Второй Грех (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 1

Из школы они как всегда возвращались вчетвером. Выйдя из внушающих размеров школы (для такого маленького городка), они, идя домой заходили в каждый магазинчик и забегаловку, просто потому что нечем было заняться. Этих ребят звали: Чарльз Ньюсом, Джозеф Соммер, Алан Томсон и Питер Грэйс. Улица была полна народа. Время было около двух часов дня, на улице было довольно жарковато, но народ, не обращая внимания на капризы погоды шёл кто куда. В магазин, в школу (во вторую смену), на транспорт и так далее. Солнце в это время было самое «беспощадное». Вчетвером они шли по вымощенной гранитными плитками дороге, идущей вдоль шоссе, машины со свистом и пылью проносились мимо них. Они разговаривали почти что ни о чем. О «дурацкой» школе, о своих девушках, о том кто кому морду больше набил (эти четверо не считались в школе ребятами, дисциплинированно ведущими себя на уроках они могли спокойно отобрать у кого-нибудь денег и необязательно у каких-нибудь малолеток. Это даже мог быть и кто-то старше, их же все-таки четверо и к тому же если что, за них горой пойдет полшколы). Вот уже норовя зайти в какую-нибудь очередную забегаловку, они свернули в заворот ко входу, как вдруг один из них Алан посмотрел случайно направо и… примерно в 20 метрах от него, стоял человек в клетчатой рубашке, синих потертых штанах и коричневых ботинках и на нем была шляпа (прямо как у Фредди) на несколько размеров больше его головы и поэтому она немного свисала вперед, из-за чего нельзя было вглядеться в его лицо, но по крайней мере было видно, что он не стар и ему приблизительно 30–40 лет. В руке у него был не очень большой кинжал, сантиметров 15 в длину. И этот кинжал он поднес к своему горлу и сделал вид что режет его, как бы говоря: «Тебе конец, мальчик!». Алан испуганно расширил глаза и уставился на мужчину жутковатой внешности. Потом он все-таки отвернулся, решив не обращать на этого «козла» внимания. И уже открывая дверь в забегаловку, он напоследок опять посмотрел в ту же сторону, но человек по прежнему невозмутимо стоял и смотрел на него, только кинжал он уже держал опущенным. Он окликнул друзей и сказал: «Ребята, смотрите», они все посмотрели направо, но человека не было, он испарился, хотя там где он стоял поблизости не было никаких деревьев и зарослей, следовательно за одну секунду он никуда уйти не мог, но по улице по своему обыкновению шли люди с сумками и без них.

— Чё случилось-то? — спросил один из них.

— Да тут какой-то мужик посреди дороги стоял, — абсолютно без улыбки сказал Алан.

— У-у, — протянул другой — его звали Чарльз братан, тебе накуриваться меньше надо, вчера ты голую подружку видел, сегодня одетого Фредди, завтра тебе наверно наш директор покажется!

Все дружно и громко засмеялись над этой плоской шуткой, какие бывают только у таких планокуров. Смеялись все кроме Алана.

— Ребята, я ведь не шучу!

— Ну ладно, бывает, — сказал Чарльз уже без улыбки.

И они продолжили медленно заваливаться в кафе. Алан шел последним.

— Но имейте в виду, — сказал он почему-то очень строго, — он стоял вон там, справа.

И он махнул рукой туда, где стоял человек. Поглядел — (черт!) человек снова стоял там и опять держал кинжал в руке.

— Да пошел ты! — сказал про себя Алан.

И зашел вместе со всеми в кафе.

В кафе сидело человека три. Но зашедшая четверка решила исправить это, они любили этот бар потому что сюда никогда не заглядывала полиция, которая спокойно могла повязать из за то, что они, например с травой ходят или уже «приняли» сегодня грамм по 500, хотя им не то что 21 им и 18-то нет! И потом здешние официантки были «тише», чем в любом другом кафе (за распитие спиртных напитков они не бежали к телефону и звоня в полицию чтобы сказать что здесь четверо каких-то отморозков выпивают).

— Вот такие места я люблю! — как можно громче сказал Питер.

— Да! — подтвердил Чарльз — можно пить, курить, колоться, и даже… (он кашлянул как бы показывая, что он вот такой приличный и ЭТО ему произносить нельзя)…

Тут же к ним подошла красивенькая официантка лет 23, одетая в соблазнительного вида одежду.

— Эй, крошка, поговорим о том, что так и просится на язык, — сказал очень нагло Питер и высунув, помахал своим языком (уже только за этот, один из самых непристойнейших в мире жестов, можно было угодить на 20 суток в каталажку, а если ещё сволочная какая-нибудь девчонка «приукрасит», что, мол он до меня домогался, то и вообще на 3 месяца жахнуться можно!)

— Хм, со своим тошнотворным языком лезь к своим друзьям, — не растерялась официантка, зная, что к ней они тут не полезут.

— А ты горячая штучка! — не отставал Питер.

— Вот и не лезь ко мне, пока не обжог себе самое дорогое, — ехидно улыбаясь проговорила девушка.

— По — моему крошка ты напрашиваешься, — посерьёзнел Питер, он вообще был самым распоясанным в их компании, а сегодня, как назло он ещё и травки принял больше всех.

— Ой! Да что ты! — скорчила своё красивое лицо девчушка.

Но Питера уже было не остановить, если у него «началось», то всё — его понесло! И, как подумали его друзья: «Похоже тебе, друг Питер, придется провести уик-энд (это была пятница) за решеткой!»

— Может выйдем, потолкуем, — предложил Питер.

— Слушай, отвали от меня!.. Козел! — рассердилась официантка.

«Козел» всегда было самое обидно слово для Питера. И потому он крепко схватил её своей рукой за запястье и потащил в туалет.

— А ну-ка пошли за мной! — сказал уже не на шутку психанувший Питер.

Поняв, что дело движется к полиции оставшиеся трое ребят стали медленно двигаться к выходу. — Хороши друзья! — укоризненно мог подумать кто-то, но они сами так договорились, если кого-нибудь одного ловили, остальные разбегались, не встречались, и не общались около недели. Общение — только интернет, никаких телефонов!

Тем временем Питер тащил перепуганную до полусмерти официантку в туалет, бедная девочка не могла от страха даже крикнуть, а только семенила за парнем. Она не могла идти быстро потому что на ней была длинная обтягивающая юбка. Он завел её в туалет, одним движением стянул с неё застежку, державшую красивые длинные белые волосы в хвостике, волосы распустились, Питеру это очень сильно понравилось. Он, как настоящий отморозок, не умевший прилично общаться с женщинами, лизнул её в левую щеку, словно собака, просившая еды. Блондинка сморщилась, а Питер наслажденно улыбнувшись сказал: «У тебя сладкая кожа», он взял её за руку и прижал к себе. Но она отошла на один шаг, влепила ему пощечину и рванулась к выходу, но Питер, не ожидавший такой «наглости» схватил её за руку, за которую держал, дернул к себе, она тоже резко дернулась к нему и роскошные белые волосы лишь взметнулись вверх.

— Стерва! — прошипел Питер и что было силы своей мощной рукой ударил её в щеку (как бы пощечина мужской рукой), её лицо быстро покраснело из глаз потекли слезы и красавица заплакала.