Избранница стража мглы - Чернованова Валерия М. - Страница 26

Прикрыв от блаженства глаза, девушка стонала, теперь уже в голос. Сама того не осознавая, царапала ноготками ему плечи, подаваясь навстречу, двигаясь с ним в унисон.

— Сладкая, горячая, — чувствуя, как распаляется с каждым мгновением все больше, Моран и сам прикрыл глаза. Хотя смотреть на девчонку, сгорающую в его руках в пламени страсти, было ни с чем не сравнимое удовольствие.

Александрин выгнулась от очередного мощного движения его тела, заметалась под ним. Позабыв об осторожности, Моран продолжил вжимать ее в измятые простыни, стремительно ускоряясь, с силой вонзаясь в разгоряченную плоть.

— Смотри на меня, — приказал хрипло, и девчонка покорно распахнула глаза. Хотелось ловить в них каждое мгновение ее экстаза и чтобы она смотрела на него в момент, когда он будет в нее изливаться.

Возбужденная от его голоса, властных приказов, от потемневшего, дикого взгляда, Александрин больше не сдерживала себя. Еще один толчок, слияние жарких тел — девушка выгнулась дугой, всхлипнула, содрогаясь от невероятного, испепеляющего ее наслаждения.

Чувствуя, что теряет связь с реальностью, Моран прижался лбом к влажному лбу жены, опьяненный сладостным ощущением разрядки, принесшей с собой долгожданное умиротворение.

Как же не хочется просыпаться… Понежиться бы еще хотя бы несколько коротких мгновений в объятиях стража, прежде чем возвращаться к унылой реальности. Еще успею себя поругать: и за проявленную вчера слабость, и за будоражащее чувство, что охватывало меня всякий раз, стоило погрузиться в сладостные воспоминания.

А сейчас… Потянулась за очередной нежной лаской, но ладонь скользнула по смятой простыне. Холодной. Горестно вздохнув, открыла глаза, а в следующий миг чуть не заскрежетала от злости зубами. Мало того что я была одна, так еще и в собственной спальне! Получается, этот мерзавец, вдоволь натешившись мной, просто взял и перенес меня сюда, не пожелав проводить с законной женой не единой лишней минутки.

Ну точно мерзавец! Да еще какой!

Звуки, что вырвались из моей груди, очень походили на те, что издавал вчера в постели его светлость. Я зарычала. Появилось непреодолимое желание что-нибудь расколотить. Вазой какой запустить в стену. А еще лучше разбить ее о голову благоверного.

Например, вон ту, напольную.

Это что же получается, он будет заявляться ко мне, когда припечет, а потом сразу уходить, как какой-то любовник? Ну уж нет! Пусть вообще тогда сюда не приходит!

Видеть его не хочу!

Да и мне вчера не следовало отправляться на поиски стража. Сходила, что называется, выяснить отношения.

Несколько раз остервенело дернув за шнурок колокольчика, стала ждать появления хотя бы одной живой души, то бишь служанки. Но они явились всем скопом. Видать, не терпелось выяснить, в каком состоянии пребывает новоиспеченная маркиза.

Маркиза пребывала в очень злом состоянии. И крайне раздраженном. Каюсь, девушкам от меня досталось. Хоть они и были ни при чем, если кого и следовало чихвостить, так это его подлейшую светлость.

Омовения в теплой воде, в которой почему-то плавали лепестки роз — наверное, для придания романтической атмосферы, ведь подразумевалось, что купаться я буду не в гордом одиночестве, — немного охладили мой гнев.

По крайней мере, желание кого-нибудь убить прошло. Разве что только Морана…

Для завтрака в тесном семейном кругу было выбрано медового цвета платье с небольшим вырезом и рукавами, расклешенными от локтей. За минувшие дни погода переменилась, к всеобщей радости, в лучшую сторону. Теперь мы наслаждались ласковым согревающим солнышком. Глядя на себя в зеркало, я ощущала себя таким солнышком. В полуденных лучах тафта, обильно расшитая золотом, сверкала и переливалась. Волосы, заплетенные в тугую косу, скромно украсили ярко-желтой лентой. Из драгоценностей — только кулон, подарок мессира стража.

Кстати, вчера на протяжении всей ночи зачарованное украшение тоже было со мной, но никак не воспротивилось посягательствам благоверного. Наверное, потому что я сама была не против…

А теперь ругала себя за это последними словами.

Завтракали на свежем воздухе, в одной из белевших на фоне буйной зелени ажурных беседок. В теплой компании моих родственников, дражайшего супруга и его молочного брата — единственного, кому я подарила приветливую улыбку.

Заслышав звук моих шагов, прошелестевших по щебню дорожки, его светлость поспешил мне навстречу, как всегда демонстрируя на людях свои изысканные манеры. В поклоне коснулся моей руки долгим поцелуем, от которого меня прошиб сначала жар, потом холод. В голову полезли непрошеные воспоминания о мгновениях страсти, которые я все утро упорно гнала от себя.

Но они ни в какую не желали выветриваться из моей памяти.

— Чудесно выглядите, Александрин. — Страж скользнул по мне внимательным взглядом, от которого кровь прилила к щекам. Не выпуская моей руки, повел в беседку.

Соланж и Лоиз перестали шушукаться и теперь заинтересованно следили за каждым моим движением. Мысленно пожелала себе удачи и терпения. Наверняка после завтрака сестры вцепятся в меня как клещи и будут беззастенчиво забрасывать вопросами о брачной ночи. Маменька тоже не обошла свою «головную боль» вниманием, не сводила с меня тяжелого, точно булыжник, взгляда. Видимо, еще не остыла после нашей вчерашней размолвки, хоть виду и не подавала. Улыбалась маркизу, щебетала, обращаясь к де Ладену, изредка вспоминая и о присутствии собственного мужа.

— Какая чудесная традиция — отмечать свадьбу целых три дня, — разливалась соловьем баронесса. — Должна признать, в Гавойе знают толк в празднествах. А устроить пикник прямо здесь, в саду, как по мне, замечательная идея. Ваша светлость, к пяти, говорите, прибудут гости?

Я вздрогнула. Кажется, ее милость надумала поселиться здесь надолго, если не навсегда. Конечно! Куда приятнее жить в роскоши и довольстве, чем возвращаться в чахнущее поместье.

Одной из причин, по которой я вышла замуж, была надежда на избавление от родительского гнета. А теперь получается, что все напрасно? Вот уж не думаю…

Поднявшись, ринулась к белоснежной громаде дворца.

— Александрин, ты куда? — послала мне вдогонку удивленный возглас Лоиз.

Вместо ответа я ускорила шаг, чтобы уже спустя каких-то несколько минут оказаться в покоях его светлости. Вид хозяйского ложа, измятых простыней отозвался внутри приятным волнением, к которому примешивалась и горечь разочарования. Разве так неприятно засыпать рядом с собственной женой?

Повел себя со мной как с какой-то Опаль.

Мне повезло, служанки только начали наводить в спальне порядок, постель оказалась не тронута. Сбросив на пол подушки и одеяло, под недоумевающими взглядами прислуги я сняла нижнюю простыню — наглядную демонстрацию того, что наш брак состоялся, — и направилась обратно к выходу, волоча за собой свой трофей, провожаемая тихими перешептываниями.

Спустившись на первый этаж, отправилась в парк. Стоило приблизиться к беседке, как голоса стихли и взгляды всех собравшихся устремились в мою сторону.

— Вы сказали, что не уедете, пока не удостоверитесь, что избавились от меня навсегда, — обратилась я к матери и, расправив простыню, продемонстрировала ее опешившей родне. Услышала, как бедолага Касьен поперхнулся фруктовым напитком и выплюнул его обратно в бокал. Боюсь, аппетит я ему испортила. Но ничего. — Вот, смотрите. Доказательство того, что вам больше не придется терпеть присутствие нелюбимой дочери. А мне — ваше. Мама, папа, думаю, нам пора прощаться.

Кажется, в тот момент даже ветер перестал шелестеть листвой в кронах деревьев, настолько неожиданным и провокационным стало для всех мое заявление.

Впрочем, первой, как и предполагала, пришла в себя баронесса.

— Александрин! — Баронесса даже привстала от негодования, но продолжить гневную тираду не успела, слово взял мессир маркиз:

— Полагаю, жена права. Не в моих привычках просить гостей уехать, но очень скоро нам самим придется покинуть Валь-де-Манн, его величество вызывает меня в столицу. И последние свободные от службы дни мне бы хотелось провести с супругой. Наедине, — многообещающе улыбнулся мне маг.