Цветок из пламени - Чернованова Валерия М. - Страница 26

Благодаря Морану у меня в груди опять бушевал ураган чувств. Только что по вине маркиза я чуть не превратилась в пепельную блондинку. А до этого сгорала в пламени ревности. Да и сейчас горю.

Стащив через голову рубашку, хотя теперь таковой ее можно было назвать с большой натяжкой, его светлость выхватил из рук подскочившего слуги кувшин с водой и принялся жадно пить, делая большие глотки. Прозрачные струи текли по подбородку, груди стража, перепачканной в пыли и крови. Вид последней нисколько не смущал придворных красавиц, наоборот, провоцировал в их сплоченных рядах еще большее оживление. Я скользнула взглядом по рукам мужа, крепко держащим кувшин (наверняка половина зрительниц сейчас мечтала оказаться на месте этого хрупкого сосуда), — под покрытой капельками воды и пота кожей перекатывались напряженные мышцы.

Обернувшись, заметила среди перешептывающихся хищниц, никак не желающих расходиться и не сводящих с усталых воинов плотоядных взглядов, Алис. Она смотрела только на одного стража. На Морана.

Уф, как же меня достала эта глазастая кукла! А ведь еще каких-то полчаса назад я даже не подозревала о ее существовании.

Приказав себе оставаться невозмутимой, приблизилась к мужу, который, напившись вдоволь, напоследок, желая освежиться, облил себя из кувшина остатками воды.

Я завистливо вздохнула, глядя на опустевший сосуд. Чувствуя, как рядом с благоверным снова поднимается температура.

— Вы сильно рисковали.

— С каких это пор тебя стало заботить мое благополучие? — усмехнулся его светлость, натягивая на себя новую рубашку. Соприкоснувшись с мокрой кожей, ткань тут же напиталась влагой, начала льнуть к широкой, словно высеченной из камня, груди.

Все еще злится из-за того, что бой так неожиданно прервали, или из-за того, что я вчера прервала?

— Разве не понятно, де Грамон намеренно тебя провоцирует. И вчера вечером за игрой в карты, и сегодня на тренировке.

— Ему же хуже, — безразлично отозвался страж.

Посчитав разговор оконченным, хотя я только начала, его светлость на нетвердых ногах направился к воротам Оржентеля, навстречу замершим в трепетном волнении красавицам.

Я бросилась за ним следом:

— Моран!

Маркиз нехотя замедлил шаг. Подхватив юбки, я зашагала быстрее, волоча за собой мокрый шлейф.

— Что бы ты ни думал, я тоже о тебе тревожусь. Ты должен быть более осмотрительным.

— Обязательно приму ваш совет к сведению, маркиза, — издевательски хмыкнул де Шалон.

Я сделала глубокий вдох. Спокойствие, Александрин, только спокойствие.

— И еще… Тебе не следовало проводить ночь, дежуря в коридоре, накануне такой тяжелой тренировки.

— Ну ты же не позволила мне провести ее в твоей постели, — мрачно отшутился чародей.

— И не позволю, — сказала решительно. Не сдержавшись, ядовито произнесла: — В крайнем случае, можешь расположиться на прикроватном коврике. — Не одному же ему награждать меня насмешками.

— Куплю тебе пуделя — будешь его укладывать хоть в кровати, хоть под кроватью на коврике, — не проникся моей заботой маркиз.

— А если серьезно, прекращай меня сторожить. Если так беспокоишься, приставь охрану. А лучше — верни мне силу! — вспомнила о наболевшем и снова начала заводиться.

— Хорошо, — неожиданно согласился страж. Не успела я обрадоваться столь легкой победе, как меня спустили с заоблачных высот. — Сегодня вечером я не смогу быть рядом, поэтому с тобой будут мои люди. Только не рычи на них и не психуй, как это обычно делаешь в моем присутствии.

Я вдруг почувствовала себя песчаным замком, смытым набежавшей волной. Оглянулась и наткнулась взглядом на Алис, сияющую, как начищенный до блеска ночной горшок.

— И чем же вы будете так заняты, мессир? — помимо воли вырвались слова, а сердце в ожидании ответа ухнуло куда-то вниз.

Да там и осталось, приказав долго жить, окончательно перестав биться.

— Для той, которой не терпится развестись, вы проявляете слишком много интереса. — Страж на миг остановился и добавил отстраненно, словно разговаривал не со своей женой, а с каким-нибудь насекомым, которое ему и хотелось, и в то же время было жалко раздавить. — Не забывайте проверять все, что пьете и едите, и старайтесь не оставаться одна. Даже днем. Маркиза…

Небрежный поклон. Взгляд, колющий льдом. Равнодушная улыбка, едва тронувшая уголки идеально очерченных губ. Которые вчера, целуя, обжигали страстью. А сегодня… Я как будто стала ему чужой.

Да и всегда такой была. А забота — лишь угрызения совести и попытка исправить совершенную под воздействием чар ошибку. Оставалось принять это и смириться. А стража послать наконец ко всем демонам.

И к рыжеволосой блуднице.

— Нет, даже не проси, Александрин! Я ровным счетом ничего не смыслю в магии!

И это говорит потомственная земная колдунья, в семье которой браки заключались и заключаются только между магами земли. Чтобы сила не рассеивалась с поколениями, как порой случалось при смешанных союзах, а, наоборот, возрастала.

В моем роду кто только не отметился. И, наверное, потому я родилась с дефектом — результат неразборчивых связей предков.

Морану по-хорошему тоже следовало бы жениться на дворянке, отмеченной стихией воздуха.

«Вроде Серенопаль, — рассуждала я вяло, а внутренний голос, садист этакий, услужливо поддакивал: — Или Алис».

А что! Совсем скоро место маркизы де Шалон снова станет свободным. И моему пока еще мужу всерьез пора задуматься о продолжении рода. С таким призванием, как у его светлости, детей следует заводить в шестнадцатилетнем возрасте, сразу после инициации. А то все эти демоны…

«Поэтому, может, и хорошо, что у стража завязалась интрижка с еще одной сероглазкой», — твердила себе мысленно и понимала, что все мое естество было против такого развития событий.

Но с тем, что плоть моя и мой разум частенько находятся в ссоре, я уже давно смирилась и, несмотря на ноющую боль в сердце, решила придерживаться доводов последнего.

Подумаешь, на стенку хочется лезть и мысли только о том, пойдет он вечером к ней или не пойдет! Нужно не сопли разводить, а попытаться отвлечься. Убедить как-то Софи наложить на меня антилюбовное заклятие. Чтобы, если Моран вдруг попытается снова ко мне сунуться (мало ли, может, одной Алис любвеобильному маркизу окажется недостаточно), наш поцелуй надолго ему запомнился.

Ему и его желудку.

— Софи, ну это ведь всего лишь простенькое заклятие! Ну что тебе стоит его прочесть?

Девушка театрально заломила руки и заголосила, словно заправская актриса на подмостках театра:

— А если что-то сделаю не так? Меня ведь не учили колдовать!

— Меня тоже. Но это не повод ставить крест на своих возможностях, — собирая остатки терпения, парировала я.

Пришлось использовать все свое красноречие и приложить немало усилий, чтобы убедить Софи мне посодействовать. В конце концов, вздохнув безнадежно, девушка рухнула в кресло и попросила подать ей «злосчастную книжицу».

— И что, тебе ни капельки не страшно? — пробежавшись по строчкам, подняла на меня свои большие темные глаза. Сейчас Софи напоминала пугливую лань, почуявшую приближение охотников и готовую в любой момент сорваться с места и убежать. Но единственный выход из комнаты предусмотрительно загораживала я, и девушка, издав очередной страдальческий не то стон, не то вздох, предприняла последнюю попытку меня переубедить: — Вдруг неправильно наложу заклятие, и тебе станет плохо.

Мне было горько, тошно, обидно. Ведь он больше не пытался спасти наш брак. В Луази мимоходом объяснился и так же быстро, между делом, вроде как извинился. После чего последовали упреки, приказы, ультиматумы. И здесь, в Оржентеле, я только и слышала, что должна делать, а чего не должна.

Нет бы попробовать меня понять, хотя бы попытаться разобраться в моих чувствах… Но, похоже, они его светлости были безразличны.

Так что хуже, чем сейчас, уже точно не будет.

— Читай заклинание, — сказала твердо и подбодрила фрейлину улыбкой. — Я верю в тебя и знаю, что у нас все получится.