Ринго и Солнечная полиция (ЛП) - Вилгус Ник - Страница 29

Джереми не понимал ни проповедей, ни разговоров о Боге, ни уроков воскресной школы, ни библейских стихов, но одну вещь он понял: малыш Иисус любил его. И как и его отец, мистер Томас, младенец Иисус был милым. Он был добрым. Он был хорошим. И заставлял Джереми чувствовать себя хорошо.

Он был счастлив, что младенец Иисус снова родился. Счастлив, что младенец Иисус любил его.

Во время проповеди Джереми сидел рядом с отцом и думал, что принесёт ему Санта. Мистер Томас был уверен, что Санта не забудет про него, и ему хотелось верить мистеру Томасу, но была маленькая часть него, которая не верила. Не могла.

Во-первых, у них не было трубы, так что Санта не сможет попасть в дом. Мистер Томас обещал, что они оставят открытым окно на кухне, но Санта, наверное, слишком большой, чтобы пролезть через окно.

Так что... вот так.

А ещё: как Санта узнает, где он теперь живёт? Его мать погибла. Его отец был в Алабаме. Как Санта узнает, где его найти? Мистер Томас сказал, что Санта будет знать, но его терзали сомнения.

И ещё, наконец, был ли он хорошим мальчиком? Был ли он действительно хорошим мальчиком? Он не чувствовал себя так. В школе Энди Дребек сказал, что Джереми урод, а Санта не дарит подарки уродам. Джереми сказал, что это неправда, но в глубине души он сомневался. И он задумался потому, что на самом деле был уродом. Ни один другой ребёнок в школе не был безруким. На самом деле, он за всю свою жизнь не видел другого ребёнка, у которого не было бы рук. Из всех людей в мире, людей по телевизору, людей в фильмах, людей в церкви и в продуктовом магазине, и в отеле, где работал его отец, он был единственным, у кого не было рук.

Он был уродом.

Мистер Томас сказал, что это генетический дефект и ничего больше, что он такой же хороший, как любой другой ребёнок, что Бог любит его точно так же. Младенец Иисус любил его. Он верил в это.

И всё же. Он был уродом.

Если младенец Иисус любил его, почему Он не дал ему рук, как всем остальным? Почему он должен отличаться?

Тот факт, что у него не было рук, означал, что с ним что-то не так. Он был не таким, как другие дети. И тот факт, что он жил с мистером Томасом, а не со своим собственным отцом, тоже означал, что с ним что-то не так. Все остальные дети жили со своими родителями.

Энди Дребек сказал, что папа Джереми сбежал потому, что Джереми урод. Джереми клялся, что это неправда, но...

И ещё, наконец, была проблема с его матерью... с тем, что он сделал... с пожаром...

Это всё была его вина. Он знал это. Его психолог пыталась сказать ему, что это не так, но она врала, и он знал, что она врёт. Если бы он был хорошим мальчиком... если бы он слушался и не пытался готовить что-то без наблюдения мамы... если бы он был хорошим...

Но... он не был хорошим. И мама умерла из-за этого. И ничто из того, что говорила психолог, не могло никак изменить этот факт жизни.

Это была случайность. Конечно. Но... он был ответственным за это. Его мать была бы жива, если бы он не сделал то, что сделал. Она бы всё ещё была здесь.

Когда проповедь закончилась, его отец встал с остальными членами хора, пока они пели "О маленький город Вифлеем", пока передавалось блюдо для пожертвований. Джереми наблюдал за своим отцом, за другими мужчинами в районе басов, за тенорами, за дамами впереди, время от времени бросая взгляды на младенца Иисуса.

Придёт ли Санта?

Приедет ли его папа из Алабамы, чтобы навестить его?

Придёт ли дядя Рэнди, как обещал?

Он проснётся завтра и найдёт что-нибудь для себя – для себя! – под красивым деревом?

Он хотел верить, что так будет, но...

– Пожалуйста, младенец Иисус, – молча молился он, глядя на фигуру в колыбели.– Пожалуйста.

Глава 44

– Могу я поговорить с Койлом?

– Это Койл.

– Койл, это Томас.

– Привет, мистер Томас.

– Джереми спрашивал, приедешь ли ты завтра. Рождество ведь.

– Ну...

– Он действительно ждёт. Он хочет, чтобы ты увидел, как он играет на ударных на рождественском празднике.

– Как он это сделает?

– Увидишь.

– Ну...

– Ты нашёл машину, которую можешь одолжить?

– Ну... Я спросил у своего друга Мерла. Он мог бы с этим помочь.

– Хочешь, чтобы я сказал Джереми, что у тебя не получится?

– О нет, не делай этого. Я буду.

– Уверен?

– Да. Я позвоню Мерлу. Мы со всем разберёмся.

– Хорошо. Он будет очень счастлив тебя видеть. У тебя есть адрес?

– Я позвоню тебе, когда мы будем в дороге.

– Хорошо.

Томас повесил трубку, нахмурился.

Если Койл подведёт Джереми... Он не хотел думать об этом.

Он подошёл к двери в комнату Джереми, заглянул внутрь. Джереми был маленькой фигуркой под одеялом, окончательно забывшей о мире. Он был так взволнован из-за Санта Клауса и Рождества, что Томас не думал, что он когда-нибудь заснёт.

В своей спальне он подошёл к шкафу, потянулся за упаковками на самом верху – это были рождественские подарки Джереми, которые он прикрыл пледом. Он чувствовал странный трепет счастья и восторга.

Магию Рождества.

Он очень старался не переборщить, не перегрузить его слишком дорогими подарками, но он хотел, чтобы у Джереми было хорошее Рождество. Он намеренно не покупал некоторые вещи, которые Джереми понравились бы, например, МР3-плеер или АйПад, которыми он не сможет пользоваться, если будет жить с Койлом.

Ещё он решил, что "Санта" принесёт только пару вещей; остальные будут от него и дяди Рэнди. Он не хотел, чтобы Джереми думал, что Санта приносит много хороших вещей только некоторым детям, а не другим.

Пока он собирал подарки и относил их к дереву в гостиной, он тонко осознавал, что это может быть их единственное совместное Рождество. От этой мысли у него ослабли колени. Он упорно пытался вытолкнуть мысль из своей головы, не думать об этом в таких условиях, но он уже готовился к жизни после Джереми. Держал свои ожидания на приемлемом уровне. Был благоразумным. Практичным. Изо всех сил старался не чувствовать так много боли. Думать о нём как о "мальчике", а не о "своём сыне". Обособленно. Равнодушно. Держал его на расстоянии.

И всё же...

Ему тяжело было представить жизнь без мальчика. Как ему удалось прожить так много лет одному, когда не с кем было поговорить, не с кем поиграть, не с кем веселиться, не с кем ужинать по воскресеньям, не с кем ходить в церковь, не с кем шутить о газах и отрыжке и спорить, кто лучше, Супермэн или Бэтмэн? Как он выжил?

После того как Джереми уйдёт, он будет потерян. Он уже сказал Тэмми, что не заинтересован в дальнейших размещениях. Тэмми сказала ему подумать об этом, дать себе время, не быть таким негативным, но Томасу не нужно было время, и не нужно было это обдумывать. Он не станет проходить через это снова. Не стал бы влюбляться в ребенка только для того, чтобы увидеть, как тот вернется к своим “настоящим” родителям.

Когда Джереми выйдет за его дверь в последний раз и отправится в какое-то неизвестное будущее, он никогда не оправится. Не совсем. Как он мог? Почти год он был отцом. Настоящим отцом. С настоящим сыном. Как он мог продолжать жить, когда знал, что его ребёнок – его ребёнок – живёт с кем-то другим, в другом штате, воспитывается людьми, которые ему не особо нравятся?

Забудь об этом дерьме...

Маленькая часть его сердца смела надеяться, что Койл облажается, что судья никогда не отдаст ребёнка мужчине, который бросил его, мужчине, который был преступником и бывшим заключённым и в целом вечным неудачником, который по-прежнему жил с матерью и не работал. Нехорошо было так думать, но он не мог ничего поделать с собой. И он не мог не обижаться на Койла Триппера и его права. Такие люди всегда знают свои права. А как же права Джереми? Как же счастье Джереми? Какое будущее могло быть у Джереми с таким, как Койл Триппер?

Но...