Маша и Медведь (СИ) - Адлер Оле - Страница 40

Между ними не произошло ничего нового. Просто секс. Весьма классический и даже скучный. Но Маша впервые позволила ему познать не только ее тело, но и душу. Она отдавалась ему целиком. Потому что верила. Потому что простила и не таила больше обид. Потому что разрешила самой себе любить Мишку Симонова. Именно поэтому между ними теперь был не просто секс, а больше. Любовь. Доверие. Радость.

Она не сказала о любви вслух. Ее тело признавалось лучше и громче слов. Миша это чувствовал. Ему так нравились эти безмолвные признания, что он заставлял Машу «говорить «снова и снова, пока оба они не упали на кровать, почти убитые передозировкой счастья.

Долго лежали, глядя в потолок, тяжело дыша. Потом просто молча, сплетая пальцы, лениво лаская ладони друг друга. Спустя вечность Маша нашла силы, чтобы подкатиться к Мишке под бок. Он обнял ее, привлекая теснее, ближе.

Мой папа хочет внуков,  как бы между прочим заметила Маша, разрывая тишину.

Симонов с минуту переваривал это заявление, а в итоге хмыкнул:

А я тебе давно говорю, слезай с таблеток.

Машка ущипнула его за бок, заставляя забавно ойкнуть.

А папа не против, что я буду отцом, да?

Нет,  подбодрила Маша,  Ему все равно, кто отец. Лишь бы дети были.

Занятная позиция. А меня вот непременно заставляют жениться. Говорят, все сроки вышли.

Маша вздохнула:

Сочувствую. Мама?

Угу. Весь мозг съела.

Мне показалось, она милая.

Тебе показалось,  с легким раздражением отмахнулся Миша,  Она же Пиночет в юбке. Как к стенке припрет

Миша прикусил язык, понимая, что сейчас сам себя закапывает.

Но вообще она милая женщина, хороший врач. Но мне от нее вечно достается то леща, то нотаций. Не знаю, что хуже. В этот раз отец спас.

Солидарность?

Ага. Хотя он с ней согласен, просто не дает заездить меня до смерти расспросами.

Я думала, у вас мама главная в семье.

Она главная, но за отцом всегда последнее слово. Не знаю, как он это делает, но у него есть какой-то мощный незыблемый авторитет. Иногда только глянет и все. Конфликт автоматически сворачивается. Батя крутой, да.

Маша улыбнулась. Она прекрасно представляла, о чем говорит Миша. В нем самом была эта сила. Возможно, он не видел со стороны, но факт оставался фактом. Тренерский авторитет в нем имелся огромный. С ним редко спорили, всегда внимательно слушали. А если Симонов велел взять и сделать, то иного выбора не оставалось. Определенно эту внутреннюю силу Миша унаследовал от отца. Участие и настойчивость от матери. А чувство юмора видимо оттачивал на вредной и наглой сестрице.

Представив семейку Симоновых и Мишу, которого ее собственный папа будет придирчиво изучать со всех сторон, Маша вздохнула.

Что мы со всем этим будем делать?

Симонов передразнил ее страдальческий вздох.

Думаю, придется пожениться, а потом рожать,  ответил он.

Похоже на то.

Они нас вынуждают.

Просто руки выворачивают.

У нас не выбора.

Мы можем как следует подготовиться, чтобы уж не разочаровать.

Будем тренироваться делать детей?

И отрабатывать нюансы первой брачной ночи.

Я не против.

Мишка перевернул ее на спину, наваливаясь сверху, глядя в задорные глаза, расцеловывая ямочки улыбки на щеках.

Класс. Отличный отпуск,  выдала Маша, смеясь,  Всю жизнь о таком мечтала.

Симонов застонал от наслаждения, которые подарили ее слова. Сам он мечтал подарить Маше не только отпуск, но и свадьбу, и детей, семью, дом, себя. Все, что было в ее детских, самых прекрасный и смелых мечтах.

Глава 15. Домой

Маша проснулась и не нашла Мишку в постели. Шумел душ. Оставаться одной, дожидаясь его, совсем не хотелось. Поэтому она прошла в ванную, бесцеремонно залезла к нему, присоединяясь.

Мишка был рад ее инициативе. И они даже использовали ванную по прямому назначению чуть позже.

Есть в доме, разумеется, было нечего. Еще вчера они уничтожили дорожные припасы, которые наготовили их заботливые мамы накануне. Теперь на завтрак годился только протеиновый коктейль из стратегических запасов Симонова.

А и то не завтрак, а перекус, чтобы найти силы добраться до ближайшей забегаловки. Мишка отвел ее в туже шашлычную, куда их водил Жданов во время первого Машиного визита в Джедай. Там было все так же вкусно и уютно. Насытившись, Маша была готова на долгую прогулку по магазину. Помня Мишкину манию затариваться продуктами основательно и с толком, она ожидала именно такого развития событий. Но у Симонова был другой план.

Приняв всерьез Машино желание провести отпуск в Москве, он устроил ей настоящие каникулы в летней столице. Отвез в парк Горького, где они катались на аттракционах, объедались сладкой ватой, хот-догами, мороженым, запивая все это колой.

Потом взяли в прокат велосипеды и проделали путь в несколько километров вдоль Москвы-реки. Недалеко от Красной площади поймали пароход и продолжили путешествие по воде. Целовались на палубе, фоткались, как подростки. Маша визжала, когда Мишка едва не уронил в воду телефон. Сошли на берег у Воробьевых гор. Гуляли, изучая тропинки, которых избегали туристы. На спор вбежали по крутому склону, игнорируя лестницу, которая была в десяти метрах левее. Уже к вечеру вернулись из центра домой.

Пришлось все равно идти в магазин, но не основательно, а по-быстрому, чтобы хот что-то бросить в холодильник и съесть утром. Маша едва нашла силы сполоснуться, упала в кровать и проспала, как бревно, до самого утра.

А утром все повторилось. Только теперь Мишка сам разбудил ее кофе и поцелуями. Благодарность Крыловой за такое приятое начало дня перетекло в интимно чувственную форму. Симонов был только рад такому развитию событий. Правда потом подгонял ее и за завтраком, и в душе. Оказалось, что на этот день у него еще больше планов.

Маша с удовольствием осталась бы дома, продолжа благодарить его за все подряд, но обижать не хотелось. Слишком уж азартно горели Мишкины глаза, когда он расписывал планы на день. Он все рассчитал, но забыл одно. Машка действительно не любила Москву. Нет, она стойко выдержала очередной день активного отдыха на фоне урбании, но по пути домой лимит был исчерпан. В метро ей стало нехорошо. Она склонила голову Мише на плечо, прикрыв глаза. Глова кружилась, немного подташнивало. Возможно от жары и очередной дозы всякой вкусной и вредной еды, возможно от усталости и духоты в вагоне.

Эй, ты в порядке?  Миша заметил, что она притихла.

Угу,  буркнула Маша,  Устала просто.

К концу пути ее совсем развезло. Мишка даже взял такси, чтобы не идти пешком от метро. Добравшись до дома, Маша рухнула на кровать, но заснуть не могла. Ей было душно, не дышалось. Миша открыл окна настежь, но это не помогло. Вместе с вечерней прохладой Маша чувствовала запах выхлопных газов. Она измучилась от головной боли. Даже таблетка не помогла. Мишка предлагал врача, но она отказалась, уверяя, что такое уже бывало. Просто такое неприятие Москвы организмом.

Утром стало лучше. Голова прошла, но Маша все еще была бледной и тихой. Разумеется, идти ей никуда не хотелось. Остались дома. Она взялась приготовить мясо, чтобы занять руки и хоть что-то поесть. Аппетит, правда, обнаружился только у Симонова. Сама повариха лениво ковырялась в спагетти, пачкая в соусе, закапывая кусочки говядины.

Мишке это все надоело. Он встал из-за стола.

Собирайся. Поехали,  проговорил тем самым командным тоном, который не оставлял простора для уклонения от приказа.

Куда?  Маша подняла на него глаза, не понимая.

Домой, в Тулу. Ты у меня тут загнешься совсем.

Но   она пыталась возразить, хотя действительно весь день только и думала, как бы удрать домой.

Давай-давай, Маш. Не надо тратить время на споры. Все уже решено.

На споры не было ни сил, ни желания. Но нужно было уточнить.

Ты ведь не просто отвезешь? Останешься со мной?

Она совсем не хотела сидеть дома одна. Совсем не хотела так скоро расставаться с Мишкой. Они только-только обрели друг друга, не успели насладиться счастьем.