Пути Держателей. Книга первая (СИ) - Фролов Андрей - Страница 25

Как объяснил Танара, немногочисленные Ткачи мидзури, появлявшиеся в этих глухих местах, сразу становились хозяевами деревень, а то и целых провинций, подливая свежего масла в огонь феодальных конфликтов. На этом фоне даже деятельность беспощадных кавертаев становилась чем-то логичным и естественным. Проводник все более старательно обходил крупные поселки, форты и ярмарки, вскоре перестав делать исключение даже одиноким хижинам отшельников.

За долгие, казавшиеся бесконечными переходы спутники неспешно познавали друг друга. Медленно, с трудом, оставаясь настороже. Присматриваясь, прислушиваясь, анализируя, многое стараясь додумать самостоятельно.

Пока тоэх болел от укуса, проводник послушно ухаживал за ним, невольно выслушивая рассказы о его родном мире. Юноша, еще не до конца покинувший потные объятья горячки, с упоением рассказал тому о своем детстве. О мире воинов, презирающих преграды и оковы, о воинском искусстве, о ярости рукопашной схватки, которой новорожденные тоэхи обучались с пеленок.

Он рассказывал о жгучей крови врага, хлещущей в лицо победителя, о могучем реве орды, разрывающем небеса; о страхах, которыми полнились сердца противников при одном упоминании бойцов Тоэха. Он сетовал, что его сородичи не столь искусны во владении Нитями, тут же доказывая проводнику, что тоэхи дадут фору любому чародею, обладая умениями частичной, и даже полной регенерации.

Танара, колдующий над своими оберегами, слушал с интересом, хоть и не без легкой усмешки. Проходило время, и он начинал скупые рассказы о собственном мире, где величайшая мощь Нитей главенствовала над грубой силой. Так Киоши узнал, что еще в годы юности мидзури достиг умения Ткача Синих, а также успел вскользь постичь природу Золотых.

Юноша в ответ рассказывал спутнику о собственных неудачных экспериментах с Зелеными, когда чужие его сущности Нити едва не оторвали тоэху ногу. Проводник выслушивал внимательно, задавая вопросы, и объяснял, отчего чужая Нить может обжечь, если ее попробует подчинить неумелый.

Они обсуждали искусство полета, скольжения по Нитям и наперебой хвастали деяниями героев прошлого, возведенных в ранг святых. Тоэх забавлял проводника своими неловкими попытками создавать из Нитей не клинки и арканы, а хоть сколько-нибудь сложное заклинание, в то же время шокируя своей силой, скоростью и взрывоопасной внутренней силой.

Танара старательно скрывал удивление, впервые познавая расу тоэхов так близко. Молодой представитель знатного рода Пловцов, первый, с кем судьба свела вплотную за последние две сотни лет, настораживал его и удивлял.

Сущность и набор умений чужака были настолько противоречивы и непохожи на способности самого Танары, что это подчас даже пугало — при общей схожести своей природы, их расы разделяла огромная пропасть. Больше не пытаясь прикрывать звериную сущность маской Бактияра, тоэх казался мидзури ярким живым фонтаном клокочущей и обжигающей энергии, воплощением стихии разрушения, безразличной к знаниям и искусству владения Нитями.

Киоши, в свою очередь, также ощущал эту пропасть, с неподдельным удивлением и восторгом наблюдая за работой Ткача Нити. Уходя на охоту и оставаясь наедине с собой, он изо всех сил пытался воспроизвести подсмотренные приемы плетения, но раз за разом терпел неудачу, обжигаясь и рыча от злости. Для того, чтобы юноша смог повторить неторопливые, глубокие и холодные заклинания своего спутника, было недостаточно и всей бесконечной чехарды привалов.

Он завидовал, чувствовал смущение, замешательство, а затем бросался в самую чащу леса, голыми руками добывая ужины и завтраки. Там юноша ломал хребты ящерам и пещерным волкам, не без гордости читая в огромных глазах мидзури страх. И тут же сам застывал с раскрытым ртом, стоило Танаре взяться за Нить, чтобы освежевать тушу или зажечь костер.

Бродячий воин был поражен способностью тоэха перерабатывать яды, которые многим мидзури грозили лихорадкой и безумием, а то и смертью. Киоши не переставал восхищаться проводником, который словно был частью леса, искусно вплетенной в него с помощью Нитей.

На небосклоне наступало время Светлых Солнц, а фиолетовые шары величаво скрылись за горизонтом. Местность, по которой их вел Танара, вновь стала гористой и начала постепенно подниматься вверх. Деревья становились хвойными, вода в реках и озерах холодела.

Они все больше беседовали, сравнивали, обсуждали. Вскоре проводили за разговорами почти все свободное время, осуждая и оправдывая поступки предков.

Киоши рассказывал о Тоэхе — похожем на бурлящий котел лавы, Танара Нитями рисовал в воздухе картины бескрайней Мидзури. Тоэх леденел, заглядывая в покрытую инеем вечности душу спутника, а тот обжигался, находя в юноше лишь хаотичное движение пламенного шара, способного рушить, ломать и создавать, чтобы снова рушить. Настороженно приоткрываясь, они увлеченно читали друг друга, больше ни разу не вспоминая стычку у Портала.

Немало времени путешественники уделили и обсуждению человеческой расы, изобретательной, но слабой и неумелой. Создавшей маломощное огнестрельное оружие и водородную бомбу, но изначально не предрасположенную ни к смене тел, ни к работе с Нитями. По своей примитивности и юности включавшей в свои пантеоны и мифы как тоэхов, так и сородичей Танары.

Они шутили, болтали, спорили, с каждым шагом становясь чуть больше, чем просто случайными спутниками на большой дороге. Медленно, но верно, двое странников продвигались к таинственной горе.

Киоши избавился от порванной рубахи и куртки, обнажив трансформировавшийся торс, уже не скрывая висящий на широкой груди кулон. Оставшись только в кроссовках и рваных джинсах, он дал повод для первой шутки. За нее Танара едва не искупался в ледяной реке, все же успев зацепиться за прибрежные ветви парой Синих.

Как проводник не старался вести их по самым глухим местам, несколько раз путникам пришлось останавливаться в деревнях и небольших городках, где они покупали вино, позволяя себе редкие часы сна под кровом.

Однако даже с этим вскоре решено было покончить.

Потому что в какой-то момент своего похода они все-таки наткнулись на кавертаев…

Это случилось просто однажды, ведь течение времени уже ничего не значило для юноши, направляшегося к горе.

Продираясь через плотные заросли мягких, как тряпки, лиан, путники вырвались на очередную дорогу, забытую и демонами, и Богами. Осмотрели две накатанные телегами колеи, траву по колено, затянувшую просеку, и остановились, прислушиваясь. Несмотря на дикий вид дороги, ей пользовались, хоть и нечасто, а тоэх ощущал в воздухе тревожные запахи других существ.

Танара присел над колеей, что-то высматривая в траве и поглядывая по сторонам, а Киоши принялся отдирать с джинсов огромные шевелящиеся колючки.

— Какое-то время можем двигаться этой дорогой, — проводник указал рукой. — Возможно, даже попадем в деревню, где сможем закупить провизию. Признаться честно, жареное мясо уже начинает утомлять… Если поселка не попадется, снова свернем в леса.

Юноша пожал плечами, зашвыривая колючку обратно в стену лиан, как вдруг Танара еще ниже пригнулся над дорогой. Осмотрел землю, растерев ее комок в пальцах, провел по траве рукой, нахмурился.

Киоши подошел, продолжая втягивать воздух.

— Что-то не так?

— Не могу понять, — тот помотал головой, продолжая крошить комочек земли. — Будем осторожны. Дорогой пользовались совсем недавно, это видно и без Нитей. Но следы не похожи на отпечатки крестьянских сандалий…

Встал, отряхивая ладонь о штаны.

— Еще здесь прошло сразу несколько телег, причем тяжело груженых. Не знаю, отчего, но меня это настораживает.

Киоши лишь кивнул — он тоже привык доверять чутью. Однако ради путешествия по дороге был готов рискнуть — густые заросли местного леса основательно снижали скорость.

Осторожно двинулись дальше, пристально всматриваясь в лес и готовые в любой момент исчезнуть в чаще. Тоэх часто уходил вперед, таился, нюхал, высматривал. Внимательно исследуя каждый поворот дороги, они медленно продвигались вперед.