правда! Я же только что своими глазами видел! Интересно, что же такое ночные натворили, что так прогневали богов?!? Надо было слушать сестрёнку, когда говорила не идти по кривой дорожке! Нужно срочно бежать в город и предупредить всех друзей и уличных попрошаек, чтобы никогда не связывались с гильдией, хорошо, что сам жив остался!» — С этими мыслями Шарим, наконец, смог пошевелиться и, на ходу скрутив с пальца бронзовый гильдейский перстень и закинув его по-дальше в кусты, рванул на ещё негнущихся дрожащих ногах прочь от лагеря в сторону города.