Я начинаю путь... - Аббакумов Игорь Николаевич - Страница 53

Говорят, что Версальский дворец действительно воплотил в камне расцвет царствования Людовика XIV. Однако факты воспротивятся и тут. Быть может, Версаль и дышит победным духом эпохи, но достраивали его к ее концу и даже захватили немного следующее царствование. Дворец строился в основном между 1669 и 1685 годами. Король стал наезжать туда с 1682 года, когда работы еще шли. Прославленную спальную он занял в 1701-м, а часовню достроили еще через девять лет. Постоянной королевской резиденцией дворец стал лишь с 1756 года. Между тем почти все победы Людовика XIV относятся к периоду до 1679 года, наивысшего расцвета его царствование достигает к 1682-му, а упадок начинается с 1685 года. Как выразился один историк, король, переезжая сюда, «уже подписал приговор своей династии». Другой историк говорит, что «дворец… был достроен именно к той поре, когда власть Людовика стала убывать». А третий косвенно поддерживает их, называя 1685–1713 годы «годами упадка». Словом, ошибется тот, кто представит себе, как Тюренн мчится из Версаля навстречу победе. С исторической точки зрения вернее вообразить, как нелегко было здесь, среди всех этих символов победы, тем, кто привез весть о поражении при Бленхейме. Они буквально не знали куда девать глаза.

Упоминание о Блейхейме, естественно, переносит наши мысли к другому дворцу, построенному для прославленного Мальборо. Он тоже идеально распланирован, на сей раз — для отдохновения национального героя. Его героические пропорции, пожалуй, говорят скорее о величии, чем об удобствах, но именно этого и хотели зодчие. Он поистине воплощает легенду. Он поистине создан для того, чтобы старые соратники встречались здесь в годовщину победы. Однако, представляя себе эту встречу, мы должны помнить, как ни жаль, что ее быть не могло. Герцог никогда не жил во дворце и даже не видел его достроенным. Жил он в Холивелле, неподалеку от Сент-Олбена, а в городе у него был особняк. Умер он в Виндзор-Лодже. Соратники его собирались в палатке. Дворец долго строили не из-за сложности плана (хотя в сложности ему не откажешь), но потому, что герцог был в беде, а два года и в изгнании.

А как обстоят дела с монархией, которой он служил? Когда археолог будет рыскать по раскопкам Лондона, как рыщет нынешний турист по садам и галереям Версаля, развалины Бэкингемского дворца покажутся ему истинным воплощением могущества английских королей. Он проведет прямую и широкую улицу от арки Адмиралтейства до его ворот. Он воссоздаст и двор, и большой балкон, думая при этом о том, как подходили они монарху, чья власть простиралась до самых дальних уголков земли. Да и современный человек вполне может поахать при мысли о гордом Георге III, у которого была такая пышная резиденция. Однако мы снова узнаем, что поистине могущественные монархи обитали не здесь, а в Гринвиче, Кенилворте или Уайт-холле, и жилища их давно исчезли. Бэкингемский дворец строил Георг IV. Именно его архитектор, Джон Нэш, повинен в том, что звалось в ту пору «слабостью и неотесанностью вкуса». Но жил Георг IV в Брайтоне или Карлтон-хаузе и дворца так и не увидел, как и Вильгельм IV, приказавший завершить постройку. Первой переехала туда королева Виктория в 1837 году и вышла там замуж в 1840-м. Она восхищалась дворцом недолго. Мужу ее больше нравился Виндзор, она же сама полюбила Бэлморал и Осборн. Таким образом, говоря строго, великолепие Бэкингемского дворца связано с позднейшей, чисто конституционной монархией — с тем самым временем, когда власть была передана парламенту.

Тут естественно спросить, не нарушает ли правила Вестминстерский дворец, где собирается палата общин. Без сомнения, спланирован он прекрасно, в нем можно и заседать, и совещаться, и спокойно готовиться к дебатам, и отдохнуть, и подкрепиться, и даже выпить чаю на террасе. В этом удобном и величественном здании есть все, чего может пожелать законодатель. Казалось бы, уж оно-то построено во времена могущества парламента. Но даты и тут не утешат нас. Парламент, в котором — один другого лучше — выступали Питт и Фоке, сгорел по несчастной случайности в 1854 году, а до того славился своими неудобствами не меньше, чем блеском речей. Нынешнее здание начали строить в 1840 году, готовую часть заняли в 1852-м. В 1860 году умер архитектор и строительство приостановилось. Нынешний свой вид здание приняло к 1868 году. Вряд ли можно счесть простым совпадением то, что с 1867 года, когда была объявлена реформа избирательной системы, начался упадок парламента, и со следующего, 1868 года, законы стал подготавливать кабинет министров. Звание члена парламента быстро теряло свой вес, и «только депутаты, не занимавшие никаких государственных постов, еще играли хоть какую-то роль». Расцвет был позади.

Зато по мере увядания парламента расцветали министерства. Исследования говорят нам, что министерство по делам Индии работало лучше всего, когда размещалось в гостинице. Еще показательнее изменения в министерстве колоний. Британская империя крепла и ширилась, когда министерство это (с тех пор как оно вообще возникло) ютилось на Даунинг-стрит. Начало новой колониальной политики совпало с переездом в специальное здание. Случилось это в 1875 году, и удобные помещения оказались прекрасным фоном для бед англо-бурской войны.

— Впечатляет, но это все иностранные примеры, — не сдавалась Алексеева, — в конце-концов наше Отечество не может похвастать перед иными державами в плане удобств. Но и небывалым взлетом мы не можем похвастаться.

Я в спор не встревала. Не потому, что мне нечего было сказать. Просто послушав Никиту Сергеевича, я подумала о том, что он мог бы привести и иной пример. Например пример Петра Первого или князя Потемкина. Они тоже не имели удобных резиденций. Да и в моем мире, советский период тоже будет поучительным в этом плане. Большевики долгое время управляли страной, используя в качестве резиденций не приспособленные для этого здания. И был стремительный взлет. А когда я покинула свой мир, там уже было множество бизнес-центров, где все удобно для работы. Но почему-то идеальные условия работы не способствуют достижению выдающихся успехов. Все-таки в уверениях Нахалкова что-то есть. Правда, мне не понять, как он умудряется сочетать свою англофилию с искренним патриотизмом.

— Барышня, а что у нас с катастрофой корабля? Вы определились с причинами гибели экипажа?

Итак, Никиту Сергеевича интересовал сценарий гибели взрослой части экипажа корабля. Мне тоже стало интересно, при каких таких обстоятельствах могут погибнуть взрослые и уцелеть дети. Первой мыслью было — столкновение с небесным телом или роем таких тел. Откинула сразу, как только поняла, что такого просто не может быть. Вернее может, но только тогда, когда автоматика вдруг взяла и вся отказала, а экипаж забил болт на все вокруг. Ну в самом деле, даже четырнадцатилетней блондинке понятно, что небесные тела движутся по установившейся траектории и произвольно ее не меняют. Корабль же, пользуясь терминологией моего отца — это активно маневрирующая цель, способная заблаговременно избежать столкновения с чем-либо. К тому же, небесные тела прекрасно обнаруживаются даже современными мне средствами обнаружения. Да и расчет траектории движения их — посильная задача для вахтенного. Значит незачем выставлять наших героев тупицами и разгильдяями. Да таких и не станут назначать в экспедицию.

Второй вариант — авария на корабле. Призадумалась и поняла, это тоже не пойдет. Нет, отказы и поломки в ходе рейса вполне возможны. Такие вещи всегда имеют в виду и экипаж готовят справляться с проблемами технического плана. Но то, что поломки и отказы могут привести к катастрофе? Пообщалась с нашими инженерами:

— Понимаете Маша, когда по технической системе нет статистики поломок и отказов, то еще на стадии проектирования закладывается повышенная надежность ее работы. Кроме того, работа всех важных для деятельности корабля систем, обязательно будет дублироваться. Причем, тройное дублирование работы всего и вся, это будет обязательным требованием.