Эффект смерти (СИ) - Miltrom Jane - Страница 7

— Тогда, поздравляю с днем твоего рождения, — слышу я последнее от Чайлс, прежде, чем ухожу обратно в лес.

Я медленно огибала кусты, словно призрак, я шла очень тихо и медленно. Пока я не увидела свой нынешний дом, я не поднимала взгляда. Я всегда смотрю себе под ноги, боясь поднять глаза. Возле входа меня увидела Меара и подбежала ко мне, заключив меня в свои объятья.

— Мэлоро! Так нельзя, живо в помещение! — Она затолкала меня в глубь этого здания, завела в палату и присела на корточки, чтобы снять тапочки. Она увидела мои синие от холода ноги и в бешенстве позвала медсестер. Не досмотрели… Бедняжки.

Пока она с ними ругалась, кричала, спорила, меня уже давно подлатали и все быстро разбежались, чтобы не видеть ее гнева.

— Как ты, милая?

Я посмотрела на нее пустым взглядом, она словно по щелчку пальца достала коробку, упакованную в подарочную упаковку и с красным бантом из ленты на верхушке.

— Как вы узнали? — Я смотрю в тоже окно, что и всегда. Другого у меня в палате не было.

— Милая, мой покойный муж был твоим крестным, я знала как только ты родилась, — она протягивает мне коробку. — Открой, — я смотрю на нее и беру. Я начинаю аккуратно распаковывать подарок. Я открываю коробку и вижу там красивое кружевное платье, по очертанию, оно было больше похоже на свадебное, нежели просто на обычное.

— Кристина еще малышка, а тебе уже 19, в этом возрасте я вышла замуж за Хартлэя. В этом же возрасте я была беременна Киллианом. Это мое свадебное платье.

Я легонько дотронулась до него легкие кружева пробивались и слегка били кожу током.

— Спасибо, — я отодвинула платье и обняла женщину.

— Я рада, что ты начинаешь жить, — шепчет она и легонько гладит по спине.

— Я принесла подарок Киллиана, он очень хотел приехать, но не смог, сегодня он оборудует для тебя дом, в котором вы будете жить.

Я потупила взгляд.

— Вы — это…

— Милая, я не хочу чтобы ты оставалась одна, — я встала с кровати.

— И поэтому я останусь с ним?

— Он изменился, прошу тебя, он не такой каким хочет казаться, — женщина подошла сзади и накинула на меня плед.

— Я знаю это, но я не могу, воспоминания связаны с ним.

— Мэлоро, я никогда не видела его таким счастливым, он продал свою квартиру, купил дом, взялся за ум, взял фирму Отца в свои руки. Теперь, мистер Киллиан Нео Дуглас стал одним из самых завидных женихов Америки. Жаль только, что никто не знает, что его сердце занято самой красивой и отважной девушкой в мире. Поверь, все это не просто так. Он никогда просто так не менялся.

— Меара, я не смогу…

— А ты только попробуй, — она протянула мне серебряный браслет на котором гравировкой были написаны слова, значения которых я не понимала, но догадывалась.

— Он сказал, что теперь она не только в сердце, но и всегда с тобой материально. Это слова были написаны на надгробье Бони.

Я протянула ей руку и она одела его, браслет идеально подошел к моему размеру руки.

— Поверь в него.

Я ничего не ответила и мы продолжили молча стоять, наблюдая, как солнце медленно садиться за горизонт, давая волю тьме, которая проникала в каждого, кто только поддавался ей.

С днем рождения, Мэлоро Эни Охман, это твое девятнадцатое день рождение, которое ты встречаешь абсолютно одной и твое третье день рождение, когда ты встречаешь его с ненавистью к самой себе.

Порой надежда это все, что заставляет нас двигаться дальше.

Кассандра Клэр.

«Город небесного огня»

У каждого человека есть свои скелеты в самом темном шкафу из всех, которые только есть. Один шкаф у нас есть для маленьких трагедий, которые мы способны пережить. Второй — для сокровенных тайн. Третий — для всяких чувств, которые иногда стоит запирать глубоко и хорошенько еще подпереть стулом, а четвертый — для воспоминаний, которые не дают нам жить и спать, есть и мечтать. Такие воспоминания как у психопатов заставляют их еще больше слететь с катушек. Я наблюдаю за этим каждый вечер.

Приют — это та же психбольница, только, отношение тут лучше, наверное. Каждый вечер в часов двенадцать а может и раньше, начинаются душераздирающие крики. Это крики Чайлс, крики остальных здесь проживающих — душевно больных людей. Да, возможно она уже вас начинает раздражать, но в ее душе огромный груз, которого с моим и в помине не поставишь рядом. Пять лет назад она попала сюда из-за поехавшей катушки, ее нашли на улице города, петляющей по трассе босой, почти что голой и совсем исхудавшей. Она шла от Арчетри до Флоренса пешком, в надежде найти помощи. Чайлс была изнасилована и на ее глазах была убита ее мать и молодой человек. В семье у нее еще остался отец и две младшие сестры, как сложилась их жизнь — она не знала, но каждый вечер она кричала об этом. Кричала о Адаме, о матери, о ее сестрах — Елене и Хлое. Она кричала об отце и о том, как она хочет умереть и я стала задумываться. Почему она сейчас жалеет о том, что произошло пять лет назад? Да, эта величайшая боль — но разве, пять лет недостаточный срок, чтобы она хоть на минуту затихла?

Я присела у окна, чтобы снова смотреть, как бескрайнее чистое небо, полное звезд освещает дорогу, возможно, одна из этих небесных тел моя малышка, которая освещает дорогу мне. Я знаю — пора оставить прошлое, даже если и не прошло тех самых пять лет. Боль не ушла и не утихла, но я не срываюсь лишь потому, что меня окружают те люди, которых я частично готова видеть. Я провела машинально по браслету который подарил Киллиан, а потом, я провела по тому месту, куда попала мне Шира. Так вышло, что у меня три пулевых. Первое прошло через руку и застряла в боку, а третье — в ноге, с внутренней стороны. Я закрывала глаза и в голове лишь звуки выстрела, визг шин и звуки разбивающегося автомобиля. В такие моменты я не хотела жить.

Чувства проникали вглубь моего сознания, проходили через сердце, пронзая его. Проходили через множество нервных окончаний и наконец ударяли мне в голову. Я стала смотреть на мир по-другому. Я стала смотреть на него не так, как раньше — если у меня была надежда на него, то теперь ее нет.

В комнату постучали и в нее вбежала медсестра. На ее голове было воронье гнездо, рубашка порвана, взгляд пугающий, я улыбнулась.

— Чайлс совсем распоясалась? — Спрашиваю я, спрыгивая со своего подоконника. Она медленно покачала головой. Я внимательно всмотрелась в нее. В ее руке клочок ткани, от рубашки Чайлс, по щекам бегут слезы, подбородок дрожит. — Что случилось?

Медсестра покачала головой в разные стороны, прижала клочок ко рту и открыла мне путь. Я в предчувствии плохого — выбежала из комнаты, забежала в комнату Чайлс и увидела то, что было мне так знакомо…

В этой комнате меня сразу же обдало ледяным холодом, такой холод присущий только кладбищу. По комнате витал беспорядок. Рваные шторы, упавший каркас. Разбитое стекло, вот, откуда шел холод. Ее тело висело там и качалось в разные стороны. Босые побитые ноги, все в синяках, еще не успели остыть, но синева ясно проявлялась. Я стояла и ничего не могла с этим поделать, хотя, что я могла? Было уже поздно. Судя по тому, что врачи не суетились ее снимать с петли, которая была сделана из этих самых штор.

— Ну кто мне скажите в психушке разрешает мать твою это все ставить? Шторы!? Окна без решеток, двери с замком! Дурдом!

— Это тебе не психиатрическая лечебница, Маркус, я бы посмотрел на тебя, когда тебе это нужно будет говорить Киллиану Дугласу. Вот тогда-то, ты язык и запихнешь куда подальше. — Шипит главврач. — Время смерти 23:59, - добавляет он. Никто даже не заметил, что я вошла. Она висела уже там. Вся синяя, а на руке виднеется надпись, которую она себе нацарапала. Я подошла ближе, дотронулась до еле остывшей руки и повернула ее к себе. На руке было написано:

— Жить, чтобы умереть до дня своего рождения. 23.04.2019 г.

— Моя бедная Чайлс…. — Прошептала я и встала на носочки, чтобы закрыть ей ее выпуклые глаза.