Василиса с премудростью (СИ) - Ёрш Ника "nikaersh" - Страница 3

Да только стоило мужчинам в рощу въехать, как кони их остановились, словно вкопанные, и идти дальше наотрез отказались. Как ни ругались богатыри, как ни уговаривали - животина с места не двинулась.

- Придется идти так, своими двоими, - подвел итог Данька малой и вперед двинулся, на себе другим пример показывая.

- Вот ведь невезение какое, - недовольно проворчал Иван, стаскивая с боевого коня меч и вещь-мешок с самым необходимым. - Тогда давайте скоренько туда, да обратно двигаться, очень уж батюшке невтерпеж узнать, что же здесь происходит. Сегодня к вечеру хорошо бы обернуться.

- Не получится этого, - невнятно прогнусавил Сава, буровя Ивана черными как смоль глазками, - мы-то воротимся, а ты на Купалову ночь ну никак не успеешь, царевич.

- Это что еще значит? - подобрался царский сын, насупился недовольно, - ишь, чего удумал, каркает мне здесь, воронье всякое! Ты мне байки не трави! А-ну, рот на замок и бегом на болота! Ишь, выискался, ясновидец в пятом поколении!

Сава безразлично пожал плечами узкими и за Данькой пошел даже не глядя на взбешённого царевича.

- Да ты не кручинься так, малец, - Олег Боярович участливо похлопал Ивана по широкой спине, чуть не переломив тому ключицу, - разное бывает в походах боевых, дело это непредсказуемое, сам ведь знаешь. Главное – настрой иметь соответственный, хороший то есть. А Сава мало ли что говорит! Плох тот предсказатель, что гадостей всем не наговорит. Мне вон предсказал, что вороном обернусь и домой полечу, про спутников позабыв. Я - вороном!

Высказавшись, богатырь неуклюже раскинул огромные руки и замахал ими, подражая крыльям, а затем и вовсе расхохотался громогласно голову назад откинув, - все сказанное жутко его веселило.

Вздохнул царевич тяжко, покачал головою на богатыря возрастного с опаской некоторой поглядывая, да следом за первыми двумя путниками отправился.

Долго ли шли боевые товарищи – никому то не ведомо, но, как только уставать начали, захлюпало у Даньки малого под ногами - к болотам пришли, стало быть.

- Отдохнуть бы нам малость, да перекусить, - вновь подал голос Сава, усаживаясь на землю и вынимая из-за пазухи пироги домашние, в тряпицы замотанные.

- Некогда нам перерывы делать! - снова стал закипать Иван, в сотый раз сожалея, что умалишённого этого с собой позвал. - Сейчас Данька тропку нужную найдет, и дальше двинемся. Может девка та, пропащая, жива еще, тогда и ей помочь сможем.

- Нет ей спасения больше, утопла вчерась еще, а вот тебе подкрепиться нужно, - не унимался черноглазый, протягивая цареву сыну пирог, - поешь, не брезгуй. Шутка ли: без еды и воды по болотам три дня бродить.

- Какие три дня еще?! Да я тебя сейчас!..

- Остынь, Иван, - преградил Олег Боярович путь царевичу,- прислушайся лучше к округе тутошней. Тишина какая здесь нехорошая: ни птицы пения, ни листвы шелеста... А где Данька наш? Куда подевался, бестолочь?

Стали богатыри оглядываться по сторонам, да спутника своего кликать. Только напрасно все, не было им ни ответа, ни привета от спутника нерадивого. Пропал сын знахарки местной. А ведь он с измальства талант имел - сколько по весям и болотам с матерью ни хаживал, всюду тропинку верную к дому находил.

- Может он назад воротился? - неуверенно предположил Олег Боярович, поглядывая с опаской на Саву, продолжавшего сидеть под деревцем корявым и невозмутимо жевать пироги. - Хотя предупредил бы, наверное, что напугался... Столько прошли уже...

- Вернется, - заключил после недолгого молчания царский сын и к черноглазому предсказателю двинулся, дабы расспросить его, может тот увидел чего, но в силу своего скудоумия богатырям рассказать не догадался.

Оставалось Ивану не больше трех шагов до цели заветной, когда сзади неприятный треск послышался и шелест жутковатый. Оглянулся царевич назад, но ничего нового для себя не увидел. Разве что... Не было на прежнем месте богатыря русского, Олега Бояровича, зато на земле, чуть поодаль, ворон огромный стоял, голову склонив, да крылья медленно расправляя.

- Околдовали, демоны... - только и смог царевич вымолвить, медленно пятясь в направлении Савы. Впервые в жизни увидел молодой человек ворожбу такую, да испугался не на шутку. Сложил Иван три пальца вместе в фигуру богоугодную, бухнулся на колени и ну креститься, защиты себе просить. А сам-то второй рукой меч крепче сжимает, по сторонам оглядываться не забывает - колдуна таинственного вычислить пытается. Тут, как говориться, на Богов надейся, да сам не плошай.

Только сердце молодца утихомирилось немного, как сзади шаги глухие ему чудиться стали, словно крадется кто по веткам сухим. Вскочил царевич на ноги, крутанулся на месте да и замер тут же, увиденным пораженный. Не было больше позади чащи лесной, не было Савы черноглазого, не было даже тропинки тоненькой, к дому ведущей. Всюду, куда глаз мог дотянуться, болото одно теперь раскинулось, без единого островка земли.

- Сааавааа, - тихо, практически шепотом, протянул Иван, по сторонам оглядываясь, - Олеееег, Данькаааа!

- Каррр, - было ему ответом. Ворон, что недавно совсем мирно рядом сиживал, встрепенулся и полетел восвояси, не оглядываясь. И повисла вокруг тишина мертвецкая, лишь редким бульканьем с болот нарушаемая. Пригорюнился царевич, шмыгнул носом, да щетину трехдневную почесал. Решать что-то надобно, да только не думалось отчего-то молодцу ни о чем, окромя смерти близкой.

И тут чудо случилось, не иначе: вспомнилась богатырю притча старая, о старике, что веровал в Богов и, благодаря им, по воде мог ходить, словно по мостику. Прикрыл царевич очи ясные, да подумал про себя о том, как совсем недавно (года не прошло) с батюшкой в монастырь Буръянов ездил, да целую службу отстоял там - в молитвах праведных (о том, чтоб Катерина, дочь попа местного, положительно на его чаяния ответила).

Поднялся Иван на ноги, надежд на спасение полный. Сильна была теперь вера его, но (на всякий крайний случай) снял удалец кольчугу, перехватил меч покрепче, а сапоги в сторонку откинул... затем туда же рубаха полетела, да штаны с портками. Вот теперь, оставшись в чем мать родила, приготовился царевич к поступку великому - проверить силу молитвы богатырской.

Совсем было собрался молодец первый шаг навстречу верованиям древних сделать, даже ногу правую вперед занести успел и глаза прикрывать начал (тропинку широкую посередь болота представляя), как вдруг заметил боковым зрением движение легкое.

То лягушка была, жительница местная. Выскочила она откуда ни возьмись прямо на островок суши и притихла дабы на чудо дивное полюбоваться: не каждый день красавчики - богатыри в места здешние захаживали, да раздетыми (зато с мечём наперевес) в болота ныряли.

Заметив, что парень замешкался, да со смущением ногу назад, на землю поставил, лягушка решила его подбодрить кивком головы, да лапками передними вперед махнула, мол, дерзай, я отвлекать больше не стану. Только удалец с места не двигался; напротив, замер, изваяние словно, и глаз с болотной гостьи не сводит.

- Савка, ты что ли? - наконец произнес царевич, недоверчиво брови хмуря, - подай знак какой, если ты это.

Лягушка помолчала, затем медленно по сторонам оглянулась, решая, точно ли молодец к ней обращается. Убедившись, что нет больше никого, цокнула зелёная языком и глубокомысленно произнесла:

- Ты первый человек из тех, кто со мною за прошедшие годы поговорить решил, другим это и в голову не приходило. Только не Сава я вовсе. Василисой меня кличут... с премудростями. Да.

Богатырь молчал. Только подрагивающее веко на лице его окаменевшем выдавало сомнение великое: ну не верил молодец в реальность всего происходящего, и все тут. Наконец, прикрыв глаза, Иван с силой ущипнул себя за поясницу, после чего удивленно вскрикнул:

- Больно, итит вашу так его растудыть!

- Еще бы, - хихикнула рядом лягушка, не желающая исчезать из его, царевича, кошмаров, - ты бы с мечём поаккуратнее, отложил бы его, пока не проткнул себя где по незнанию да без умысла… Так чего, говоришь, с тобою приключилось-то, горемыка? Заплутал, али специально на наши болота топиться пришел? Любовь с неприятностями вышла, или дракона не смог победить? А может ты... Эй! Куда снова собрался? Неужто так утопнуть спешишь, что и поговорить некогда? Уважил бы деву прекрасную напоследок...