Человек-паук: Вражеский захват - Лисс Дэвид - Страница 22

– Благодарю за похвалу, стажер!

Она игриво хлопнула его по плечу.

– Я не шучу. Может, я обошлась бы с данными немного иначе, но твой способ отлично сработал. Работа просто супер! Да и Теодор говорит, что ты нереально умный...

– А, так вот почему он вечно ко мне цепляется!

Она пожала плечами.

Питера вдруг охватило странное желание – рассказать ей о Человеке-Пауке, своей второй ипостаси. Ей можно доверять! Однако он сдержался, потому что в этот момент воображение нарисовало ему самого себя трясущимся от смеха.

Почему он внезапно решил довериться совершенно чужому человеку, практически первому встречному? Наверное, просто устал все время лгать, глядя на собеседника честными глазами. Сколько раз он поступал так с тетей Мэй, с Гарри, даже с ЭмДжей до того, как раскрыл ей правду, и даже после? Иногда ей действительно не стоило знать, какой опасности он чудом избегал и какие враги ему противостояли.

Но неужели доверять людям – плохо?

Нет, конечно, но не так, не на второй день знакомства... Однако Аника хорошо разбиралась в химии. Возможно, она подсказала бы ему способ улучшить костюм Человека-Паука? И вообще, приятно сознавать, что ты не один, что, если надо, тебя прикроют. И совсем необязательно Анике будет грозить опасность, если она узнает тайну супергероя, правда? Только если кто-то еще догадается, что ей все известно.

Если открыть секрет Гарри или тете Мэй, то станет легче, не будет больше лжи и полуправды. Но это будет эгоистичный ход – он раскроется для того, чтобы они не считали его больше рассеянным или вруном.

С Аникой все иначе. Она умная, энергичная, веселая и безумно красивая... нет, последнее, конечно, не имеет ни малейшего значения.

А вот остальное – очень важно.

Какие глупости. Сумасшествие. Может, они с ЭмДжей переживают и не лучшие дни, однако ее он любит вообще-то. И не стоит об этом забывать. Просто сейчас ему неуютно, он не в своей тарелке – так сказали бы обычные люди, оценивая похожее состояние. Питер отлично знал, как функционирует мужская психика. Увидит владелец такого крошечного мозга привлекательную женщину – и давай с ней флиртовать в надежде на сладкую жизнь. Однако шашни с Аникой до добра не доведут.

«Значит, снова ложь, спасительная ложь», – подумал Питер.

– Просто отвлекся, забыл, – пробормотал он, понимая, как глупо это звучит. Теперь она подумает, что он лентяй. И почему он не умеет лгать красиво, представляя себя в лучшем свете? – И вообще, я всегда опаздываю. Пейтон, наверное, уже устал мириться с моими причудами.

– То есть правды мне от тебя не услышать? – спросила она, уперев руки в бедра.

– Ты о чем? Я же только что...

– «Просто отвлекся, забыл...» – передразнила его Аника. – Это не ответ. Это даже не половина ответа. Неужели тебе кто-то верит?

«Пока все верили», – пронеслось у Питера в голове.

И учителя, безразличные или слишком занятые, и друзья, и родственники, которые уважали его личное пространство, да и просто равнодушные собеседники. Возможно, ответы им не нравились, однако они никогда не требовали правды.

– Трудности бывает полезно обсудить, – продолжала Аника. – А если не хочешь говорить с первым встречным, то так и скажи.

– Нет, дело не в этом, – промямлил Питер. – То есть... из всех первых встречных тебе я бы сразу все рассказал. Ты просто идеальная первая встречная... – Последняя фраза прозвучала совсем по-дурацки.

Аника усмехнулась.

– Мне нравится твой подход.

– Ты не подумай, я наркотики не принимаю, и в казино не сижу, и... просто у меня очень много других дел, кроме работы. Важных дел. – Так вроде звучит сносно. – Я не могу отказаться от другой работы. Иногда я будто проживаю две жизни. Я должен делать все... наверное, должен, не знаю... Скорее всего, никто не возьмется выполнять то, что я взвалил на себя, но в то же время я... так устал. Я уже давно не могу уделять все внимание и силы работе в лаборатории, как бы мне этого ни хотелось.

Он откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. Ну вот. Выговорился. Так честно он не беседовал ни с кем, кроме ЭмДжей. В груди у него потеплело.

Аника села напротив и пристально взглянула на него.

– Ну как, стало легче? – спросила она, будто читая его мысли. – Даже если ты рассказал мне не всю правду.

– Да! Стало!

– Хочешь совет? Правда, опыта у меня немного, да и я младше тебя...

– Давай. Советуй.

– Тогда слушай. Со мной было то же самое, когда я поступила в университет, – начала Аника. – Не стану углубляться в детали, это слишком личное, но меня здорово помотало. По тебе видно, что твои родители не из Индии, но ты наверняка догадываешься, что иммигранты, положившие жизнь, чтобы вырастить детей в чужой стране и дать им образование, ожидают от ребенка не просто хороших, а очень хороших оценок.

– Моя старшая сестра-паинька училась на пять с плюсом, – продолжила Аника. – А я нет. И я не могла объяснить родителям, как не могу рассказать тебе, что мешало мне получать самые высокие оценки. Моим глупым оправданиям никто не верил.

– И что произошло?

– Я сделала выбор. Решила, что важнее. Поняла, что хочу заниматься наукой не потому, что этого ждут от меня другие, а для себя. И направила все силы на достижение цели. Искренне надеюсь, что, когда я подам документы в аспирантуру, мне не откажут из-за той четверки с плюсом за начальный курс средневековой европейской истории.

– Выходит, ты выкарабкалась?

– Кризис миновал, – пожала она плечами, – и мне удалось скрыть потери.

«Пожалуй, сравнение не совсем верное, – подумал Питер. – Все-таки четверка по истории не то же самое, что битва со Стервятником, но в целом совет неплох».

Он давно раздумывал о своей двойной жизни, но по-настоящему так и не признался даже себе, что она его тяготит. Питер спрашивал, велика ли помощь Человека-Паука городу, но ни разу не позволил себе задаться вопросом: а хочу ли я быть супергероем? Однажды на этот вопрос придется дать ответ. Но не раньше, чем Фиск окажется за решеткой.

– Мои родители не были иммигрантами, – признал Питер, – но у меня тоже жизнь не сахар.

Он рассказал Анике о тете Мэй и дяде Бене, а потом и о воре, которого заметил, но не остановил, решив, что это его не касается. А вор убил его дядю.

Питер научился говорить об этом без слез, однако слова выходили трудно, с болью. Воспоминания никуда не уходят. Они остаются с нами навсегда. Как и сожаления.

– Каждый раз, когда приходит время делать выбор, – говорил Питер, – я думаю, правильно ли поступаю, как отразится мое решение не только на моем будущем, но и на окружающих. Я боюсь, что, если сделаю что-то не то или не сделаю совсем, последствия будут катастрофическими.

Аника слушала его, широко раскрыв глаза.

– Так нельзя, – произнесла она. – Нельзя так жить. Ты не мог предвидеть того, что случится с твоим дядей. А вдруг тот вор был вынужден красть, чтобы купить лекарство умирающему ребенку? И если бы ты его остановил, то приговорил бы малыша к смерти? Никому не дано знать, чем обернутся наши поступки. В наших силах лишь надеяться, что мы делаем правильный выбор.

– Но я-то ошибся, – настойчиво повторил Питер. – В тот день я сделал неверный выбор.

– Прекрати. Ты не знал, что произойдет, – ответила Аника. – Ты же не террориста отпустил и не убийцу. Иногда мелочи становятся невероятно важными.

– Не знаю, что и сказать, – покачал головой Питер.

Это было преступление. И он был обязан его предотвратить...

– Но где же в твоих рассуждениях здравый смысл? – нахмурившись, спросила Аника. – Если ты беспокоишься о каждом решении, просчитываешь последствия... Твои друзья, наверное, сходят с ума, глядя на тебя. А твоя девушка... если, конечно, у тебя есть девушка...

Аника явно пыталась выведать, есть ли у него подруга. И хоть признаваться Питеру не хотелось, не упомянуть об ЭмДжей было бы просто жестоко. С Аникой ему было легко, между ними будто протянулась нить. Кто знает, что могло бы случиться, живи они в другое время или в другом мире. А пока...