Дело портсмутских злочинцев (ЛП) - Перкинс Уайлдер - Страница 20

— Эй, на пинасе! — послышался оклик с пирса. Хоар высунул голову в люк.

На него сверху смотрел Питер Гладден.

— Рад вашему возвращению, мистер Хоар, — сказал он. — Я ожидаю вас со вчерашнего дня. У меня новости.

Хоар вылез из каюты и поприветствовал другого офицера:

— Прошу на борт.

Гладден выглядел так, как будто был готов взорваться.

— Кингсли мертв, — сообщил он, ступив на узкую выдраенную палубу.

— Что!?

— Кингсли мертв. Схвачен и убит.

— Спустимся в каюту, расскажете мне подробно.

Сидя за столом с кружкой чистого рома, Гладден приступил к своему рассказу.

По словам Гладдена, Кингсли, по всей видимости, не имел стратегического плана бегства в случае необходимости. Он просто по наитию последовал в холмистую местность вглубь саутгемптонского побережья. Возможно, он собирался спрятаться в дебрях Шервудского леса, чтобы вести беззаботную жизнь на манер его широко известных обитателей. Одна из вербовочных команд наткнулась на него в задрипанном постоялом дворе в епархии Уолтэм. Он загримировался под гуртовщика, и его сопровождала Мод, бывшая горничная миссис Хэй. У него нашли пропавшую папку, упомянутую клерком Уаттом, и некоторое количество листов интереснейшей частной корреспонденции. Часть ее дала понять, что Кингсли обхаживал как хозяйку, так и служанку — хотя, как представляется, по разным причинам. Что, конечно, только усугубит их положение в общественном мнении.

Другая часть захваченной корреспонденции, продолжал Гладден, включала несколько весьма странных сообщений. Адмирал сэр Джордж Хардкастл желает немедленно видеть Хоара с тем, чтобы тот занялся этими документами и высказал о них свое мнение. Именно поэтому Гладден уже вторые сутки ожидал его в «Проглоченном якоре».

Меж тем, до созыва следующего заседания военного трибунала, Кингсли поместили под арест в том же спартанском помещении, которое перед ним занимал его младший коллега по «Вантиджу», брат мистера Гладдена.

— Итак, сэр, — сказал Гладден, — сегодня рано утром сержант морпехов производил развод караулов и увидел, что часовой стоит в луже крови. В первый момент сержант подумал, что это кровь часового, но тот был удивлен не меньше. До этого он не замечал крови. Когда оба «омара» открыли дверь камеры, они увидели заключенного лежащим на полу с дыркой от пули в голове. Я слышал, что пуля вошла в затылок и разбросала большую часть лица по всей камере.

— Жил-был гадкий человек с маленькою дыркой прямо в центре лба… Извините, не смог удержаться.

— Итак, все окончено, — добавил он, думая, что про себя, но, очевидно, он произнес это вслух, так как Гладден вопросительно поднял брови.

— Что вы имеете в виду? Что окончено?

— Ну как же, — ответил Хоар, — дело об убийстве капитана. Что же еще?

Он хорошо понимал, что его ответ был весьма уклончив. На самом деле он хотел сказать, что со смертью Кингсли пропала возможность выяснения истинной причины убийства капитана Хэя. Адюльтер не был чем-то неслыханным в этих кругах. И пока все было шито-крыто, дело редко доходило до насилия. Почему же, в таком случае, Кингсли решил заставить молчать капитана-рогоносца?

— Оставим это, — произнес Гладден. — Адмирал послал меня найти вас и попросить…

— И это было два дня назад? Дерьмо, — выругался Хоар. — Не поможете мне?

Вдвоем они быстро привели в порядок «Невыносимую» и бросились в «Якорь», чтобы Хоар мог переодеться в приличное береговое одеяние. Они уже устремились к выходу из гостиницы, когда розовощекая девушка Сюзанна схватила его за рукав.

— Ваша сабля, сэр! Как вы могли забыть ее?

Она покачала головой и мило нахмурилась. Наклонившись, она умело прицепила бесполезную вещицу к поясу Хоара и отпустила джентльменов.

— У меня есть и другие новости, — сказал Гладден, еле поспевая за быстрой ходьбой Хоара по улицам Портсмута. — Мой брат в следующем месяце принимает посвящение в сан.

— Неудивительно, не так ли?

— Ни в коей мере. — Гладден уже начал тяжело отдуваться. Жизнь офицера в ограниченном пространстве корабля никак не способствует его физической подготовке, напомнил себе Хоар, каким бы банальным не было это суждение.

— Он хочет, чтобы вы присутствовали на его посвящении, — продолжал Гладден. — Очевидно, он считает, что исключительно вам он обязан тому, что ему не пришлось висеть на рее «Вантиджа» как какому-нибудь мятежнику с «Баунти» или сигналу с застрявшим фалом.

— Когда и где будет происходить это событие?

— Кажется, он сказал — двадцать первого июля. Так как Бат и Уэллс согласились провести это посвящение, то думаю, что оно произойдет в кафедральном соборе Уэллса.

Со связями или без них, думал Хоар, Артуру Гладдену никогда бы не удалось стать кем-то большим, чем некомпетентным морским офицером. К тому же, его семья действительно вращалась в самых высоких кругах, коли предстоятель одной из старейших епархий Англии согласился руководить посвящением в сан бывшего лейтенанта.

— Я не смогу присутствовать, — продолжал Гладден. — «Фролик» ждет приказа на выход в море с минуты на минуту.

 — Вот как? — прошептал Хоар. Внутри него зашевелилась зависть.

— Между прочим, и «Вантидж» выйдет, как только новый капитан подберет второго и третьего лейтенанта.

— А, так он сам подбирает офицеров? — спросил Хоар. — А кто он сам? — Возможно — только возможно — этот человек окажется старым приятелем, который пожертвует здравым смыслом ради давней дружбы и возьмет его вторым, да хотя бы третьим лейтенантом.

— Кент, — ответил Гладден. — Джон Кент. Он был предшественником Везерби на «Крокусе» и только что получил звание кэптена. Говорят, что он решил выбирать через интервьюирование, а не через связи. Он принимает сегодня кандидатов, вместе с сэром Джорджем.

Процедура была непривычной, но совершенно в рамках правил. Хоар прежде никогда не слышал о капитане Кенте.

— Неплохой карьерный прыжок, не так ли?

— Да. Его намечали на 28-пушечный «Игер», но их сиятельства в адмиралтействе дали его Пламмеру. Тогда дядя Кента, Фезерстоншо, поднял такой крик в палате, что им пришлось дать «Вантидж», чтобы утихомирить его.

Гладден произнес фамилию дяди Кента как Феншо, так, как полагалось в их кругах. Со слухом придворного и связями его семьи, подумал Хоар, ему не понадобится много времени , чтобы взобраться по скользкой карьерной лестнице на ступень или две и достичь желанного звания кэптена.

— Кент еще и выиграл на этой замене, не так ли?[15] — прошептал Хоар, сам удивившись собственным словам. Он не мог припомнить, когда в последний раз выдал экспромтом остроту. Возможно, это был знак, что фортуна начала поворачиваться к нему лицом.

Гладден поднял брови и рассмеялся:

— Отлично, сэр! Следующими вашими словами будет высказывание, что новости о моем отбытии радуют[16] ваше сердце, да? 

— Это не соответствует действительности, мой дорогой друг. Нам, портовым крысам, будет недоставать вас, так и знайте.

— Благодарю вас, Хоар. Я надеюсь, что и другое, более нежное сердце будет также вспоминать обо мне.

О, так вот откуда дует ветер. Значит, ухаживание мистера Гладдена за коренастой, прыщеватой, общительной адмиральской дочерью не просто флирт. Если он добьется ее, их совместные связи сделают его командиром семидесятичетырехпушечника в течение пары лет. И тогда, возможно… Хоар уныло усмехнулся.

Когда часовой у входа в штаб адмирала сэра Джорджа отдал им честь, Хоар взял Гладдена за рукав и отвел в сторону.

— Вы выполнили задание адмирала, Питер, и я здесь, готов к экзекуции. Теперь идите, найдите мисс Фелицию; а я желаю вам удачи в обоих предприятиях: и с вашей девицей, и с вашим новым кораблем.

— Благодарю вас, Барт. Вы стали хорошим другом Гладденов. Я не забуду.

Золотистая шевелюра Гладдена исчезла за ближайшим поворотом. Хоар улыбнулся вдогонку. Он не забыл, что значит быть двадцатичетырехлетним, со связями и полноценным голосом.