Обрести силу (СИ) - Агишев Руслан - Страница 39

— Великий, да продлят боги его годы до скончания веков, приветствует тебя, — начал говорить Зарат, так и не дождавшись от хозяина шатра ни слова. — Он надеется, что его верный слуга силен, глаза его зорки, а руки и дальше готовы разить врагов Великого Шамора.

Конечно же все эти цветастые приветствия и пожелания были пустыми и шаморский султан Махмур ничего такого не говорил, а все это добавили в послание его писцы. Зарат это прекрасно понимал и не сомневался, что это понимает и сам командующий.

— Он получил твои послания и скорбит вместе с тобой о смерти твоего единственного сына и наследника. Не меньшая печаль охватила его и при известии о гибели его верного поданного кади Рейби. Но охвативший его гнев на нечестивых и жестоких убийц, посмевших осуществить это злодеяние, был еще больше его скорби и печали, — мужчина внимательно следил за реакцией неподвижно сидевшего старика. — Великий повелевает обрушить его гнев на убийц его Ока, кади Рейби.

Вдруг Сульдэ зашипел, как рассерженная непрошеным вторжением кобра. И лекарь тут же попытался отпрянуть от своего господина, но сильный пинок командующего все равно нагнал его и отправил в дальнюю часть шатра.

— Собака! — с шипением выдохнул он воздух и поднял склоненную голову. — Зарублю…, — упавший лекарь сразу же свернулся в кучку и заскулил, как побитый пес. — …

Едва тусклый свет от ближайшей лампы осветил лицо командующего, как Зарат с трудом подавил в себе желание вскочить, чем удивил и самого себя. Ему, «отпахавшему» на границе полный срок, было конечно не привыкать к ранам. После жарких «заруб» с отрядами опоенных какой-то гадостью фанатиков единого Бога, вооруженных зазубренными тесаками, он насмотрелся на рваные дыры в телах своих солдат, но тут было нечто совершенно другое… Желтовато — серое лицо старика словно состояло из двух половинок, одна из которых принадлежала человеку и имела совершенно обычные черты, а вторая — демону из преисподней.

Зарату даже на ум не могло прийти, что могло оставить такие следы! Эта демоническая половинка напомнила ему мятую, взопревшую от тяжелой и грязной работы, рубаху, которую кто-то неловко накинул на голову человека. Часть лба Сульде вместе с куском волос съехала вниз, почти полностью скрывая глаз. Еще ниже оказалось щека, оплывшая словно расплавленный воск толстой свечи, а под ней едва угадывался уголок рта.

— Боги…, — все же вырвалось у него, когда Сульдэ ощерился нормальной частью своего лица. — Великий не знает об этом увечье…

Едва он это произнес, как тут же пожалел об этом. Единственный глаз оскалившегося Сульдэ нехорошо сверкнул. Говорить такое, намекая на физическую немощь, точно не следовало… Зарат буквально физически почувствовал, как на шее начала затягиваться удавка.

— Ха-ха, — вдруг голову старика дернулась и из его рта до тяжело дышавшего Зарата, донесся скрип-смех. — Увечье… Зачем Великому знать об этом? — падающие тени делали смеющееся лицо еще более зловещим. — Это, — он махнул рукой в свою сторону. — Не отнимает, а придает мне силы. Ты же служил и должен знать, что некоторые раны лишь усиливают нашу ненависть к врагу… Поэтому забудем об этом и вернемся к посланию Великого, да будут крепки его члены, как ветви столетнего дуба.

При это его единственный глаза так яростно буравил Зарат, что он с трудом нашел в себе силы, чтобы кивнуть и продолжить…

Не так, совершенно не так, он представлял себе их встречу. Это должна была быть встреча обвиняемого и обвинителя, умоляющего и непреклонного. Вышло, что почти наоборот. Это Зарату пришось трепетать.

— Великому… э, — мужчина с трудом, но овладел собой. — Пришлась по нраву весть о взятии Кордовы. Этот город станет настоящей жемчужиной в драгоценном ожерелье шаморских торговых городов и расцветет подобно весеннему цветку под нашей крепкой рукой, — продолжал Зарат, стараясь чтобы его голос звучал тверже и уверенней. — Великий повелевает все взятые ценности отправить в столицу, где под пристальным вниманием главного казначея они будут в большей сохранности.

Здесь кади даже позволил себе чуть улыбнуться, понимая, что отправлять-то по-существу нечего.

— Милостивого также заботит твое неприязненное отношение к нашему союзнику — владыке подгорного народа Кровольду, — Зарат уже обрел второе дыхание; от его недавней растерянности и липкого страха не осталось и следа. — Великий внял твоим подозрениям, но в мудрости своей не позволяет тебе оговаривать нашего союзника. Сообщаем тебе, что недавно Кровольд вместе с большей частью своих дружин покинул владения Ольстера и вернулся к себе для подавления мятежа. Но, властитель гномов уверил Великого, что не позднее весны вновь выступит против короля Роланда…, — тут Зарат ухмыльнулся и заговорщически понизив голос, произнес. — При дворе ходят слухи, что владыка Кровольд преподнес Великому полный комплект снаряжения бессмертного из драгоценной черной стали, — в голосе мужчины вольно или невольно проскользнули нотки восхищения по поводу такого дара. — Это почти пять десятков килограмм гномьей стали…

В этот момент со стороны неподвижно сидевшего Сульдэ вдруг раздался его жуткий скрип — смех, отчего ничего не понимающему Зарату вновь стало не по себе.

— Ха-ха-ха! — скрипел полководец, тряся оплывшей стороной лица. — Ха-ха-ха! Пять десятков драгоценной стали! Ха-ха-ха! — он резко вскочил с места и с силой ударил ногой по одному из странных пузатых матерчатых тюков, стоявших вдоль полотна шатра. — Смотри! — от удара тюк запрокинулся и из него с мелодичным звоном полился матовый черный ручеек. — Ха-ха! Видишь, сколько здесь этого добра?! — на землю высыпалось горстей десять стальных листовидных наконечников характерного глубокого черного цвета. — Вот! Тоже владыка Кровольд отдарился!

Ошеломленный Зарат же не сразу понял, что старик имел ввиду, говоря «отдарился».

— Вот сколько стали этот коротконогий пес прислал мне и моим бессмертным, — старик наклонился и захватил штук пять — шесть наконечников и бросил их к ногам Зарата, заставив последнего отпрянуть. — В этих тюках около ста килограмм гномьей стали. И если бы не этот проклятый снег мои воины собрали бы еще столько же, а может и больше… И на каждом из них кровь моего человека! На каждом! — он подошел к кади вплотную. — Ты об этом хочешь написать Великому? О том, что наконечники гномов прокалывают доспех бессмертного как тряпье нищего бродяги? Об этом?!

Горящий ненавистью глаз старика еще несколько мгновений смотрели на съежившегося кади, совсем не ожидавшего такого взрыва.

— Ха-ха-ха… Подарок от владыки Кровольда…, — командующий сел на свое место, горько смеясь. — Видят Боги, владыка Кровольд большой шутник… Ха-ха-ха, — наконец, это скрежетавший смех стих и Сульдэ снова уставился перед собой. — Ну, а еще что ты расскажешь мне?

Кади Зарат же молчал. А в его голове проносились лишь мысли о том, что тягаться с командующим ему еще не под силу. Железный старик оказался слишком тяжелым противников, который с легкостью мог отправить его, кади Зарата, вслед за его предшественником. Поэтому пока он решил для себя следующее — идти в открытую против Сульдэ еще рано, а вот исподволь и незаметно, можно попробовать.

— По дороге сюда я видел многое такое, что меня взволновало. Тогда в дороге я подумал, а все ли так хорошо на наших новых землях… Мои глаза видели и нападение на патрульных легиона, и множество виселиц. Легионеры болтают об отравленной воде, пище и ядовитых стрелах. Тут же повсюду следы пожаров… Но даже это еще не все! — кади медленно подбирался к самому главному, о чем он хотел спросить. — Еще я узнаю о совсем невероятных вещах. О громовых камнях с вложенных в них силой Богов, способных разметать как младенцев десятки воинов; о чешуйчатом чудовище из легенд, изрыгающем пламя; о проклятой магии, способной пожрать человека зажи…

В этот момент мужчина, уже в очередной раз остановивший свой взгляд на изувеченной части лица Сульдэ, поперхнулся. Он, наконец, понял, откуда на лице командующего такие странные раны. Это магия! Только магия могла словно гигантскими челюстями сжевать лицо человека и, выплюнув, вернуть все обратно.