Выбери любимый жанр

Офелия (СИ) - Семироль Анна - Страница 1


Изменить размер шрифта:

1

Офелия

Офелия

Офелия (эпизод первый)

1

- Я видел девочку в нашем пруду, - сказал Питер за завтраком.

Мистер и миссис Палмер обменялись вопросительными взглядами, Ларри – старший брат двенадцатилетнего Питера – отвлёкся от чтения утренней газеты. Только Агата пожала плечами и продолжила возить ложку по остывшей овсянке в своей тарелке.

Питер поёрзал на стуле и добавил:

- Я правду говорю. Сам видел. Она одетая купалась. В белом платье.

- Слуги совсем обнаглели, - подражая материнскому тону, заявила Агата. – Сейчас в наш пруд полезли, а что завтра устроят? Не пора ли с этим разобраться?

Агате пятнадцать, и она считает себя взрослой и очень умной. Постоянно влезает со своим мнением, во всём подражает маме и мечтает стать светской львицей. Только Питер считает, что выглядит она при этом ужасно нелепо. Правда, ещё нелепее сестра смотрится, когда накручивает себе белокурые локоны маминой плойкой: после завивки они торчат в разные стороны, и причёска Агаты вызывает больше сочувствие, чем восхищение.

Ларри пошелестел газетой, сворачивая её, и обратился к Агате елейнейшим голосом:

- Сестрица, милочка, тебе не о чем беспокоится! Твоя невероятная красота надёжно скрыта под слоем прыщей, фигура настолько идеальна, что при ветре ты гремишь костями, а больше с тебя взять…

- Ларри! – гневно воскликнула миссис Палмер. – Прекрати издеваться над сестрой!

- Ага, - широко ухмыльнулся старший брат и отхлебнул чай из стакана в узорчатом подстаканнике. – Уже прекратил.

Питер представил себе, как с моря налетает сильный ветер, надувает Агате подол платья, и она громыхает, как банка с сухим горохом. Воображение нарисовало мальчишке настолько яркую картинку, что он не смог удержаться от смеха.

- Все братья в мире - противные! – горестно возвопила Агата. – Грубые, бессердечные, тупые…

- Вонючие, - продолжил Ларри невозмутимым тоном, бесшумно размешивая сахар в чае ложкой. – Чёрствые, приземлённые, убогие, гнусные, подлые, ехидные, пошлые, агрессивные, коварные, наглые, жадные…

- Ларри, - с укоризной обратился к сыну Леонард Палмер. – Тебе сколько лет?

- Достаточно, чтобы его забрали в армию! – выпалила Агата. – Папа! Почему ты его не отдашь на службу? На войне такие здоровые кретины нужны!

- Нет уж, - возразил Ларри. - Сперва тебя в пансионат для дистрофиков.

- Агата! Лоренс! – хором вскричали родители.

Питер очень старался не смеяться громко, соблюдая приличия, но это было просто невозможно. Когда Ларри начинал поддевать Агату, она ужасно смешно выпучивала глаза, сжимала губы и то краснела, то бледнела. Ругаться они могли бесконечно. Недавно даже подрались, и отцу пришлось облить их водой из ведра, чтобы разнять.

Вытирая набежавшие от хохота слёзы, Питер задел локтем чашку с какао, и по скатерти разлилось молочно-шоколадное море. Стремясь поскорее поставить чашку обратно на блюдце, мальчишка случайно смахнул на пол подставку для яиц. Голубоватый с прожилками фарфор разлетелся вдребезги.

- Пирожок! – громыхнул басом отец. – Вон из-за стола!

Веселье как рукой сняло. Питер вздохнул, понуро опустил голову и поплёлся из столовой прочь. В дверях услышал, как Агата сказала маме, что Питер всё сшибает, потому что неуклюжий из-за лишнего веса.

- Ему пора на диету, - донеслось до мальчишки уже в коридоре. – А то до сходства со слонёнком не хватает только хобота!

«Ну и дура!» - со злостью подумал Питер, топая погромче, чтобы не слышать больше обидных слов. А ещё он подумал, что надо рассказать друзьям-мальчишкам, что Агата на самом деле – подменыш, и ночью пьёт куриную кровь. Потому и злюка такая. Йонас точно поверит. Он знает толк в оттудышах. Потому Питер с ним и дружит: столько историй, сколько рассказывает о них Йонас с материка, не знает никто. А ещё Йонасу абсолютно всё равно, сколько весит его друг.

«И в девчонку в пруду Йон поверит», - кивнул сам себе Питер, осторожно отпирая скрипучую дверь в комнату Ларри. Он проскользнул туда, и на цыпочках подошёл к заваленному книгами и недоделанными моделями парусников стеллажу. Там на верхней полке Ларри держал бинокль. Настоящий, военный. Тяжёлый и как солдатская форма цветом – тёмно-зелёный. Бинокль Ларри подарил его друг Уилл Мёрфи, когда вернулся с фронта. Подарил, и на следующий день повесился в конюшне за усадьбой. Уилл оставил перед смертью письмо. Что в нём было, Питер не знал. Мистер Мёрфи показал его только Леонарду Палмеру, и после этого отец строго-настрого запретил старшему сыну даже упоминать об армии.

Питеру не разрешалось брать бинокль без спроса. Как и заходить в комнату старшего брата. За такие проступки Ларри мог запросто надрать ему уши или заставить мыть полы вместо горничной. Может, в другой раз Питер бы и не сунулся за биноклем, но сегодня ему очень хотелось разглядеть девочку в пруду за домом. А ещё было обидно, что никто не воспринял его новость всерьёз.

«Быть младшим отвратительно, - горестно вздохнул Питер, залезая на письменный стол брата. – Тебя либо никто не замечает, либо разговаривают с тобой так, будто ты во всех бедах мира виноват».

Мальчишка встал на цыпочки, достал кончиками пальцев до края полки, осторожно пошарил, нащупал кожаный ремешок, на котором висел бинокль, и бережно потянул на себя, ощущая тяжесть одетых металлом линз.

«Только бы на голову не уронить», - успел подумать Питер, и бинокль свалился на него, увлекая за собой модели кораблей. Мальчишка пошатнулся, неловко отступил назад, и под башмаком что-то хрупнуло. Напуганный Питер спрыгнул со стола, прижимая к себе бинокль обеими руками, и лишь потом оглянулся посмотреть, что же он такое раздавил.

Так и есть: мачты белоснежной маленькой яхты «Принцесса Елизавета» оказались сломанными в нескольких местах, паруса и снасти безжизненно повисли. Питер крепко зажмурился, предвкушая выволочку от брата, схватил яхту и бинокль и выскочил в коридор. Прикрыл дверь, будто его тут не было, и помчался в свою комнату. Там он положил кораблик в ящик, который тут же задвинул под кровать, разулся, чтобы не топать так предательски, и направился на верхний этаж.

Питер любил бывать в оранжерее. Мама была гением садоводства, и даже в доме умудрилась создать заросли самых разных растений. Если на улице сад семьи Палмер показывал себя во всей красе лишь с мая по сентябрь, оранжерея радовала хозяев и гостей буйным цветением круглый год. Когда мистер Палмер отправлялся на материк, он обязательно привозил жене разные растительные диковины. Пальмы, орхидеи, миниатюрные хвойники, южные цитрусы, суккуленты, ароматные тропические цветы – всё это прекрасно уживалось под чутким присмотром миссис Палмер. С раннего детства Питер играл в оранжерее с братом и сестрой в приключения, пиратов, путешественников, искателей сокровищ и ловцов монстров. И в войну, конечно. Хоть за это и доставалось от мамы.

«Никакой войны в нашем доме! – строго отчитывала детей миссис Палмер. – Не накличьте беду! Война далеко. Не вздумайте звать её сюда.»

Питер пробежал под разлапистыми пальмами, обогнул маленький бассейн, в котором жили лотосы и водяные лилии с материка, удержался от соблазна стянуть парочку кумкватов с деревца в кадке и протиснулся между корзинами с ампельными геранями и яркими калибрахоэ к окну. Здесь, на широком подоконнике он оборудовал себе тайное место ещё два года назад. Питер любил забираться на подоконник с ногами и воображать себя затерянным в тропиках. Или Робинзоном, глядящим в морскую даль в ожидании паруса. Морской далью обычно был пруд, который по приказу отца вырыли за домом почти пять лет назад. Семилетнему Питеру округлая яма глубиной десять метров и диаметром метров в сорок, казалась огромной. Заполнялся пруд проточной водой из быстрой речушки, впадающей в Даур. От реки пруд отделяла металлическая решётка, возвышающаяся над водой на три метра и вмонтированная в дно. Мистер Палмер оборудовал берег пруда подсветкой, сделал бетонный пляж, установил ограждения у кромки воды, чтобы дети или гости не свалились в глубокий водоём. Ровно посередине располагалась площадка с гротом из привезённых с побережья каменных глыб. Основание площадки, уходящее в глубину, также представляло собой систему подводных пещер. Питеру вся эта конструкция напоминала большущее дерево с дуплами и кроной-площадкой над водой. Ещё одной достопримечательностью пруда и дома Палмеров стало круглое окно из толстого стекла: оно располагалось под землёй, занимая полностью одну стену подвального этажа. И через него было видно, что происходит под водой.

1
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Семироль Анна - Офелия (СИ) Офелия (СИ)
Мир литературы