Школа - Минин Андрей - Страница 43

На кровати в бессознательном состоянии лежала Алина, с чьей руки стекала чёрная струйка крови, попадая прямо в таз, что был почти полон, и бурлил. Гной вперемешку с проклятой кровью. Не выдержал и открыл форточку, чтобы выгнать этот тяжёлый запах больницы из комнаты.

В ужасном состоянии её разума и других спасённых было виновато оно. Клеймо, что подавляет умственную активность. Девушки были игрушками Бурислава. Это он виноват в таком их состоянии. Похоже, шоколадка была права на его счёт. Такой судьбы для неё и Бояны я не желал.

— Боюсь те, кто поставил на этих женщинах свой знак — знают, где они, — сказал нам китаец, прежде чем уйти, позвякивая мешочком полным золота. Больше он здесь не нужен. Малышки поправятся. Месяц, два реабилитации и все будет хорошо, положил я холодный компресс на лоб заметавшейся по кровати Алине. Она стонала и звала маму.

— Прости ба... — Опустил я голову, признавая, что сглупил. Подставил наш род.

— Не извиняйся, — стояла она рядом со мной, смотря на спящих тревожным сном женщин, и хмурилась. — Ты поступил так, как велело сердце. А оно у тебя большое и доброе. Я всегда это знала.

— Думаешь, они придут? — Гадал я, пошлют ли эти колдуны войска на нас. От тех, кто похищает людей, чтобы вырезать их органы для пересадки магам, можно и не такого ожидать. Глупо думать, что они забудут, как я пробрался в их замок и выкрал пленниц.

— Нет. — Категорично резанула она воздух рукой. — Черных не ввязываются в полномасштабные войны. Они жалят. — Накрыла она девушку одеялом и вышла из комнаты, поманив меня за собой. — Отныне тебе придётся быть очень осторожным. Я не покидаю поместье, мне нечего опасаться, а вот тебе — есть чего, — присели мы на диван в гостиной. Бабушка зябко ежилась. Кровь больше не греет.

— Буду осторожен, — серьёзно кивнул я, обняв её. — От тебя пахнет пирожками, — проворчал я, прижимая её к себе. Дыша ею.

— Спекла, пока ты спал. Покушаешь и в школу отправишься, а то директор уже звонил. Потерял тебя. — Встала она и медленной походкой пошла на кухню. По её пятам шел черный кот, готовый в любой момент превратиться в домового и придержать старушку. Как же больно смотреть, как любимый человек угасает с каждым днём всё сильней и сильней, а ты ничего не можешь поделать.

***

Ту — ту, ту — тух, стучали колёса поезда. Ту — тух, ту — тух... Гималаи ждут. До Индии мы добрались на моём дирижабле. Жаль, здесь запрещены полёты. Пришлось пересаживаться.

На этот раз в экспедицию отправилось только тридцать школьников, половину которых я знаю, если не всех. Это конечно Лёха и Миша с невестой. Алиса с сёстрами, Еленой и Забавой. Не знаю, на что ей пришлось пойти, чтобы уговорить их взять её с собой, приняв в «блудницы». Братья девочек тоже были здесь. Куда без них? А ещё Белоснежа с Журавушкой, одноклассники и Анастасия Ивановна. Все свои.

— Ну и жара! — Протирал своё тело бумажным полотенцем Лёха. Я не отставал, как и Миша. Сидели в одних трусах, потные и с открытым на растопашку окном. Запахи, что заносило в наше купе ветром — были отвратные, но ничего не поделаешь. Дышать то надо.

— Чего они там визжат? — Был раздражен поведением девочек за стенкой Лёха. Те видимо рассматривали достопримечательности за окном. Индийских женщин с точкой между бровей, девочек с подкрашенными чёрным глазами и голопузых мальчишек — играющих со змеями, как с домашними зверушками. Гадюки, эфы и кобры — шипели, делали выпады, но на удивление не жалились.

Мы как раз проезжали мимо какого-то городка. Его бедного квартала, где не было ни каменных, ни деревянных домов. Никаких. Житель всякой цивилизованной страны принял бы это место за свалку.

Хибарки бедняков — это не дома в прямом смысле этого слова, а коробки из-под холодильников или газовых плит в которых они живут. Вход в их логовища прикрывали грязные тряпки, пока эти оборванцы сидели снаружи, дышали воздухом и смотрели на проходящий мимо поезд.

— И как они так живут? — Покачал головой Миша.

— Думаешь у нас в стране лучше? — Отвернулся я от окна. — Сейчас может, что и изменится, но бомжей Россия наплодила не мало, как и малоимущих.

— Наши хотя бы в коробках не живут. — Возразил он.

— Это потому что погода не позволяет. Было бы у нас вечное лето...

Поезд сбавил скорость и на него, как на какое-то доисторическое животное набросилось племя Мумбо-Юмбо — индийцы от мала до велика. Вскарабкались на крыши и поехали дальше вместе с нами. С ветерком. Проводники разве что смотрели, чтобы эти представители низшей касты не лезли в вагон. Тех, кто пытался — били палками.

Как я знал, в Индии люди делятся на: высшую, среднюю и низшую касты. Высшая — это интеллигенция, что ходит в цветастых сари, живет во дворцах и поёт, да танцует на улице. Средняя — это рабочие лошадки. Лавочники, рикши и другие работяги. Низшая же каста за окном. У них нет ни работы, ни жилья, но они всё равно радостно улыбаются и машут рукой вслед поезду. Странный народ эти индийцы.

— Смотри, смотри, — показал пальцем в окно Лёха. — Какой-то богач вывалил целую машину гнилых овощей прямо посреди улицы. — Наблюдали мы за ожесточенной борьбой жителей трущоб за каждый плод. Безбилетники на крыше нашего поезда успели спрыгнуть, ухватить по помидору и забраться обратно.

— А это что? — Проезжали мы квартал, немного отличающийся от других. Под открытым небом стояли станки, на которых женщины шили одежду, а мужики ждали очереди к интеллигенту в белой одежде и зубилом в руках.

— Стоматолог. — Определил я влёт.

— Меня всё больше и больше удивляет эта страна, — проехали мы окраины города, оставив толпы людей позади, как и смрад, что въелся в одежду. По приезду домой — придётся всё сжечь.

— У вас всё в порядке? — Заглянула к нам Анастасия Ивановна, одетая по местной моде, в оранжевую тунику — сари.

— Да! — Прикрылись мы руками. Как я говорил — на нас были только трусы, которые хоть выжимай. Влажность и жара неимоверная.

— Ой, какие у тебя кубики пресса красивые Андрюш! — Подмигнула она мне. Пришлось и живот прикрыть. — Ну, ладно. Отдыхайте. Вечером будем на месте, — закрыла она за собой дверь, махнув рукой на прощание.

— У меня тоже кубики, — обидчиво пробурчал Лёха. — Почему она только тебя выделяет?

— Вот если бы к твоим кубикам прилагался личный дирижабль, поместье, княжеский титул и звание магистра, то и тебя заметили бы, — кисло улыбнулся я перекосившимся ртом.

— Извини, — покаялся он. — Просто бесит что девчонки, стоит им узнать, что я обретённый — нос воротят.

— Ничего, — хлопнул я его по плечу, тут же пожалев об этом. Пришлось вытирать руку. Вспотел он не меньше меня. — И на твоей улице будет праздник. Найдешь ещё ту, единственную.

— Поскорей бы, — залез он на верхнюю полку и захрапел. Всегда удивляла эта его способность моментально засыпать. Мне для этого надо пересчитать целое стадо баранов.

— Соку? — Налил я себе из пачки тёплого яблочного пойла.

— Давай, — подставил Миша стакан.

— Какой-то ты не радостный в последнее время. Всё нормально?

— Я ещё не женат, но уже устал, — признался он, отпив глоток и скривившись. Горячий сок пить не так приятно, как прохладный. И охладить его нельзя! Магичить нам запретили местные власти. Только у подножия Гималаев разрешили. Здесь ни-ни. Детекторов по всему поезду насовали. За каждым шагом следят. Чего боятся — непонятно.

— Я думал, ты любишь Бояну? — Удивился я, подняв бровь и наморщив лоб.

— Люблю, — кивнул он. — Просто вся эта суета, платья, приглашения, украшения — уже поперёк горла. — Приставил он к нему руку.

— Потерпишь. Скоро уже. — Наблюдал я за бесконечными плантациями зелени, уходящими за горизонт. Знаменитые чаи принцесса Нури и Гита — растут здесь.

— Ну да. Как вернёмся из экспедиции, уже май на дворе будет. Если вернёмся. — Поправился он. Всё ещё боится, что нас схарчат подземные монстры. — Экзамены, бал в честь окончания первого класса и домой... — Зажмурился он и заулыбался, представляя себе этот счастливый момент.