А единороги будут? (СИ) - Смирнова Ирина "cobras" - Страница 53

Но тут сообразительный Рикиши заботливо накрыл меня сложенным вчетверо покрывалом от огромной кровати, и я облегченно выдохнула.

- Бхинатара предпочитали семь жриц Дома, - в голосе Чхара странно смешались гордость, зависть и сочувствие.

- Вот и вернись к одной из этих семерых, - посоветовала я, но, посмотрев на напряженное лицо мужа, решила перестать ехидничать: - Да шучу, шучу. Или какая-то из них тебе нравилась?

Бхинатар отрицательно помотал головой и с укором глянул на Чхара. И правильно! А то у этого товарища от облечения, что все самое страшное вроде как позади, началось бурное словесное недержание.

Ну еще бы… К матери не отправили, яд вывели, наказание пережил… и спину восстановили буквально за час. Правда, бедный Рикиши чуть весь на слюну не изошел. И теперь, вместо того, чтобы восстанавливать силы, ждет, когда два остальных члена семьи наконец-то свалят в туман.

- Кстати, - я вдруг осознала очень интересный момент, на который не обращала внимания раньше: - А почему меня сначала напугали тем, что я сама буду наказывать, а потом…

- Мать Брина вас пожалела, госпожа. Или Чхара… - Бхинатар глянул в сторону брата и едва заметно улыбнулся. – Надо будет ее поблагодарить потом, наедине. Жалость – это слабость, то есть для всех остальных присутствующих женщин вас унизили, а вы даже не заметили. Но, мне кажется, Мать Брина сделала это с другой целью. Она понимала, что вы не умеете пользоваться многохвосткой, и только навредите Чхару. Да, и вообще, вряд ли сможете сделать хоть один удар. Так что она спасла вас от позора, заменив его унижением. Поблагодарите ее за это, обязательно, госпожа.

Хм… Интересно, как тут семь лет Сонола выживала? Если все человеческие чувства занесены в категорию слабостей, и проявлять их унизительно?

Подойдя к мужу, я подцепила пальцем цепочку, на которой висел крупный кулон с вензелем. Такой же, точно, красовался на Чхаре. И подвески в их косичках были украшены так же. А еще укрупненная версия этого вензеля возвышалась над замком.

- Это эмблема Дома? – спросила я очевидное. – А правда, что она усиливает магические способности?

- Если они есть, госпожа, - грустно усмехнулся Чхар. – Вот у Бхинатара, например, усиливают.

Водя пальцами под цепочкой я, одновременно, наглаживала ключицу мужа. А, разговаривая в пол-оборота с Чхаром, прижалась грудью к бедняге. Ну, и в качестве последнего, контрольного, так сказать, выстрела, с меня неожиданно свалилось покрывало. Хотя, судя по довольным глазкам Обби, сидящего у меня на плече и потирающего лапки, неожиданность была тонко рассчитана.

Бхинатар быстро опустился на колени и наклонился, чтобы поднять мою временную одежду, а его лицо оказалось как раз на одном уровне с моими бедрами.

На губах Рикиши промелькнула саркастически-недовольная усмешка, Чхар смущенно отвел взгляд, Обби энергично замахал лапами и недолапами… Восьминогий сводник!

Мои щеки стали такого цвета, что ими можно было в темноте светить. Дождавшись, когда меня снова очень осторожно и заботливо укутают в покрывало, я оглядела всех присутствующих и гордо объявила:

- Всем спокойной ночи. И дроу, и паукам… Всем!

Обби возмущенно зажестикулировал, но Бхинатар сурово зыркнул на распоясавшегося питомца, и тот понуро сполз с меня и залез на плечо своего хозяина.

- Да, малыш, можешь прийти ко мне потом, - я осторожно погладила паучка по лапке. – После того, как Рикиши уйдет к себе.

Вот клянусь, если бы Обби мог гордо отвернуться, он бы так и сделал! Но когда у тебя глаза по всей голове, отвернуться очень сложно. Но то, что он недоволен моим поведением, паук показал очень даже наглядно.

- В моем мире мужчины добиваются внимания женщин. В вашем – женщины просто выбирают себе мужчину. Когда твой хозяин добьется моего внимания, я буду выбирать по очереди, того, кого захочу.

Пока говорила, сама обалдевала от того, насколько нагло и вызывающе себя веду. Но мне хотелось, что бы все присутствующие поняли простую истину. Рикиши право на мою благосклонность заслужил, а все остальные – нет. И я не продажная девка, какая-нибудь, чтобы по первому взмаху лапы паука отдаваться почти незнакомому мужчине, пусть он мне хоть трижды муж будет! Так что придется добиваться… Взаимовыгода – вещь хорошая, но титул Отца Дома Бхинатар уже получил, вот пусть и спит… с титулом! А за мной ухаживать надо! Рикиши вон, сколько трудился, соблазнял, страдал…

Я прямо даже чуть не прослезилась, пока накручивала себя воспоминаниями о том, какой у меня нетопырь замечательный, и сколько он изворачивался, чтобы оказаться в моей постели. Ну, прямо заслуженный герой, преодолевший все препятствия на пути, включая мои собственные комплексы.

Обби после моей речи о чем-то задумался, но морду кривить на меня перестал, и все, кроме Рики наконец-то свалили из комнаты.

Решив, что времени и так потрачено больше, чем нужно, он подхватил меня на руки, мгновенно перенес на кровать, разделся и навис сверху… Сверля меня взглядом карих глаз. Никакой шоколадной мягкости в них сейчас не было.

- Леди, разговор о взаимовыгоде был очень познавательным.

- Эм… - промычала я, вспоминая, что я такого наговорила, и с чего вдруг Рикиши так разозлился.

- Я-то думал, что ваше отношение ко мне называется как-то иначе. А это всего лишь взаимовыгода?

Чуть не икнув от удивления, я испуганно прошептала:

- Но не заявлять же всем присутствующим…

- А почему нет? Они ваша семья, и можете мне поверить, ни один из них вас не предаст в ближайшее время, - Рики немного помолчал, разглядывая меня, как будто в первый раз увидел. – Или вы стесняетесь?

- С чего вдруг?! – возмутилась я, не понимая, что на моего нетопыря накатило. В академии он регулярных подтверждений моей любви не требовал, и чтобы я с высокой стены о своих чувствах всем сообщала – тоже. Наоборот, иногда напоминал ненавязчиво, что он не любовник, а собственность. А тут вдруг натуральная сцена… ревности?

- Ты же прекрасно знаешь, что я тебя люблю! – почти выкрикнула и только потом поняла, что сказала. Не мог он об этом знать, потому что я сама ни разу, ни вслух, ни про себя, не признавалась, что именно люблю… На влюбленность уже согласилась, а про любовь пока речи не было!

Довольная усмешка, промелькнувшая даже не на губах – в глазах, вызвала стойкое желание вцепиться ногтями в спину, укусить за плечо и, вообще, сделать больно физически, за то, что он тут развлекается и признания вымогает, зараза! Но меня уже целовали, сильно, уверенно и осторожно. Губы… скулы… ключицы… грудь… И вот, он во мне… Как мало мне надо, чтобы возбудиться! Зато теперь можно смело и царапаться, и кусаться, и обхватить ногами, надавливая пятками на ягодицы…

- Быстрее! Еще быстрее! Глубже! Резче!..

Я не только сама стала дикой необузданной хищницей, но и хочу, чтобы со мной… во мне был хищник! Кусать, царапать, сжимать… И чувствовать чужую агрессию… Дикую, яростную и послушную мне и моим желаниям!

На последних минутах Рикиши не только вбивается в меня бедрами, не отводя взгляда от моего лица, и не только сминает мои губы своими, перекрывая мне дыхание… Нет, резко прервав поцелуй, он прокусывает мне пульсирующую на шее венку и жадно пьет… пока мы оба переживаем каждый свой оргазм и ловим отголоски чужого.

- Вы правильно делаете, что скрываете свое отношение ко мне, леди, - вкрадчивый шепот, обжигающее дыхание и влажное касание языка…

- Да неужели? – с ехидством поинтересовалась я, одновременно устраиваясь сверху на этом заслуженном герое-манипуляторе, раскрутившем меня на признание в любви, как девчонку…

- Они же наша семья!.. – я выделила голосом слово «наша», и Рикиши как-то странно улыбнулся, как будто ему приятно и больно одновременно.

Только сейчас я вдруг осознала, что его настоящая семья давно уже исчезла: кто-то погиб в войну, кого-то превратили в нетопырей…

- Рики, а твои родные, они…

- Я бы не хотел об этом говорить, леди… Просто не хотел бы. Не сегодня – точно. Вы совершенно правы, сейчас моя семья вы и дроу. Они уважают обращенных ко тьме, и для них большая честь иметь в Доме такого, как я. Поэтому императрица не станет портить с вами отношения, – ей выгодно, чтобы вы были на ее стороне. А я потихоньку попытаюсь выяснить, зачем им так срочно понадобилась леди Алиса.