Пока мы будем летать (СИ) - "Paper Doll" - Страница 11

— Будешь? — Мишель протягивает мне упаковку с чипсами, игнорируя мой вопрос. Сообразив, что отвечать на него она не собирается, я лишь смущенно улыбаюсь ей в ответ и продолжаю наблюдать за игрой.

Во время игры я стараюсь наблюдать за Фостером. Не то чтобы вопрос Мишель заставил проснуться во мне какие-то чувства. Нет. Я просто пыталась избегать Зака. Это получалось с трудом. Время от время мне получалось ловить на себе его взгляд. Он нагло улыбался, сверкая своей совершенной улыбкой. Знает ли он о том, что я видела его фото, где он в брекетах?

Наблюдаю за Фостером и даже отмечаю для себя, что он симпатичный. Благодаря Тому, рыжих я не особо люблю. Странно, как мнение об одном человеке распространяется на других. Я ничего не знаю о Фостере, но почему-то у меня к нему предвзятое отношение. Наверное, после случая с Заком я ещё долго не смогу доверять парням (случай с Томом — исключение, я была на грани).

***

Наша команда выиграла в этой игре. Честно говоря, мне было всё равно. Вообще заметив Лиззи, что повисла в своем костюме черлидерши на шее Зака, мне было всё равно абсолютно на всё. Внутри всё ещё неприятно щипало от боли, и мне сложно было что-то сделать с этим. Ещё полгода тому назад я была на её месте. Висела на его шее, одаривала поздравительными поцелуями, мечтая о чем-то большем, но не осмеливалась на это. Я была глупой, когда разрешила Заку принять этот выбор за меня.

Мишель идет рядом со мной, о чем-то болтает, но я её даже не слушаю. Я словно в вакууме. Замкнута в пустом пространстве, где не слышу никаких звуков, не вижу ничего впереди себя. Боль настолько сильная. Чувствую, будто она попала мне прямо в кровь, растеклась по всему телу и парализовала его.

Смотрю прямо. Над ухом всё ещё слышу голос Мишель, что звучит будто отдаленно от меня. Он целует её, так страстно, словно они в клубе на танцполе, а не на школьной стоянке. Его рука находится у неё на заднице, слегка сжимает её. Мне даже отвратительно наблюдать за этим. Но в тот же момент, когда он целует её, он пялится на меня. Смотрел ли Зак на кого-то, когда целовал меня?

— Как вам игра? — внезапно Фостер загораживает мне весь обзор. Впервые радуюсь его внезапному появлению. Хотя мне всё ещё неловко в его присутствии.

— Не знаю правил игры, но если вы выиграли, это должно было быть неплохо, — отвечает Мишель. Затем она толкает меня локтем в бок, от чего я поднимаю голову вверх и встречаюсь со взглядом парня, что сейчас обращен ко мне.

— Неплохо, — пожимаю плечами, отвечая. Ради Зака я выучила правила игры. Это было настоящим безумием. Желтые карточки, красные карточки… По ночам я смотрела футбольные матчи, чтобы лучше разбираться во всем этом дерьме. И, конечно же, для того, чтобы на следующее утро похвастаться Заку своими познаниями. Ему, видимо, было наплевать на это.

— Ты ведь сейчас едешь в магазин? — он обращается ко мне.

— Иду. Пешком, — исправляю его.

— Я могу тебя подвезти. Мне тоже нужно туда.

Я смотрю на Мишель. Она подмигивает мне, мол «я же тебе говорила». Но меня это никак не устраивает. Меня это вообще не устраивает.

— Я думаю, я всё же пройдусь пешком, — кричу вслед парню, когда тот уже сел за руль своего старого ржавого пикапа. Остаюсь стоять на месте, сложив руки на груди. Мимо проходит много людей, но никто не обращает на нас троих внимания. Я даже рада этому. Похоже, понемногу я очищаю свою репутацию Кровавой Мэри.

— Вот и зря, — блондинка запрыгивает на переднее сидение. Я же стою на месте и недоумеваю, пока машина заводится и уезжает. Оглядываюсь вокруг. К счастью, я остаюсь незамеченной. Но внутри я чувствую некий осадок, ведь я пыталась не испортить эту дружбу, сделать последние годы в школе хотя бы сносными, но я снова облажалась.

Харпер утверждает, что упрямство — не самая положительная черта моего характера. Но когда она говорит, что этим я удалась в свою мать, я даже горжусь этим. Мне кажется, Харпер не хватало маминой любви. Она злится на неё, мне кажется, даже ненавидит. Иногда я задумываюсь о том, что мама могла уйти именно из-за неё. Харпер не раз упрекала мать в смерти отца, скидывала всю вину на неё. Но может кто-либо быть виновным в смерти человека, что убил себя сам?

Размышляю об этом, когда иду через этот пустой город. Ноги болят, но с этим можно мириться. Спрятанные в карманах руки всё равно чувствуют холод. Какой же нужно было быть идиоткой, чтобы забыть дома перчатки. Очевидно, сегодня не мой день. (Не моя жизнь).

Сначала я жалею о том, что отказалась ехать вместе с Фостером и Мишель. Потом я жалею себя. Вероятно, ему стоило спросить ещё раз и, может быть, я бы согласилась? Но они просто уехали, не сказав и слова. Если бы я действительно нравилась Фостеру, он бы подождал. Почему-то мне даже обидно… Хотя не должно ли мне быть безразлично, что он думает обо мне? Безусловно, он не лучше других парней — услышал какой-то дурацкий слух обо мне и теперь только и догадывается о том, правда это или нет.

Проходит полчаса, преде чем я дохожу к магазину. Слабый свет неоновой вывески едва ли виднеется издалека. Поправляю рюкзак на своих плечах, когда прохожу мимо старого пикапа припаркованного на небольшой стоянке. Я волнуюсь. Вероятно, когда я перешагну этот порог, то начнется новая глава моей жизни. Понятия не имею, что будет написано в ней, но хороших предчувствий у меня пока нет.

Над головой звенит колокольчик, когда я открываю двери. Мне в лицо сразу прилетает что-то. Через секунду держу в руках синий фартук с эмблемой магазина. Серьезно? Теперь я буду, в буквальном смысле этого слова, носить фамилию Фостера.

— Ты вежливый, — говорю я, когда замечаю из-за стеллажей рыжую макушку Фостера.

— Ты опоздала, — он нарочно издевается надо мной. Я бы возразила, сказала бы что-то, чтобы возразить, но понимаю, что в сложившейся ситуации это будет неуместно. В конце концов, я сама отказалась от его помощи. — Иди за мной, — говорит парень и исчезает у меня из виду. Я вижу лишь дверь, что медленно закрывается, словно только и ждет, когда я зайду в комнату вслед за парнем.

Я снимаю куртку и надеваю фартук по дороге. Локтем задеваю полку с напитками, но к моему же счастью, ничего не падает. Мне стоит быть менее неуклюжей.

Вместе с Фостером оказываюсь в маленькой темной комнатке едва освещаемой штучным светом. Здесь настолько тесно, что мне даже становится неловко от того, как близко мы стоим друг к другу.

— Можешь оставлять здесь свои вещи, — парень показывает мне на небольшой низкий шкаф за моей спиной. Он выглядит старше меня лет на сто точно. Когда я открываю его, дверцы неприятно скрипят. Мне сразу же ударяет в нос запах плесени и пыли. Быстро вешаю свою куртку на свободную вешалку и закрываю его.

— До скольки я буду работать? — спрашиваю у него, пока он занят тем, что изучает какие-то бумаги.

— Мы будем работать до половины десятого, — отвечает он мне, не отрывая карих глаз от бумаг. Мои же глаза округляются от удивления. Что значит «мы»? На это я точно не подписывалась. Мне хватает того, что мне приходится проводить время с ним в школе, только бы не терять связи с Мишель. Но теперь я буду проводить с Фостером едва ли не сутки вместе?

— Каковы мои обязанности? — спрашиваю у него, пытаясь унять явное недовольство в голосе. Неужели я сама не смогу справится с работой в этом чёртовом магазинчике? Здесь даже покупателей почти нет.

И едва я успеваю задать свой вопрос, как из зала слышится веселый звон звоночков, что оповещает о приходе покупателя. Мы переглядываемся между собой, будто нас подловили за чем-то неприличным, но затем оба несемся в зал.

Почему-то я волнуюсь. Это первая работа в моей жизни, и я боюсь облажаться. Тем более, вдвойне неприятнее будет облажаться на глазах у Фостера.

Но парень не позволяет мне стать на место продавца, за кассу. Он становится за стойку, а я просто в недоумении остаюсь стоять на месте. Чувствую себя идиоткой, если честно. Но когда Фостер кладет свою ладонь поверх моей, что лежит на деревянной стойке, мне почему-то становится легче.