Сладкая месть (СИ) - Дана Стар - Страница 44

— Если хоть один волос упадёт… я тебе яйца отрежу и сожрать заставлю.

Вой сирен становился всё ближе и ближе. Вскоре на дороге показались машины с мигалками. Территорию банка практически взяли в плотное кольцо.

Что дальше?

Мамочки…

Это всё. Это конец. Я не успела.

Теперь их посадят.

Какие чувства гложили меня сейчас?

С одной стороны, они заслужили наказание. Но с другой… Я готова была простить любимого, если бы он покаялся, если бы признался в том, что не убивал. И если бы пообещал вернуть украденное!

Я не хотела его подставлять. Я не хотела доносить следаку!!!! Это недоразумение! Случайность! Так получилось! Я не понимала, что та смс-ка — зашифрованное послание. Я осознала свою ошибку… Но, наверно, уже слишком поздно.

О, божеее! Что ж я наделала! Что же с нами будет???

Я просто хотела предупредить, чтобы они срочно бежали из города. Но вышло как-то иначе… Как будто я специально приперлась сюда с целью поглазеть на «захватывающее» боевое представление.

Нам с Кариной для полного антуража не хватало специальных футболок с надписью: «Смерть терроризму и бандитизму!»

Когда я пришла в себя и попыталась отскочить в сторону, как можно дальше от точки «обстрела», один из близнецов грубо схватил меня за локоть и угрожающе приставил к моему горлу дуло автомата.

— Рыпнешься — мозги по асфальту размажу!

Затем, преступник жестом велел ментовским машинам остановится и не приближаться!

Потому что у них — заложница.

— Твою ж мать! Вляпались мы бл*ть! — за спиной раздался прерывистый бас Потрошителя. — Какая-то сука сдала!!! — Зарычал, бросив испепеляющий взгляд. Сначала на меня, затем на Карину, до сих пор сидящую за рулём своей красной «Мазды», которая преградила путь чёрному «Лэнд крузеру».

С виду девчонка напоминала пластиковую куклу с широко распахнутыми глазами и бледным, как выцвевшая бумага, лицом. Ни единого движения, ни единого звука.

— Всем оставаться на своих местах! — Этот голос я тоже узнала. Это был Виктор. Он прятался за одной из полицейских машин и раздавал команды в громкоговоритель. — Сдавайтесь! У вас нет шансов.

— Твою ж…

— Отпустите девушку! — снова потребовал следователь.

— Х*й тебе! — Егор показал бойцам в экипировке средний палец, — В зад меня вы*бете! Лучше сдохну, но за решётку не сяду! — а затем, я услышала выстрел. И резкий толчок в спину... за которым последовал удар животом о холодный пол.

Ещё один выстрел. И ещё один.

Где-то совсем рядом.

Страшный, громкий, резкий…

Напоминающий залп из корабельной пушки.

— Бляяяяять! Твою мааааать!!! Брааат!

Мне вдруг стало настолько холодно, настолько страшно… что моё сердце практически лопнуло и разорвалось на части!

А ещё, где-то в области скул, я почувствовала нечто тёплое, нечто липкое, струйкой стекающее вниз по подбородку. Руками провела по правой скуле и… задохнулась от ужаса! Потому что увидела кровь. На своих ладонях.

Но мне не было больно. И я до сих пор находилась в сознании, до сих пор дышала, до сих пор жадно ловила обезвоженными губами затхлый воздух с привкусом ржавого металла. Может мою боль просто перебил мощный всплеск адреналина?

Но спустя мгновение… я вдруг поняла… Это была чужая кровь.

Стреляли не в меня.

А в Егора.

Его снял снайпер. Прямо с крыши того самого здания, которое они ограбили.

Он попал ему точно в голову. С одного меткого, чёткого выстрела.

Жизнь для Егора… сегодня закончилась.

ГЛАВА 23.

[Давид]

Я не должен был верить Крошке. Но она говорила о потери нашего ребёнка с такой болью, с таким отчаянием, что самому было больно, что самому рыдать и выть хотелось.

Её эмоции были искренними. А слёзы чистыми.

Но для полной убедительности, я решил проверить информацию, связавшись с надёжными людьми.

Так, или иначе, но я бы это сделал. Чуть позже, но сделал.

Ведь я был обязан поквитаться со следаком за все то дерьмо, которое он вылил на нас с Соней.

И на неё тоже.

Это я пойму чуть позже. Когда узнаю, что ублюдок шантажировал мою девочку.

***

У меня остались ещё кое-какие средства, накопленные отцом. Я решил вложить их в воистину благое дело, а не спустить на бухло от отчаяния и адской безнадеги — нанять ребят, которые без труда достали мне мразину Виктора вместе с членом в зубах, без языка, без глазниц, без кишечника.

Когда я провёл «расследование» — понял. Понял, млять, что оказался конченым уё*бком. Глухонемым, причём! Который не желал ничего слушать, видеть, знать.

Не желал заглянуть в глаза, полные слёз, полные грусти и отчаяния, моей несчастной девочки, чтобы понять, что она страдала не меньше, сука, меня!!!

Я расставил всё по порядку. Собрал в кучу пазлы неясности в одну огромную и, теперь уже, ясную картину.

Мать Сони буквально превратила жизнь моей девочки в гнилое болото. Естественно, с помощью ублюдка-трахаля. Как же я раньше не догадался, не навёл справок, что мамаша-идиотка оказалась законченной психопаткой?

Виктор шантажировал и угрожал, мать образно приковала Соню к поводку с цепями, убила нашего малыша и заставила выйти замуж за другого.

Так кто больше страдал, Давид?

Кто??

Бездушная ты скотина...

Я тоже, млять не знал! Не знааал!!! СОНЯ!

Когда моё сердце было разбито, а в венах кипела ненависть, трудно было сопротивляться надежде и вере. Сплетни надзирателей, ещё и это, бляха, письмо! Уничтожило во мне всякую человечность. Но, так или иначе, капля любви осталась. И сейчас она превратилась в нечто большее. С тех пор, как я узнал правду, эта мелкая капля превратилась в бездонный океан. Бушующий, опасный, беспощадный!

Я встал на колени, в одной руке сжимал кулон в виде сердца, в другой — ключ и, зажмурив глаза, мысленно попросил прощение у Сони.

Мы оба виноваты, маленькая.

Но я… больше.

И я готов ползать перед тобой на карачках, каждый день вымаливая пощады.

Я готов умолять тебя, чтобы ты била меня, царапала ногтями, резала ножом, плевала в лицо. Каждый божий день!

Я заслужил.

Я был не прав. Я каюсь, черт возьми! Каюсь и унижаюсь со слезами на глазах!

Прости за боль. Прости за грубость!

Даже несмотря на ненависть я понял, что не могу без тебя жить.

Я даже представить себе не могу, насколько чудовищно было больно тебе, когда ты потеряла нашего малыша.

Твою ж мать…

Как же дико я себя ненавижу!

Презираю. Проклинаю!

И не могу жить дальше.

Зная, что обидел тебя.

Мою хрупкую, мою нежную и самую-самую любимую девочку.

***

Психанув, начал колотить кулаками собственное отражение в зеркале.

Кровавые брызги летели в разные стороны. Кулаки стёрты до кости.

Удар за ударом. Удар за ударом!

Бью себя. Как собственного противника.

Я бью своё отражение и не знаю, кто победит.

Бросаю вызов самому себе. И вершу месть.

За свою глупость. И одержимое желание сломать, то, что люблю.

То, что по ошибке приказал внутреннему монстру ненавидеть.

***

У Сони начались серьезные проблемы со здоровьем. Пришлось отправить малышку в больницу. И, конечно же, в этом дерьме я виноват! Когда она через балкон голышом к сестре лазала, то… подхватила треклятую хворь.

Жить не хотелось.

Столько боли ей причинил.

Не знаю, как вынесу…

Не достоин больше её.

Попытаюсь исправить ошибки. Накажу всех сволочей до единого, что жизнь нам изувечили. И всё. Дальше… а дальше настанет моя очередь расплачиваться за ошибки. За её слёзы. За её сумасшедшую боль.

***

Пришлось оставить Соню на некоторое время одну, в больнице. Поскольку ребята позвонили, сообщив, что выполнили заказ.

Накрыло меня. Беспощадной лавиной. При мысли, что очень скоро увижу мразоту Виктора. На всякий случай звякнул одному надежному бойцу, чтобы за девочкой моей любимой присмотрел. Вряд ли Тоха настолько умом шарахнулся, что посмеет угрожать Соне, когда я рядом.