Бесс-фракиец (СИ) - Морозов Алексей - Страница 14

Внезапный голос караульного у входа в покои отвлек префекта от мрачных раздумий:

— Посыльный с побережья, господин!

— Пусть войдет, — бесстрастно отозвался Квинт и покинул террасу. Вернувшись в полутемный альков, велел рабу налить себе в чашу прохладной воды из кувшина, покрытого замысловатой росписью. Несколько глотков подарили желанное облегчение от жары.

Не прошло и минуты, как в альков вошел человек в сером сагуме — один из многих шпионов и соглядатаев римского наместника, незаметно снующих по людным улочкам Александрии Египетской — глаза и уши префекта провинции. Вошел — и задержался на пороге, низко, до земли, поклонившись господину.

— Говори! — велел Квинт и мановением руки позволил служителю подойти и встать у стола.

— Тревожные вести с побережья, мой господин: есть верные сведения, что завтра в трех лигах к востоку от Александрии бросит якорь черный корабль, — шпион указал рукой место на папирусной карте, разостланной на широком столе префекта. — Наши люди опознали судно, когда оно выходило из южной гавани Крита, направляясь сюда, и сообщают, что это — пиратская пентера, "Танатос" Бесса Фракийского.

Едва прозвучало это имя, как глаза префекта тут же загорелись давней, лютой, годами выпестованной ненавистью. Это имя рубцом лежало на его попранной гордости, с многолетней мечтой о мести было связано оно. Имя принадлежало его заклятому врагу, фракийскому варвару, который однажды — в том числе, по оплошности Квинта — избежал законной кары за преступления против Империи. И вот судьба, затейливая стерва, похоже, сводит их вновь, спустя столько лет… Префект невольно усмехнулся, едва удержавшись, чтобы не расхохотаться в голос: их с Бессом дороги пересекались всю жизнь в самых неожиданных местах.

— Что ж, Менидий, — обратился префект к своему шпиону, — ты даже не представляешь себе, сколь долгожданную весть принес в мой дом. Слушай мой приказ…

Длинные весла бурно вспенивали воду у бортов корабля, неся "Танатос" к берегу. Бесс-Фракиец стоял на носу, держась за шкоты узловатыми от натруженных мышц руками, и вглядывался поверх деревянной головы пантеры, вырезанной на акростоле судна, в серую полоску на горизонте, которая всё больше увеличивалась в размерах, постепенно обретая очертания песчаного побережья с пальмовой рощей и рыбацкой деревенькой, темнеющей вдали.

Торс могучего пирата защищал черный как сама ночь мускульный торакс, на ногах были закреплены кожаными ремнями поножи-книмиды. Длинные темные волосы сдерживал у лба ремешок, плетеный из тонких кожаных полосок. Средиземноморское солнце за годы странствий сделало кожу пирата коричневой от загара, и только в голубых как сталь глазах читалась память о снежных зимах его юности в Драконьих горах.

— Вырядился словно на арену, — поддел его откуда ни возьмись появившийся рядом Брут, могучий воин с далекого Альбиона. — Перед кем ты там собрался красоваться? Перед александрийскими скупщиками что ли? Та еще публика! Эти будут смотреть не на твое снаряжение, а на то добро, что ты им привезешь, да станут выгадывать, как бы половчее сбить назначенную тобой цену.

— На это и расчет, Брут: я не оставлю перекупщикам шанса на успех. Они наверняка уже слышали о том, как я отплатил Браксосу Тирренскому за его обман. Так что доставлю им груз сам, без посредников. Ну а по одежке этим скупердяям будет легче понять, кто стоит перед ними, и понимание это напрочь отобьет у них желание мухлевать со мной. А если не отобьет, то в дело пойдут уже совсем другие доводы, — с этими словами пират положил ладонь на рукоять висевшей у пояса махайры, одной из своих парных греческих сабель.

— Смотри, не оставь нас совсем без торгашей — кому тогда будем сбывать награбленное? Искать на берегу покупателей для нашего товара — дело рисковое, карается оно почти так же строго, как и само пиратство. Вот эти ребята и хотят иметь за свои хлопоты достойную деньгу.

Бесс покачал головой:

— Одно дело — честный торг, и совсем другое — плата за военную добычу фальшивой монетой, как это было с Браксосом. Но я тебя услышал, Брут. Не переживай — буду хитер как змей, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, как говаривали у нас в горах.

— Сколько людей с собой возьмешь? — осведомился бритт.

— Опять шутишь? Да нисколько! Места в лодке всё равно ни на кого другого не хватит. К тому же дело проще некуда: сплавать туда-обратно и доставить то, что надо. Александрийцы нас еще никогда не подводили. Ты, главное, присматривай за ребятами, чтобы не бедокурили без меня.

— Это за ними-то? — переспросил бритт и, вздохнув, покосился на команду "Танатоса" — бронзовых от загара проворных моряков и головорезов, каждый из которых имел свои причины стать на скользкий путь морского разбоя. — Постараюсь, не впервой. И всё-таки, я бы направил к берегу небольшой передовой отряд, если не возражаешь. Постоим на якоре подольше, зато дело пройдет безопасно.

Бесс усмехнулся и кивнул:

— Хорошо, если это тебя успокоит.

Ближе к закату пентера подошла к берегу на расстояние двух полетов стрелы. Судно вошло в небольшую укромную бухту, обнесенную по бокам скалистыми выступами, и тогда Бесс скомандовал бросить якорь. Как только это было сделано, Брут отправил на берег передовой отряд: четверо молодцов поплыли на малой эпактриде разведывать местность.

Через четыре клепсидры один из разведчиков вернулся, сообщив, что всё чисто и скупщики ждут. Тогда бритт начал распоряжаться погрузкой добычи в ту же лодку, которую фракийцу предстояло доставить на берег. Сундуки с ювелирными украшениями, тюки с ценными тканями, сосуды с пряностями и благовониями — товары, добытые командой "Танатоса" на разграбленных судах, — были со всей тщательностью уложены в лодку, так что места в ней оставалось только для одного гребца.

Бесс уже был готов перемахнуть через планшир и на канате спуститься на борт нагруженного суденышка, как вдруг чья-то рука ухватила его за локоть.

— Венари? — фракийцу даже не пришлось оборачиваться, чтобы узнать, кто это был. Он лишь невольно усмехнулся и качнул головой. — Опять подкралась тайком! И как это тебе удается всякий раз?

— Не уходи без меня, — прошептала девушка на ухо Бессу. — Хочу на берег, с тобой.

— Я не на прогулку собрался.

— Знаю, — ответила она. — Но ведь и я не беззащитное дитя.

— Это уж точно, — Бесс обернулся, имитируя удар, но девушка быстро перехватила его руку, почти успешно взяв на излом. Тогда он рассмеялся, притянул возлюбленную к себе, поцеловал в губы. И снова весь мир исчез для него в ее объятиях, как в самый первый раз.

Венари была немного самоуверенна, но не без оснований. За время, проведенное в походах с фракийцем, дочь древнего племени Баал-Гора овладела кинжалом и легким копьем, а также отлично управлялась с луком и стрелами. В абордажных стычках она сражалась не хуже амазонок из эллинских мифов, так что давно уже стала фракийцу настоящей боевой подругой, а никак не обузой. Но Бесс прекрасно знал: есть на свете опасности, от которых ее смог бы защитить только он.

— Сколько времени я не бывала на твердой земле? И сколько еще не придется после того как мы отчалим отсюда? — настояла на своем Венари, как только перевела дыхание после поцелуя.

Бесс вновь строго посмотрел на девушку, но после непродолжительного молчания и обмена взглядами — сдался:

— Хорошо, любимая. Только вооружись как следует — кто его знает, что ждет нас там, на твердой земле?

Улыбнувшись, легконогая девушка пробежала к палубной надстройке и скрылась в ней.

— Необыкновенная женщина, — пробасил стоявший рядом с фракийцем Брут. — Если что взбредет ей в голову, того обязательно добьется. И пусть весь мир подождет.

— Такую, как она, можно ждать вечность, — усмехнулся Бесс. — Или ты не согласен?

— Великая Морриган! Да весь корабль с тобой согласен! — Брут ударил себя в грудь пудовым кулаком. — Из всего женского рода лишь она одна достойна жить на "Танатосе" и управлять командой. И клянусь богами, говорю это не потому что ты мой друг. Венари доказала это с клинком в руке.