Шип и игла - Томпсон Пол - Страница 6

— Как вы узнали, что он из Миести?

— На нем была эмблема бриллианта. — Увидев их недоумение, Индолел добавил: — Знак Факта, вы, наверное, видели его.

— Да. А что делал человек Факта из сити в запустении Палло? — ухмыльнулся граф. — Он что, вероотступник?

— Он кажется человеком стойких убеждений, — сказал Шип.

— Неважно. — Радо оглядел зал. — Вывеска на таверне обещает игру в кости. Где это может быть?

— Великий господин желает испытать судьбу за столом? Дозвольте Ишафу сопровождать вас.

Курук начал прокладывать дорогу через толпу в зале. Волынщики начали играть опять, и пронзительные тона курукской музыки контрастировали с ровным гулом публики. Вино лилось рекой, и немало было пролито на графа и Шипа, когда они продирались сквозь тесноту зала за Индолелом.

Танцор остановился у стены, покрытой мозаикой.

— Великий господин не знает, что хозяева «Дикого быка» не желают входить в коммерческие дела иностранных игорных домов в Портовом городе. Поэтому вход сюда надо оплачивать.

Рука Шипа полезла в подмышку. Он заподозрил подвох. Граф же скучающе спросил:

— Сколько?

— Обычное пожертвование Омпи составляет одну двадцатую кошелька.

Сказав это, Индолел отступил, как бы ожидая удара со стороны графа. Многие посетители «Дикого быка» завязывали драку в этом случае. Радо же только посмотрел на курука и вынул золотую монету из кошелька на поясе. Не сказав ни слова, он отдал ее Индолелу. Тот попробовал ее на зуб и дважды стукнул о стенку. В стене открылся люк, под которым было маленькое отверстие. Индолел опустил в отверстие монету, и люк закрылся. Затем заработала сложная система несмазанных колес, и вся мозаичная стена повернулась вокруг оси. Шип заглянул туда и, убедившись в полной безопасности, пропустил вперед графа.

— И да руководит вами рука Омпи! — сказал Индолел. Широкоплечий лакей пропустил графа Радо и Шипа и тотчас же закрыл за ними потайной вход.

Они словно вступили в другое царство. Широкая комната с низкими потолками была уставлена богатой мебелью. На стенах были роскошные обои. Мягкие ковры закрывали весь пол. Канделябры висели над столами, за которыми несколько сот мужчин и женщин сидели перед кучками золота и серебра, испытывая капризы случая.

Курук в униформе поклонился им.

— Чего желаете, великий господин? — спросил он медовым голосом. Даже его улыбка отдавала золотом.

— Позволяется ли ничего не делать? — спросил граф.

— Можно ничего не делать, можно пробовать, можно испытывать, — ответил курук. — Здесь действует единственная заповедь, великий господин, — веселитесь.

— Благодарю вас?…

— Афрез Мирора к вашим услугам, великий господин.

Радо сунул в руку Мироры серебряную монету и пошел дальше. Шип следовал за ним, стараясь не отстать из-за того, что все время смотрел по сторонам.

Радо прошел мимо обычных видов игры: берок, пять-и-семь, игры в кости. Игры, которые он не узнал, он отнес к разряду национальных курукских. Одна странная игра привлекла его внимание. Стол был в форме кольца. В центре сидел человек. В поверхность стола были встроены чашки разного цвета и пронумерованные. После того как ставки были сделаны, человек в центре бросал деревянный шар в воздух. Место его приземления определяло, кто выиграл, а кто проиграл. Это походило на известное колесо судьбы, но здесь человек, бросавший шар, был слеп.

Шип что-то сказал, как бы про себя.

— Говори громче, юноша, я не слышу, — сказал граф.

— Я сказал, что грех видеть, что много богатства истрачено на одно удовольствие.

— Грех? Я ожидал большей тонкости от тебя, мой дорогой Шип. Я так ничему тебя и не научил? Что общего у греха и удовольствия? Разве не является грехом то, что оскорбляет богов?

— Вы знаете, что это так, милорд.

— А разве боги осуждают удовольствие?

— Конечно, нет, милорд.

— А разве удовольствие не приносит счастья? — продолжал граф, не испытывая угрызения совести.

— Не всякий раз, милорд. Иногда удовольствие одного человека оборачивается болью для другого.

— Точно! Так в чем же грех, добродетельный Шип? Человек, испытывающий удовольствие, счастлив, а человек, испытывающий боль, — нет. Разве в таком случае боги осуждают страдающего за то, что он несчастен?

Шип не отвечал. Подошла официантка с полным подносом медных кубков. Радо схватил два и протянул один своему слуге.

— Пей, Шип. Пей и отвергай боль, хотя бы на момент.

Граф осушил кубок за один прием. Шип глядел в темно-красную жидкость. После того как граф выпил, Шип перелил в его кубок свою долю вина.

— Я давал обет не забывать, милорд. Мне кажется, это ваша задача.

Радо нахмурился и опорожнил второй бокал в таком же темпе.

В дальнем углу зала граф нашел то, что искал. За столом, накрытым зеленым сатином, играли в башни. Стол имел шестигранную форму. Два кресла были свободны. Радо встал за одним из них и спросил:

— Могу я присоединиться?

Ведущий, который, судя по его костюму, был морским капитаном из Опарана, спросил:

— А деньги у вас есть?

Граф в ответ бросил тяжелый поясной кошелек на стол. Его глухой звук свидетельствовал о праве на игру.

— А что он? — спросил другой игрок. Он был с бородой, происходил из Таблиша.

— Это мой слуга, — объяснил Радо. — Я плачу ему не столько, чтобы он мог играть.

— Хорошо, в таком случае пошлите его куда-нибудь, я не люблю, чтобы надо мной торчали люди.

— Я вас понимаю, — сказал граф. — Однако у слуги хранится мой подлинный кошелек, и я настаиваю, чтобы он остался. Вам не помешает, если он будет стоять на коленях возле меня.

Опаранец согласился.

За столом также были человек с запада, называвший себя Геффрином, и судовладелец по имени Йотеза. Ставка была — одна монета со звездой на партию, что было дорого. Морской капитан выигрывал. Перед Геффрином была солидная кучка, а Йотезе и Нишому из Таблиша не везло.

В башни играют набором из шестидесяти разрисованных плиток. Разница в окраске в этой игре не имеет значения, важна категория. Ведущий раздает игрокам по три плитки, которые кладутся на стол оборотной стороной вверх. На каждую плитку кладут ставку. После чего ведущий переворачивает две плитки в середине стола. Это — башни. Игроки заявляют о своем намерении играть одной из своих плиток против башен одним из трех способов: ниже, чем младшая из показанных плиток (называется туннель); ровно или между двумя открытыми плитками (называется мост); выше, чем старшая плитка (называется арка). Каждый играет с ведущим по очереди. Это нервная игра, требующая концентрации на том, что было разыграно. Радо нравилась эта игра больше других.

Он положил на каждую свою плитку минимальную ставку. Первыми башнями были четыре льва и девять рабов. Нишом играл первым.

— Мост, — сказал он и перевернул пару факелов. Слишком мало. Он проиграл серебряную монету ведущему.

Радо был следующим.

— Мост, — сказал он.

Опаранец раскрыл перед ним восемь львов. Морской капитан выплатил ему одну звездную монету. Радо оставил ее на столе для игры.

— Туннель, — сказал Геффрин.

Он проиграл с восьмеркой. Йотеза рискованно назвал арку и показал королевского шута — высшую плитку в наборе рабов. Йотеза был доволен и захлопал в ладоши.

Нишом пристально изучал ушедшие плитки.

— Туннель, — сказал он. Открылся ад — старшая плитка факелов. — Проклятие ведьм! — выругался он. — Не могу выиграть ради спасения собственной жизни!

Радо играл туннель с тремя. Геффрин играл туннель с единственным львом. Йотеза потерял на мосте, а Нишом проиграл снова. Он собрал последнюю пару серебряных монет со звездами с зеленого сатина.

— Увы, друзья, я вынужден откланяться. Мне надо оплатить ночлег, а судя по моему невезению, если я буду играть дальше, то мне придется спать на улице. — Он приложил руку к груди и поклонился.

Они играли до тех пор, пока у капитана не кончились плитки. Коробка с плитками перешла к Геффрину. Пока он перемешивал содержимое коробки, игроки разминались. Графу умеренно везло. Он делал ставки консервативно, взвешивая силу соперников и соразмеряя ходы с удачей. Шип скучал. Он позевывал под локтем хозяина.