Наречённая (СИ) - Райн Лэйя - Страница 1

Выбравшись на утреннюю пробежку по заснеженному городскому парку, я даже не думала встретить на пустой дорожке древнюю старуху. Откуда она там появилась и почему именно на моём пути, осталось в тумане прошло. Я только запомнила её слова, этот скрипучий, как снег, жуткий голос и цепкий взгляд бесцветных глаз, таких светлых, что было видно на белках сеть тонких капилляров, взгляд, продирающий душу — глаза у неё были такие же уродливые, как и весь её вид.

— Исга́р пришёл за тобой, — сказала она мне в спину, когда я, боязливо обойдя незнакомку стороной, побежала прочь, спеша поскорее убраться.

Хотя была не из трусливых, но настолько эта сумасшедшая не вписывалась в общий пейзаж в своих лохмотьях, источающих зловоние, что тут любой отшатнётся. Её слова врезались гарпунами в позвоночник, и какая-то внезапная неведомая мне сила рванула меня назад. Я никогда не испытывала такой дробящей, крошащей кости боли, она мгновенно подкосила меня. Рухнув на снег, я пыталась позвать на помощь, только напрасно — кругом ни души, кроме той старухи, которая, видимо, решила забрать себе мою жизнь. Я лишь смогла раскрыть губы в беззвучном крике, выдыхая на мороз клубы пара, пока боль не скрутила меня ещё жёстче и беспощаднее, и я не услышала скрип снега рядом — ведьма приблизилась.

— Твоё время пришло, довольно прятаться в другом мире, асса́ру Истана Хассон. От судьбы не убежишь. Возвращайся…

***

Меня зовут Снежа Горская. В прошлой жизни я была обычным офисным сотрудником, и в последние три года моя жизнь вертелась по принципу работа-дом-работа. Два не успевших дойти до первого секса романа погасли так же быстро, как и мои надежды найти себе подходящего парня, у тех на уме оказывались совсем другие интересы и виды на меня — затащить поскорее в постель. А может, это со мной что-то не так, ведь недаром мама называла меня ледяной колючкой. Может, я не способна на будоражащие кровь чувства? Не способна ответить жаром, страстью? Но, так или иначе, всё это осталось в прошлом.

В том мире, куда я попала, таких, как я, называют асса́ру. Мы — девы, обладающие особыми чарами обольщать мужчин и забирать их души. Одни думают, что мы исчадие Ледяной Бездны и должны отправиться именно туда, потому что вместо сердца внутри нас лишь кусок льда. Пусть даже когда-то нас боготворили, мы были благословлены самим Верховным, мы — богини, способные подарить мужчине не только наслаждение, но и могущество, если сможем полюбить…

С тех пор, как старый король назвал нас изгоями и объявил на нас охоту, прошло три века. Престол занимает его старший наследник, который изменил некоторые правила, теперь нас не убивают, асса́ру ставят печати послушания, способные сдержать наши чары, нас превращают в безвольных рабынь и подстилок для любовных утех, игрушки для тех, у кого больше власти. Хуже участи не придумаешь, бесценный дар стал проклятием, терзающим наши души. Но я не согласна на это! И я никогда не покорюсь тому, кто так жжёт моё сердце. Ведь асса́ру свободны по своей природе, для них воля — это воздух. Только по желанию мы выбираем того, кому подарим свою силу и себя.

Но это всего лишь миф. Асса́ру никогда не сможет полюбить. Да и как может родиться в холоде их сердец любовь? Нет, это всё сказки, в этом я убедилась ещё в своём мире. Ледяная колючка не способна на пламенные чувства, она высокомерна и равнодушна, она не приемлет власти над собой, она лучше умрёт, чем станет чьей-то игрушкой. Тот король, что решил истребить нас, был прав — мы крадём души тех, кто посмел покуситься на нас. А мужчины никогда не признают поражение, им проще избавиться от нас, растоптать и уничтожить, чем принять свою уязвимость.

Выбегая на утреннюю прогулку, я не думала, что попаду в свой собственный ад, из которого однажды мне удалось каким-то чудом бежать, но права та ведьма — от судьбы не уйти. И теперь я пленница собственного дара — проклятия искушать и не любить.

Падение в стылую черноту было бесконечно долгим. Боль продолжала терзать моё тело, стирая память, но где-то в отголосках ставшего бездонным сознания звучал голос старухи. Странное имя, которым она меня назвала — Истана Хассон — было мне чужим и знакомым одновременно, но и оно постепенно начинало казаться таким же пустым и холодным, как пропасть, в которую я так безысходно проваливалась.

— Приходит в себя, — чей-то посторонний голос расколол этот хрустально-ледяной купол, и он, с гулким звоном осыпался вокруг меня хрустящим инеем.

Я попыталась разлепить веки и понять, что со мной творится, но не вышло, ресницы будто смёрзлись, и губы жгло морозом, всё тело окоченело, оно не слушалось меня. Я всё же попробовала пошевелиться, но эта попытка отозвалась острой болью в спине, такой пронзительной, что я закричала вновь. С губ сорвался только хрип. Пар собственного дыхания огладил кожу лица, кажется, и в самом деле кто-то попытался вырвать мне позвонки. Такой муки я ещё никогда не испытывала. Вся эта боль простреливала с ног до головы, поднималась к затылку, вынуждая захлёбываться. Вместе с хрипом я слышала свой жалобный стон, а следом волной нахлынули окружающие звуки: хруст снега, мужские голоса, скользнул по коже прохладный воздух…

Это проклятая старуха видно сбежала, но мне было не до неё, сейчас главное, что подоспела помощь. Меня нашли, и всё будет хорошо.

— Кажется, она не доживёт до утра, много крови потеряла, — полоснул слух незнакомый голос. — Жаль, одна единственная выжившая.

Как? Почему? От притока отчаяния я задышала часто, хотелось завыть в голос от осознания происходящего. Я перестала что-либо понимать, только и смогла, что слушать звучание голосов рядом и где-то вдалеке.

«Так, спокойно, Снежа. Ничего, что я не могу шевелиться, задубев. Это ещё не приговор», — старалась себя утешить, как вдруг явственно ощутила на себе чей-то пристальный тяжёлый взгляд. Остро захотелось увидеть, кому он принадлежит.

Приоткрыла заиндевевшие ресницы, и лучше бы я этого не делала. Сквозь муть слёз, застилающих глаза, я различила высокие кожаные сапоги, заправленные в них шерстяные штаны, длинную, такую же тёплую тунику, что доходила до колен мужчины. Внушительный корпус сковывал металлический панцирь брони, широкие листы железа покрывали и защищали его аршинные плечи и грудь, по спине до земли падал плащ. Такой же огромный, под стать незнакомцу, меч на боку. Мужчина сжал кулачищи в кожаных перчатках. Я поджала губы, понимая, что окончательно брежу в предсмертной агонии. Передо мной не медработник и не спасатели МЧС, даже не случайные прохожие, а стоял надо мной, возвышаясь вулканом, самый настоящий титан из тех фэнтезийных компьютерных игр, в которых зависала половина сотрудников офисного планктона в обеденное время.

Лица в темноте я, конечно, не смогла различить, потому что нижняя его часть была спрятана маской-платком. Разглядела только в отсветах факела, что волосы тёмные, хоть и мокрые, видно, после сражения. Прихваченные морозом, они падали на выпирающую острую скулу длинным чубом. Огонь тускло играл всполохами в чёрных тенях глазниц под такими же тёмными, сведёнными мрачно бровями. Он явно был главным. И тут я поняла, что по-прежнему лежу на земле прямо на ледяном покрове. И что темнота кругом, а вместо ухоженного парка скалистые просторы. Это было уже за гранью моего понимания.

— Нам не нужна ноша, — ответил мужчина, обглодав меня взглядом, будто волк — кость.

Его довод, как окончательный приговор, свалился на мою голову. Я нисколько не удивилась тому, что хорошо понимаю незнакомую мне речь со странным шипящим звучанием. Голос того, кто только что решил мою участь, утопил меня на самое дно, такой тяжёлый, глубокий в своём равнодушии, надменный в беспощадности.

Он шагнул в мою сторону, а внутри меня что-то толкнулось и оборвалось. Мужчина с ловкостью убийцы выдернул из ножен изогнутый кинжал и холодно полоснул меня взглядом, обжигая изнутри. Что он собирается сделать?! Я раскрыла губы, чтобы закричать. Я не хотела умирать, хотя физическая и душевная боль потери напоминали, будто догоняющим отголоском, о том, что здесь недавно произошло что-то чудовищно-страшное. Эта боль толкала на самую грань. Толкала на остриё лезвия в руках незнакомца.