Розы на стене (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 54

– Видите ли, леди, ваше появление в гарнизоне перенесло сюда часть проблем, которые Брун создавал в городе. Но проблемы Бруна в городе – проблемы города, а проблемы Бруна в гарнизоне – уже мои. Если бы не Марта, я бы непременно согласилась, но уехать, так и не узнав ничего о сестре? Немыслимо.

– Не в моих правилах отлынивать от обязанностей.

– Даже если обязанности чужие… леди Штрауб? – спросил Штаден-старший. Нехорошо так спросил. И сам вопрос и характерная пауза перед именем намекали, что отец уже в курсе тайны, доверенной сыну. Но Вайнер, слава Богине, принял это на свой счет и оскорбился.

– Что значит – чужие? Уж не думаете ли вы, что я переваливаю на практикантку свои обязанности? Естественно, я позволяю ей что-то делать, но только под моим наблюдением, что требует намного больше усилий, чем если бы я делал все сам.

– Вы могли бы мне и больше позволять, – не удержалась я.

– Согласитесь, я при диагностике пациентов никогда не ошибаюсь.

– Это так, диагностику вы производите безукоризненно. Но кроме диагностики, есть еще само исцеление, которое должно проводиться максимально эффективно.

– Но я учитываю удобство пациента. Спор мы вели не впервые, аргументы друг друга знали наизусть, и все же я не смогла удержаться в надежде на поддержку Циммермана.

– Какое удобство? Это гарнизон, здесь военные, они должны быть привычны к неудобствам. Несильную боль вообще не должны замечать. Обезболивание снижает эффективность и увеличивает мои энергозатраты.

– Не так уж сильно увеличивают. Я хоть сейчас могу предоставить выкладку. Пойдемте. Я приглашающе махнула рукой, обогнула отца Гюнтера, словно досадное препятствие, и даже успела спуститься на две ступеньки, после чего обнаружила, что обогнуть не удалось: Штаден- старший довольно элегантно придерживал меня под локоть. Элегантно, но уверенно и жестко – понятно, от кого Гюнтер научился такому захвату. Руку я попробовала освободить, но безуспешно.

– Все выкладки – после завтрака, – предложил Штаден-старший и взглянул на целителя так, что тот, уже было направившийся за мной, застыл на месте.

– Ваше стремление поработать, леди Штрауб, похвально, но все же нельзя забывать о насущных потребностях организма. Гюнтер, где в Траттене можно позавтракать? Час ранний.

– Как выйдете из проходной, – вместо Гюнтера ответил Циммерман, – повернете налево и пройдете квартал. Там кафе «Гармская роза». В это время уже открыто, кормят там отменно. И обстановка такая… романтичная, как раз подходящая для ваших переговоров, нда… Я запаниковала. Судя по тону Циммермана, компенсировать что-то придется уже мне Штаденам, а не наоборот, как не столь давно заявлял отец Гюнтера. Жаль, не знаю, о чем говорили без меня. Впрочем, подозреваю, что переговоры шли в основном семейные, без привлечения полковника и целителя. Возможно, отцу не понравилось, что отпрыск спал на полу, отдав посторонней девице свою кровать? Но это же не моя идея, я пыталась отказаться. Да, попробуй откажи что одному Штадену, что второму! Второй невозмутимо подхватил меня под свободную руку. Зафиксировали… Вырываться и кричать: «Похищают»? Не самая лучшая идея. Уверена, Циммерман не только не защитит, но еще и поспособствует похищению: все-таки проживание поблизости от орков приводит к тому, что некоторые иноры перенимают нехорошие привычки соседних народов. Но, может, я зря паникую и все еще обойдется? До кафе мы дошли в гробовом молчании. Полковник Штаден открыл рот, только чтобы сделать заказ уже внутри помещения, в котором одуряюще пахло кофе и свежей выпечкой. Улыбчивая официантка принесла огромный поднос, на котором чего только не было: омлет, тарелки с нарезанными сыром и колбасой, корзинка с разными булочками, вазочки с медом и вареньем. И кофе, в чашку с которым я сразу же вцепилась, словно она могла защитить от этих двоих.

– Инорита, вы ешьте, – заботливо подвинул ко мне Штаден-старший тарелку с омлетом и даже собственноручно намазал булочку маслом.

– На голодный желудок какой может быть серьезный разговор? А на сытый кровь приливает к желудку, а мозги отказываются думать. Может, на это и расчет? Я подозрительно посмотрела на Гюнтера и его отца, но на их лицах была написана только искренняя забота о моем завтраке. Но разве их волнует это? – А у нас будет серьезный разговор? О чем? – О вас, разумеется. Официантка принесла и водрузила на середину столика вазочку с розой. На мой взгляд, и без того этих цветов здесь перебор: шторки с вышитыми розами на окнах, картины с нарисованными розами на стенах, горшки с розовыми кустами на подоконниках. На скатертях, на салфетках, на тарелках, даже на ручках столовых приборов – везде были розы. Розы, розы, розы. Самых разных цветов и размеров. От них рябило в глазах и становилось дурно. Циммерман сказал «романтично»? Мне такая обстановка казалась скорее пугающей. И то, что благоухание роз не пробивалось через заглушающий все и вся запах еды, было прекрасно. Я закрыла глаза и сделала глоток кофе. Кофе был изумителен: ароматный, в меру горьковатый. Как раз то что надо, чтобы мозги окончательно проснулись и начали работать.

– Молока, инорита Рильке? – спросил Штаден-старший, но, скорее, для того, чтобы подчеркнуть – ему известно мое настоящее имя, а не проявить заботу.

– Или сахара? – Спасибо, нет. Пожалуй, действительно стоит хотя бы поесть за их счет. Компенсация это или нет – потом разберусь. Я придвинула поближе тарелку с омлетом. Масло на горячей булочке уже подтаяло, пришлось закрыть его ноздреватым сыром. Штаден-старший посчитал свою миссию выполненной и переключился на собственный завтрак. Может, и правда все обойдется? Накормят и посчитают, что компенсировали все неудобства сегодняшнего утра? – Еще кофе, Фридерика? – Гюнтер был сама забота, даже улыбнулся. Я тоже умею улыбаться, что и показала им обоим. Если девушка улыбается, значит, она совсем не боится, не так ли? – Спасибо, не откажусь. Официантка унесла грязную посуду, принесла кофе и какие-то мелкие сладости в вазочке. Но к незнакомым сладостям я после происшествия с герцогиней относилась с подозрением, поэтому даже пробовать не стала, а вот за кофе принялась с удовольствием.

– Итак, о чем я хотел поговорить с вами, – Штаден-старший с явным наслаждением отпил из своей чашки.

– К сожалению, я был очень несдержан и нанес урон вашей репутации. Причем именно вашей, а не леди Штрауб.

– О, я не думаю, что полковник Циммерман и инор Вайнер станут распространяться об увиденном. Это недостойно.

– Прекрасный повод для пикантной сплетни.

– Повода для пикантной сплетни не было, – твердо ответила я.

– Все выяснилось ко взаимному удовольствию. Мое удовольствие было весьма сомнительным, но лучше я его признаю, чем продолжать этот непонятный разговор, который хотелось свернуть как можно скорее.

– И все же получается, что наша семья обидела сироту, за которую некому вступиться.

– Только если выяснится, что здесь была не Ульрика. В противном случае вам не о чем волноваться.

– Я не могу не волноваться. Мое поведение непростительно.

– Я вас уже простила. Я понимаю, вы беспокоитесь о будущем сына. Он улыбался, я улыбалась, но никто не делал это искренне. Штаден-старший подводил разговор к одному ему известному моменту, я же старательно внушала себе, что мне не страшно.

– Я рад, что вы понимаете. Именно поэтому я считаю, что вы должны пожениться. Чтобы пресечь всякие разговоры, которые могут повредить вашей репутации. Я считаю, что на такую компенсацию от нашей семьи вы вправе рассчитывать. Я опешила. Полковник казался столь радеющим за честь семьи – и вдруг предлагает сына первой попавшейся девице. И что самое странное, Гюнтер не возражает, с его стороны даже тени возмущения нет, а не так давно заявлял, что я его нисколечко не интересую. Что-то тут нечисто.

– Мне кажется, такая компенсация – чрезмерна, – возразила я.

– Вы не желали зла и передо мной извинились, этого достаточно. Нет необходимости жертвовать своим сыном.