Пока мы будем летать (СИ) - "Paper Doll" - Страница 70

— Флинн, я думаю. В последнее время очень много, от чего моя голова раскалывается на части, — тон становится выше, чувства раскаляются до предела. — Я не хочу причинять боль ни тебе, ни Брук, ни кому-либо ещё. В последнее время я совершила очень много ошибок, и если у меня есть шанс исправить хотя бы одну из них…

— Всё, что было между нами, теперь для тебя ошибка? — Флинн подскакивает на месте. Он начинает ходить с одной стороны в другую, вызывая у меня головокружение.

— Нет, чёрт побери! Это значило для меня буквально всё! — вскакиваю с места вслед за парнем. Становлюсь по другую сторону дивана, в очередной раз отгораживая себя от него. — Но Флинн, мы взрослые люди, которые должны нести ответственность за свои поступки!

— Я даже не знаю, мой ли это ребенок! — мне кажется, что стены начинают дрожать от его крика. — Брук просто одурачила меня для того, чтобы я был с ней! Я даже не уверен, беременна ли она на самом деле.

— Я верю ей! Может, Брук, и коварная, но точно не лживая, — начинаю яростно защищать свою лучшую подругу. Брук никогда не обманывала меня. Я в этом уверена, потому что это самый прямолинейный и честный человек, которого мне приходилось встречать в своей жизни. Образ стервы является для неё чем-то вроде защитной реакции, пусть часто она говорит всем гадости, но это она делает не со зла, а потому, что действительно говорит то, что думает. У меня есть все основания верить Брук, как бы мне не хотелось заверить себя в том, что всё это ложь.

— Ладно, допустим, что ребенок всё же мой… — ему тяжело это говорить. — В конце концов, мы живем в двадцать первом веке, я не обязан жениться на Брук из-за того, что я её якобы «обесчестил», — парень иронично показывает кавычки.

— Ты не обязан на ней жениться! — Господи, почему это так трудно? — Просто… Я не смогу быть с тобой с осознанием того, что это счастье досталось мне путем несчастья другого человека. Флинн, это невероятно больно, когда родные люди предают. Я это знаю! И я не хочу быть одной из этих людей для Брук. Я не хочу терять ни тебя, ни Брук… Но так надо, понимаешь?

Он ничего не ответил. Парень опустил в голову вниз, кудрявые волосы упали ему на лицо. Он думает, тщательно перебирает в голове каждое моё слово. Я знаю, что это ранит его, но мне не легче. Я хочу быть с ним, желаю этого всей своей душой. Но моя душа не будет знать покоя, если я останусь с ним.

— Я люблю тебя, Харпер Голди, всем сердцем, — он поднимает свои невероятно грустные, но не менее от этого прекрасные глаза. — И я никогда не перестану любить тебя. Скажи мне, что ты хочешь, и я сделаю это, — парень продолжает гипнотизировать меня взглядом. Между нами расстояние в один диван. Недостаточно большое для того, чтобы Флинн не смог провести ладонью по моей щеке, взбудоражив меня.

В горле застрял ком размером с планету. Лицо Флинна перед самими глазами размыто. По всему телу проходит дрожь. «Ну же, Харпер, ты должна это сделать», — говорю самой себе, но когда открываю рот, то оттуда выходит лишь пустой звук. В эту секунду Флинн примыкает к моим губам.

Я не могу. Не могу. Не могу. Не могу. Я не могу.

— Я хочу, чтобы ты был с Брук, — с силой отрываюсь от его губ.

Он молчит, выискивая в моих глазах правду. Это и есть правда. Я не хочу никого ранить больше. Я слишком много вложила в эту любовь. Все потери стоили того. Но я оказалась на грани потерять абсолютно всё.

Я хотела жить. Это было моим самым диким желанием. Это было моим единственным желанием. Но стоит ли жизнь стольких утрат? Стоит ли моё счастье несчастья стольких людей? Стоит ли мне радоваться жизни, когда вокруг всем плохо?

Флинн ушел. Через неделю я узнала, что буду подружкой невесты на свадьбе Брук. Голос подруги звучал взволнованно и радостно. Я сделала всё правильно, пусть и чувство утраты поселилось в моей душе.

Он сделал это со злости. Флинн мог исчезнуть навсегда из наших жизней. Он мог пойти мне наперекор и всё рассказать Брук. Он мог сделать всё, что угодно. Но Флинн сделал то, о чем я его просила. Даже больше. Он сделал намного больше.

Эйприл

На улице тепло, почти что жарко. Легкий ветерок поддевает волосы, целует в лицо. Начало лета отличается хорошей погодой, что не может не радовать. Но отнюдь меня не радует предстоящий экзамен, который отдаляет меня от долгожданной поездки во Францию. Всего один! Я удачно сдала экзамены по математике, химии и литературе, осталось лишь написать чёртов экзамен по биологии, и я свободна.

Я и Мишель сидим на кухне в её доме. Перед нами открыты все учебники и конспекты, на которых сверху написано «Биология» и внутри есть много полезной информации об этом предмете. Не думаю, что эта информация понадобится мне в жизни. Но так как я не имею даже малейшего понятия, кем хочу быть, то сложно судить насчет полезности знаний о делении клеток.

Кажется, будто мои мозги закипают в прямом смысле этого слова. Наверное, из головы уже идет пар. Слишком много информации, которая упрямо не хочет лезть мне в голову и запоминаться. Зато я не могу избавиться от мелодии из рекламы геля для душа вот уже вторую неделю подряд. Почему человеческий мозг не может фильтровать, что мы хотим знать, а что — нет? Хотя я не уверена даже, что хочу знать то, что читаю вот уже пятый час подряд, но, по крайней мере, мне это нужно.

— Ты уверена, что хочешь поехать? — спрашивает вдруг Мишель, отрывая меня от тетради, над которой я склонилась, перечитывая в десятый раз одну и ту же страницу.

Я рассказала и Мишель, и Стюарту о своем намерении уехать. Я не разговаривала об этом с Харпер, потому что мне предельно ясна её позиция. В последнее время мне вообще не приходилось общаться с ней о чем-либо ещё, как минимум из-за того, что вот уже несколько недель подряд она просто не выходит из своей комнаты.

Вчера я осмелилась зайти. Харпер сидела на своей кровати, сгорбленная, бледная, с большими синими мешками под глазами, и смотрела в окно. Она молчала, когда я вошла. Продолжала молчать, когда я села на край её кровати. И не промолвила и слова, когда я сказала ей, что мне жаль. Флинн женится на Брук, кто мог знать, что для моей сестры это окажется таким сильным ударом? Кажется, она его действительно очень сильно любила. По-прежнему любит.

Но моё решение уехать твердое и непоколебимое. Я говорила Харпер, что всё так и будет, но она упрямо надеялась на сказку, которой нет места в реальной жизни. Как бы мне не было жаль сестру, но я живу для себя, в конце концов. Я хочу уехать к родной матери, и это желание мне под силу осуществить.

— Уверена, как никогда. Мы не виделись столько лет, я просто в предвкушении долгожданной встречи, — снова перед глазами всплывает нежное лицо матери, мягко улыбающейся мне. — Она будет рада меня видеть, не сомневаюсь в этом, — ставлю локти на тетрадь, подпираю руками голову, мечтательно закрыв глаза.

— Не хочу обижать тебя, но… Ты не думаешь, что, если бы твоя мама действительно хотела увидеться с тобой, то непременно вернулась бы домой? — осторожно произносит Мишель. Её слова заставляют меня открыть глаза и нахмуриться. Точь-в-точь слова моей сестренки. Закатываю глаза в ответ.

— У неё новая семья. Думаю, она бы с радостью вернулась, но теперь у неё есть маленький ребенок, которого она не может бросить. Я читала все её письма и уверена, что она жалеет, что бросила меня. Она всё ещё любит меня, и мой приезд будет для неё приятным сюрпризом, — я грею себя теплыми строчками маминых писем. Они дают мне надежду. Подкрадывающиеся к сознанию сомнения пытаюсь убивать едва ли они успевают созреть в моей голове. Чаще всего каждое из них звучит голосом Харпер. Странно слышать его тогда, когда сама девушка молчит вот уже несколько недель подряд.

— Как знаешь, — девушка пожимает плечами, её глаза снова встречаются с текстом учебника. Это занимает её внимание ненадолго. — Ты ведь собираешься возвращаться? — различаю в её голосе нотки беспокойства.