Розы на стене (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 34

– Так с кем у нее все-таки был роман? – заинтересовался Штаден.

– Да откуда мне знать? – взвился Вайнер.

– Понятия не имею, с кем она встречалась в свободное время, которое у нас с ней не совпадало по понятным причинам.

– А я здесь встречался только с сейфом, – напомнил на всякий случай Брун.

– Но защитили комнату инориты, а не помещение с сейфом. Значит, не только с ним встречался.

– Поклеп! – взвился Брун.

– Леди Штрауб, не верьте! С кем мне тут встречаться, если мы только что выяснили, что у инориты Рильке был роман с Томасом? Больше же здесь никого не было, третьим бы они меня не взяли. Да я и сам бы не пошел – не то воспитание. Вайнер зашипел как ядовитая змея, но сказать ничего не успел: Брун понял, что перешел уже все границы, и предпочел ретироваться, зато вместо него тут же зашел лейтенант, который вчера под моим окном спрашивал про очередь, и тоже начал жаловаться, что почти умер.

– Я тебе скажу по секрету, – наклонившись к нему, почти прошептал Вайнер, – женщины не любят постоянно болеющих мужчин.

– А как же инстинкт выхаживания? – не согласился лейтенант, незаметно покосившись на меня. То есть это он так думал, что незаметно…

– Выхаживание – это одно, а женская заинтересованность другое, – все так же тихо пояснял Вайнер.

– Девушки предпочитают сильных и здоровых иноров, это у них на уровне инстинктов. Выхаживание – ближе к материнскому, сам понимаешь… Лейтенант скис и очень быстро дал себя уговорить, что он здоров и готов на подвиги. После его ухода Вайнер повернулся к нам и укоризненно сказал: – Если вы продолжите в том же духе, никто не поверит в серьезность вашей помолвки. Я почему-то решила, что он говорит о попытках расспросить Бруна о Марте. Мне казалось, что Штаден делал это очень осторожно, но, видимо, недостаточно, если Вайнер заметил и пытается нас предостеречь.

– Вы о чем, инор? – высокомерно спросил Штаден.

– Серьезность наших намерений может подтвердить полковник.

– Да понял я, что это он настоял. И не только я. Вы не выглядите как влюбленные, – усмехнулся Вайнер.

– Поэтому нашествия офицеров не избежать.

– Полковнику бы как-то их занять, – неуверенно предложила я.

– Это само собой, – согласился Вайнер, – я с ним поговорю сразу после завтрака. Не в моих интересах такой наплыв желающих срочно выздороветь. Но вам бы тоже приложить усилия.

– Так? Неожиданно Штаден взял мою руку, нежно провел большим пальцем по тыльной стороне кисти и поцеловал. Раз. Другой. Как-то так поцеловал, словно не просто выполнял просьбу Вайнера, но и делал это с огромным удовольствием. Словно ему было необычайно приятно ко мне прикасаться. И самое ужасное, что мне это нравилось. Хотелось, чтобы он не останавливался и целовал не только руку, но и… Когда я это осознала, руку резко выдернула и покраснела.

– Леди, это вы зря, – укоризненно отметил Вайнер.

– Ваш жених сейчас был идеален. Вы же повели себя как пугливая девственница наедине с посторонним мужчиной. Впрочем…

– он задумчиво посмотрел на меня несколько рассеянным профессиональным взглядом и с некоторым удивлением заключил: – Надо же, слухи оказались только слухами.

– Вы сейчас о чем? – уточнил Штаден. Я же покраснела еще сильнее, поскольку прекрасно поняла, о чем говорит целитель. Эту разницу между мной и Ульрикой покраской волос не уберешь.

– Не пора ли на завтрак? – поторопилась я как можно скорее сменить тему.

– Спросите у леди, – усмехнулся Вайнер.

– Ответит, если посчитает нужным. А нам действительно пора на завтрак. И, леди Штрауб, если вдруг капитан Штаден захочет показать свою любовь так, как он это сделал не так давно, краснеть можете, это выглядит очень мило, а вот руку отнимать не надо. Наоборот, можно к нему чуть-чуть податься, жених все-таки… И не смотрите на меня с таким возмущением. Это в ваших же интересах, леди. А то как начнется сюда паломничество…

– К сейфу? – мрачно уточнила я.

– К сейфу тоже, – грустно подтвердил целитель.

– Так что, леди Штрауб, побольше нежности к капитану Штадену. Не такая это невыполнимая просьба. Вам же не придется целоваться, не говоря уж… хм… В конце концов, ничего страшного не случится, побросай вы влюбленные взгляды на красивого жениха. Как сказать… Кристиан случится точно. И кто знает, на что он пойдет из ревности? Хорошо, если успею объяснить, что фиктивная помолвка – следствие его же собственного необдуманного предложения. А если нет – наверняка прямиком отправится к Циммерману с сообщением, что в гарнизоне вовсе не леди Штрауб. И я даже думать не хочу, что тогда начнется…

Глава 21

Гюнтер

Рука Фридерики оказалась одновременно и мягкой, и твердой. Нежная бархатистая кожа на тыльной стороне кисти, и жесткие подушечки мозолей на ладошке. Обманчивая рука. Рука инориты, привыкшей рассчитывать только на себя. Невольно вспомнились ее ловкие уверенные движения, когда она показывала нам с Вайнером, что что-то стоит как целитель. И ее резкий удар, когда она выливала на меня накопившуюся обиду и страх. Запугать ее оказалось не так уж и просто. Смелая девочка. И все же, каково это — остаться совсем одной, без единого родственника? Мои иной раз были слишком назойливы, особенно тетя, но и она действовала исключительно из заботы о моем будущем. Таком, каким она его видела. Жизнь без родных я себе не представлял. Без любящих родителей, хулиганистого младшего брата, упрямой сестрички. Только представить на миг, что их нет… Пустота. Пустота, которую ничем невозможно закрыть, Но что-то изменить я не мог, поэтому просто поцеловал руку Фридерики, чуть прикоснувшись губами к коже и опять почувствовав этот странный дразнящий аромат корицы. Почему-то вспомнилось ее лицо совсем рядом, глаза, пылающие гневом, и россыпь мелких золотистых веснушек на белоснежной коже. Веснушек, которые хотелось попробовать на вкус, словно неизведанное лакомство. Фридерика выдернула руку так, словно ей было противно мое прикосновение. Еще бы, наверняка до сих пор вздрагивает, когда вспоминает, как ее допрашивал. Некрасиво тогда получилось, но сейчас ее движение меня отрезвило. Не то, совсем не то у меня в голове: наконец-то появились факты, которые можно хоть как-то притянуть к поручению Лангеберга и сделать выводы. Об этом я и размышлял как по дороге в столовую, так и в ней. Выводы не нравились. По всему выходило, что ниточки ведут к герцогу. И если я уже начал подозревать, совершая обход Траттена, что если что-то и есть, то оно в герцогском особняке, то теперь подозрение превратилось в уверенность. Герцогский особняк наверняка экранирован в достаточной степени, чтобы скрыть все следы незаконной волшбы. А что она была незаконной, я не сомневался — достаточно посмотреть на розовый куст. Пришлось ли герцогу Траттенскому влиять на расследование или он был уверен, что ничего не найдут? После смерти сестры Фридерики розы не уничтожили, а это улика, и очень серьезная. Не потому ли, что артефакт слишком сложен в изготовлении, а его собираются использовать еще? В это предположение прекрасно вписывается то, что в гарнизон так и не прислали еще одного целителя – герцогу явно нужна целительница, которая заселится в комнату покойной и станет подконтрольной. Фридерика говорила, что сестра была сильной, но очень похоже, силы хватило только на то, чтобы удрать. Она не смогла ни написать о преступлении, ни пойти в Сыск с устным заявлением. Зато смогла покончить с собой. Сама или помогли? И еще… Розовый бутон — татуировка-печать? Предполагать можно что угодно, проверить уже никак – вряд ли что-то сохранилось за год. И если герцог узнает, что вместо леди Штрауб в гарнизоне совсем другая девушка, не со столь значимыми родственниками, а точнее — вообще без них, Фридерика попадает в зону его интересов. Если, конечно, мои выводы правильны. Но в любом случае нужно ее как-то обезопасить. По-хорошему, отправить отсюда, но… Но я вспомнил гневный блеск ее глаз и понял, что рассчитывать на это не приходится. Кто может выдать ее тайну? Пока можно рассматривать два слабых звена: Кремер и Фальк. В самом плохом случае они связаны с тем, что здесь происходит. Мог ли подстроить Кремер замену Ульрики на нужную инориту? Запросто. Тогда Матильда приглашала нас, уже зная это и ее слова о цвете волос были неслучайны. Конечно, Кремеру это невыгодно — ведь в случае чего вылезает на свет проживание у него дочери лорда Штрауба, а тот ни за что не спустит такое пренебрежение моралью. И в этом случае легкое развлечение закончится совсем нелегким браком, что не в интересах Кремера. И все же вычеркивать возможность того, что он замешан, нельзя. Фальк… Этот инор к Фридерике явно неровно дышит, и не только дышит. С неожиданным раздражением я вспомнил, с каким собственническим видом он брал ее за руку и смотрел на нее, но она… она, пожалуй, относилась к нему ровно, как к приятелю. Впрочем, какое мне дело до того, как она относится к Фальку? Мне это не нужно и неинтересно. Важно, выдаст ли он любимую герцогу. Но вопрос риторический: я Фалька не знал и не знал, какие отношения на самом деле связывают этих двоих. Могли притворяться и он, и она. Она, пожалуй, нет – слишком легко удалось вычислить, что она не леди Штрауб. Я не знал, за что браться в первую очередь и стоит ли сообщать инору Лангебергу о том, что обнаружилось. Пока все только на уровне предположений. Раньше расследованиями заниматься не приходилось, и поручение инора Лангеберга не так давно казалось мне не слишком серьезным, пусть и обязательным к исполнению, тем более что он предупредил: следователь сюда уже приезжал и ничего не нашел, хотя местные власти оказывали ему любую требуемую помощь. Но слишком уж тревожные были слухи о загадочных ритуалах подчинения, и главный королевский маг не успокоился. Очень похоже, что не зря. — Гюнтер, как думаешь? – Брун не только прервал мои размышления, но и довольно сильно саданул в бок, совсем не по-дружески саданул.