Эверест. На грани жизни (СИ) - Васина Екатерина - Страница 26

Сон не приходил. Плюнув, я вылезла из кровати, натянула куртку, шапку и выползла наружу.

Холодный воздух на миг обжег лицо, попытался залезть под воротник. Небо, огромное и точно бездонное, раскинулось надо мной. Звезды сверкали остро и колюче, ветер то и дело налетал, шевелил волосы. Я спрятала руки в карманы и глубоко вдохнула, закашлялась. Чертов кашель появился с утра, из-за сухости воздуха. Не страшно, но неприятно.

На свежем воздухе сон тем более удрал. Я стояла, смотрела на небо и понимала, что так дальше нельзя. Спать надо и, желательно, без снотворного. От него голова чугунная и соображалка работает плохо. Эверест вот он, стоит, упираясь вершиной в небо. Он — птица, которая взлетела выше всех. Он — мечта, ради которой стоит терпеть обморожение и горняшку.

Неужели я, оказавшись к нему так близко, проиграю?

Да меня тогда голуби засмеют и крыльями запинают. Ну или лапами.

Но я еще стояла и колебалась минут три, прежде чем развернуться и отправиться в сторону палатки.

Не своей.

Правда, сначала я немного перепутала палатки и едва не осчастливила появлением Вадима и Андрея. К счастью, они сладко спали и на мой свет фонарика, что скользнул по их лицам, не обратили внимания. Я же тихо опустила полог и попятилась. Вот был бы номер!

Алекса я нашла в соседней палатке. Он мирно спал на кровати, в гордом одиночестве. Уж не знаю, почему нашему гиду досталось отдельное "жилье", только вот Марк и Виктор жили вдвоем. И остальные тоже по двое. А этот прям король!

После ветра и холода в палатке показалось прямо жарко. Я расстегнула куртку, затопталась. Одно дело решить, а другое — решиться.

— Госпожа медоед, — послышался хриплый сонный голос, — ты давай уже решай: тут или у себя будешь спать. А то твой топот будит и раздражает.

Если у меня и появился проблеск романтики, пока я смотрела на него спавшего, то после такой фразы все тут же испарилось.

— Видать, у тебя тоже бессонница.

— Нет, я как раз задремал, но ответственность перед тобой заставила не проваливаться в сон окончательно.

— В смысле? — не поняла я.

При этом продолжала светить фонариком в лицо Алексу. Отчего тот прикрыл глаза рукой и поморщился. Но ответил достаточно вежливо:

— В смысле ты одержима Эверестом и по-любому пришла бы. Просто надо было дать тебе время. А теперь ложись уже, завтра мы выходим к леднику.

Ледник, да. Я представила десятиметровые громады льда, потрескивание со всех сторон, вспомнила какое напряжение там преследует тебя все время и… начала стаскивать ботинки.

Возле кровати я не топталась, просто взяла и рухнула, едва не придавив Алекса. Тот мигом заворчал и сообщил:

— Фигура кошки, грация картошки. Спокойной ночи.

— Спо… — тут я временно онемела, так как мужская рука по-деловому так обхватила меня поперек талии. А в ухо засопели.

Так, это все для более хорошего сна. А я смогу вообще спать в таких условиях? Упырь вон почти сразу вырубился. Это ощущалось по тому, как чуть ослабла его хватка, как выровнялось дыхание. Оно продолжало щекотать мне ухо, а я лежала и смотрела в темноту. Вот же устроила, блин! Теперь, несмотря на всю одежду между нами, четко ощущала мужское тело рядом с собой. Вспоминала какие у него мышцы и сглатывала слюну.

Но время шло, вокруг стояла тишина, прерываемая лишь дыханием спавшего рядом мужчины. И постепенно я поняла, что тоже проваливаюсь в сон. Не в липкий кошмар, как в эти дни, а в спокойный, восстанавливающий силы. Немного поворочалась и уже сквозь дремоту успела подумать, что мне нравится запах Алекса. Он успокаивает.

Ледник Ронгбук блестел на солнце, точно гигантский драгоценный камень. Смертельно опасный камень.

Я поправила "кошки" и глянула вокруг. Сердце уже почти не пыталось вырваться из груди, хотя билось слишком быстро. А дышать приходилось учащенно. Везде лишь лед и синее небо: поразительное сочетание. Я видела его часто, но каждый раз — точно впервые.

Впереди мелькала оранжевая куртка Иоши и красная — Вадима. Сейчас мы готовились перебираться через одну из трещин, по связанным лестницам. Мое самое нелюбимое занятие. Страха высоты за собой я не замечала. Но само понимание, что ты балансируешь над темной пропастью, давило на сознание.

Вышли мы совсем рано, чтобы успеть пройти самые опасные места. Пока ледник еще не "поплыл". И все равно со всех сторон то и дело слышались скрипы и стоны. Это "дышал" Ронгбук, жил своей жизнью.

— Внимательнее к левой части. — послышался голос Виктора.

И я мигом повернула туда голову, взяла чуть правее. Солнце уже поднялось достаточно высоко, начинало припекать. Опасное время, так как тепло расслабляет, притупляет бдительность.

А тут еще эта трещина. Шерпы заранее перебросили через нее лестницы, теперь оставалось перейти и продвигаться дальше. Сзади шли другие группы, ледник потрескивал, а я то и дело сглатывала пересохшим горлом. Ведь стоит неправильно пристегнуть страховку и все, из трещины вытащат не меня, а изломанное тело.

А вот так думать нельзя, нельзя!

Я поправила шлем, очки. Хотя и так все сидело идеально. Опять в горле заворочался сухой надрывный кашель, от которого пришлось согнуться. Но ничего страшного, это от сухого воздуха. Как поднимемся во вторый высотный лагерь, так сразу выпью горячего чая.

Алекс, шедший впереди, обернулся на мой кашель. Я точно обожглась о его взгляд за зеркальными огромными очками. В следующее мгновение он отвернулся и скомандовал:

— Через трещину по одному. Я проверю пристежку каждого. Не спешите, передвигайтесь тем способом, которым вам удобно.

Я переступила, чувствуя как впиваются "кошки" в месиво изо льда и прессованного снега. На такой высоте еще можно жить, но организм уже начинает бунтовать. А скоро мы поднимемся на семь с половиной тысяч метров.

Прошло пятнадцать дней с момента моего решения переехать в палатку к Алексу. Каким бы засранцем он не был, но с ним бессонница прошла. И потому сейчас я чувствовала себя в норме. Ну насколько это возможно в такой ситуации.

Еще бы через трещину пройти…

Первой отправилась Иоши. Японка эти две недели вела себя идеально: спокойная и целеустремленная. Как-то вечером она показала мне, что понесет с собой на вершину: небольшой кусок небесно-голубой ткани с именем мужа. Золотые буквы буквально светились и почему-то я сморгнула накатившие слезы.

Сейчас же Иоши передвигалась через трещину, на другую сторону. Там уже ждали Марк и Виктор. Алекс стоял с нашей стороны, наблюдая и давая советы.

Я кусала сухие губы, обильно смазанные особо жирной помадой. Но все равно не оберегающей их от обветривания. Иоши не стала балансировать на лестнице, а просто села на нее верхом. И передвигалась, обхватывая ее и двигаясь всем туловищем вперед. Медленно, зато почти безопасно.

Ее примеру последовал и Вадим. Только вот Иоши передвигалась спокойно, а этот с недовольным лицом. Он вообще был в эти дни недовольным: погодой, которая начала прыгать, своим самочувствием, тем, что врач не разрешила применять ему стероиды.

— У вас не такое ужасное состояние здоровья, чтобы колоть себе дексаметазон или ему подобные препараты. — отрезала Мария, когда мы спустились из первого высотного лагеря обратно в базовый. — Эти вещи делают тем, у кого развивается отек легких или мозга. У вас же все хорошо.

Понятное дело, Вадим был другого мнения. Но Марк пригрозил, что отправит его вниз, если тот нарушит предписания врача.

Я молча ждала своей очереди, решив переходить последней. Не потому, что боялась, просто хотелось. А пока смотрела по сторонам, слушала звуки ледника и дышала. Прозрачным воздухом, сухим и холодным настолько, что он обжигал легкие.

Вот и Андрей уже балансировал на лестнице. Он передвигался на четвереньках, по мне так самый неудобный способ. Но если ему подходит, то кто я такая, чтобы делать замечания.